Читать книгу Жнец у ворот - Саба Тахир - Страница 7

– Проверь, как там Витуриус, – приказывает Кровавый Сорокопут Авитасу Харперу, когда тот возвращается без Мамы Рилы. – Нужно удостовериться, что наручники достаточно крепкие.

Сорокопут тащит меня к дверям, стараясь держаться от Элиаса как можно дальше. Присутствие нас троих в одном помещении, кажется, раскаляет воздух. Но это ощущение – ничто по сравнению с болью, когда кинжал Сорокопута глубоко вонзается в мою плоть.

Нужно выбираться отсюда любой ценой. Сорокопут, кажется, намерена выполнить свое обещание. Ей доставляет удовольствие мучить меня. Дарин и Афия, наверное, сходят с ума от волнения.

У задней двери появляется Декс.

– Лошади пропали, Сорокопут!

Она в ярости разворачивается к Элиасу, который только пожимает плечами.

– Ты же не думала, что я оставлю их у коновязи?

– Ступай и найди нам других лошадей! – рявкает Сорокопут на Декса. – И не забудь призрачный фургон! Харпер, долго ты еще будешь копаться? Тебе нужно просто проверить, в порядке ли эти чертовы цепи!

Я напрягаю мышцы, чтобы проверить свои путы на прочность. Сорокопут замечает это и еще больнее заламывает мне руки.

Элиас совершенно спокойно сидит, прикованный к стулу. Его взгляд устремлен на своего бывшего лучшего друга. Беззаботное выражение лица, расслабленное тело… Но меня не обманешь. С каждой минутой темная золотистая кожа Элиаса бледнеет, он выглядит уставшим, больным. Земли Ожидания притягивают его к себе, и сила этого притяжения растет. Я уже такое видела. Если он останется в мире живых надолго, это причинит ему боль. Элиас будет сильно страдать.

– Ты хочешь меня использовать, чтобы добраться до моей матери, – говорит Элиас. – Она раскусит твой план за тысячу миль.

– Не вынуждай меня применить кляп, – щеки Сорокопута вспыхивают под маской. – Харпер, отправляйся вместе с Дексом. Фургон нужен мне как можно скорее.

– Как думаешь, чем сейчас занята Керис Витурия? – спрашивает Элиас, едва Харпер выходит за дверь.

– Ты же не живешь больше в нашей проклятой Империи, так что заткнись, – огрызается Сорокопут, ужесточая хватку.

– Не обязательно жить в Империи, чтобы предвидеть ход мыслей Коменданта. Ты же хочешь ее смерти, верно? Она наверняка об этом знает. А если тебе это удастся, то вспыхнет гражданская война. Керис понимает это и не позволит развязать войну с ее союзниками. Так что, пока ты тут теряешь время, охотясь за мной, она наверняка вернулась в столицу и укрепляет свои позиции.

Кровавый Сорокопут хмурит брови. Всю свою жизнь она слушала советы Элиаса и сама помогала ему в случае нужды. А что, если он прав? – я будто слышу ее мысли. Элиас встречается со мной взглядом – он также, как и я, думает о побеге.

– Найди моего деда, – говорит Элиас. – Если хочешь низложить ее, тебе нужно знать, о чем она думает. Понимать ход ее мыслей. А Квин знает Керис лучше, чем кто-либо другой.

– Квин оставил Империю, – отвечает Сорокопут.

– Ну уж нет. Мой дед оставит Империю не раньше, чем у кошек вырастут крылья. Где бы ни была Керис, он всегда рядом. Следит за ней, ждет удобного случая. Стоит ей допустить малейшую ошибку, он поймает ее. Конечно, Квин не настолько глуп, чтобы оставаться в одном из своих имений. И у него достаточно верных людей…

– Это не имеет значения, – отмахивается Кровавый Сорокопут. – Керис и это существо, которое она держит подле себя…

Все внутри меня сжимается от страха. Князь Тьмы! Она имеет в виду Князя Тьмы.

– Они вместе замышляют что-то, – продолжает Сорокопут. – Мне нужно разрушить их планы раньше, чем они разрушат Империю. Я много недель искала Квина Витуриуса. Больше у меня нет на это времени.

Элиас на своем стуле слегка подается вперед – он готовится нанести удар. Хватка Сорокопута слегка ослабла, и мне удается соединить ладони. Я натягиваю веревки изо всех сил, изгибаю руки, чтобы незаметно освободить их. Запястья мокры от пота – он должен послужить смазкой, чтобы выскользнуть из веревок. Но пока мне это не удается.

– Ты хочешь ее уничтожить, – наручники Элиаса звякают. Что-то маленькое блестит в его пальцах. Отмычки? Как он умудрился утаить их от Авитаса? – Просто помни, что Керис готова к тому, к чему не готова ты. Она сыграет на твоих слабостях. В этом ей нет равных.

Элиас слегка двигает рукой, и Сорокопут резко поворачивает к нему голову. Глаза ее сужаются. В этот момент входит Харпер.

– Фургон готов, Сорокопут, – отчитывается он.

– Бери ее, – она толкает меня в руки Авитаса. – Держи кинжал у ее горла. – Харпер притягивает меня к себе, и я отшатываюсь от острого лезвия ножа. Если бы хоть на миг удалось отвлечь Сорокопута и Авитаса, Элиас успел бы атаковать…

Я использую прием, которому меня научил Элиас во время наших совместных странствий. Пинаю Авитаса в уязвимое место, в щиколотку, после чего падаю и всем весом тяну его вниз.

Авитас выругался, Сорокопут развернулась – и в этот миг на нее бросился Элиас. Он успел освободиться от наручников. В мгновение ока одним длинным прыжком он добирается до своего кинжала. Лезвие разрезает воздух у меня над головой, но Харпер уклоняется от него и увлекает меня за собой. Кровавый Сорокопут рычит от ярости. Элиас сбивает ее с ног, пользуясь своим превосходством в весе. Он прижимает ее к земле и приставляет клинок к горлу. У ее запястья тоже блестит кинжал. Небеса, она сейчас ударит Элиаса!

– Элиас! – Я кричу, желая предупредить его, но он будто каменеет. Кинжал падает на пол, и через мгновение из-под Элиаса выползает Сорокопут, оскалившись в усмешке.

– Лайя, – в глазах Элиаса застыла бессильная ярость. И тут в комнате резко темнеет. Я вижу только взмах летящих черных волос, темное лицо. И бездонные черные глаза, в которых можно утонуть. Это Шэва!

В следующий миг она исчезает вместе с Элиасом. Земля под нами содрогается, за стенами ревет ветер. Его вой напоминает стоны множества призраков.

Кровавый Сорокопут тщетно бросается на место, где только что лежал Элиас. Но его больше тут нет – и через мгновение она накидывается на меня. Ее рука хватает меня за горло, клинок пронзает кожу напротив сердца.

– Кто, ад ее побери, – выдыхает она мне в лицо, – была эта женщина?

Тут распахивается дверь, и на пороге появляется Декс, запорошенный снегом. Не дав ему сказать ни слова, Сорокопут начинает орать:

– Обыскать деревню! Витуриус только что выскользнул у меня из рук, как проклятый рэйф!

– Его нет в деревне, – говорю я. – Она забрала его.

– Кто его забрал? КТО она? – Я не могу говорить – нож слишком близко – но Сорокопут не позволяет мне сделать ни единого движения, чтобы отстраниться. – Говори!

– Чуть отстрани кинжал, – говорит Авитас. Темноволосый Маска окидывает взглядом комнату, как будто Элиас может появиться снова. – Дай ей вздохнуть – тогда она заговорит.

Кровавый Сорокопут чуть отстраняет кинжал – не более, чем на волосок. Лицо ее под маской пылает.

– Говори, или ты умрешь!

Намеренно запинаясь и путаясь в словах, я пытаюсь объяснить, кто такая Шэва и кем теперь стал Элиас. Я понимаю, как невразумительно это звучит. Кровавый Сорокопут молча слушает, всем своим видом выражая недоверие.

Рассказ завершен, она поднимается с кинжалом в руке и вглядывается в ночь. До рассвета остается несколько часов.

– Ты можешь вернуть сюда Элиаса? – тихо спрашивает она.

Я качаю головой, и она приседает рядом со мной. Лицо ее кажется торжественным, а тело совершенно расслабленным. Взгляд Сорокопута отстраненный, в своих мыслях она где-то очень далеко.

– Если Император узнает, что ты жива, он захочет лично допросить тебя, – говорит она. – И если ты не дура, то понимаешь, что лучше смерть, чем его допрос. Я могу сделать это быстро.

О небеса! Мои ноги свободны, но руки связаны. Если как следует рвануть, может, удастся освободить левую руку…

Авитас убирает клинок в ножны и склоняется надо мной. Он прикасается к запястьям, чтобы потуже затянуть веревки.

Но веревки не затягиваются.

К моему удивлению, руки теперь свободны! Харпер выдыхает мне в затылок единственное слово – так тихо, что мне не верится, слышала ли я его.

– Беги.

Трудно даже пошевелиться. Кровавый Сорокопут смотрит мне в глаза. Что ж, в это мгновение я могу взглянуть в глаза смерти. Ее серебряное лицо искажено гримасой скорби. Сорокопут сейчас выглядит много старше своих двадцати лет, и непреклонной, как стальной клинок. В ней нет ни тени слабости. Она видела слишком много крови, пережила смерть близких.

Я вспоминаю рассказ Элиаса о том, как Маркус поступил с семьей Сорокопута. Элиас узнал это от призрака Ханны Аквиллы. Ее душа несколько месяцев преследовала его своими жалобами в Землях Ожидания, пока наконец не была готова уйти.

Помню, с каким чувством слушала этот рассказ. Каждая новая подробность болью отзывалась в моей душе. Это случилось несколько лет назад, но то утро навсегда останется в памяти черным от горя… Ночью я проснулась, разбуженная приглушенными стонами, и подумала, что дедушка принес домой какое-то животное. Наверное, чтобы его вылечить. Животное ранено и теперь медленно умирает, корчась в агонии.

Но когда я выбежала в гостиную, то увидела бабушку, которая стонала, раскачиваясь из стороны в сторону. Дедушка пытался успокоить ее. Он не хотел, чтобы кто-нибудь услышал, как она плачет по своей дочери. По моей матери! Никто не должен был об этом знать. Иначе Империя явилась бы за членами семьи Львицы. Убили бы всех, кто был ей дорог. Всех нас.

Наутро мы все, как обычно, отправились на рынок продавать бабушкино варенье: она, дедушка и мы с Дарином. Глаза бабушки были совершенно сухи, она не пролила ни слезинки. Только глухой ночью я снова услышала ее сдавленные стоны, которые звучали для меня страшнее самого дикого крика.

Кровавому Сорокопуту тоже было отказано в привилегии скорбеть публично. Как она это выдержала? Она, правая рука Императора, не сумела выполнить его приказ и этим погубила свою семью.

– Я сожалею, – шепчу я, когда она поднимает кинжал. И выбрасываю вперед руку – но не для того, чтобы защититься от клинка. Я беру ее за свободную руку. Сорокопут замирает, потрясенная. Кожа на ее ладони холодна и покрыта мозолями. Проходит несколько секунд, прежде чем ее изумление переходит в гнев.

Самая большая жестокость рождается из глубочайшей скорби. Так обычно говорила бабушка. Не молчи, Лайя!

– Моих родителей тоже убили, – говорю я ей. – И мою сестру. В Кауфе. Я была еще юной и не видела этого своими глазами. Мне никогда не позволяли скорбеть по ним открыто. Никто в семье не говорил об этом вслух. Каждый день я думаю о них и очень сожалею о твоей потере. Правда.

На миг я вижу в Сорокопуте девушку, которая исцелила меня. Девушку, которая позволила мне и Элиасу бежать из Блэклифа и научила, как выбраться из тюрьмы Кауф.

И пока эта девушка не исчезла – а она непременно вот-вот исчезнет – я пользуюсь способностью становиться невидимой и исчезаю сама. Пробегаю мимо Авитаса и выскакиваю за дверь. Всего в нескольких шагах за моей спиной кричит Сорокопут. Я слышу в воздухе свист пущенного вслед ножа, а затем и кинжала.

Но слишком поздно. Кинжал не попадает в цель. Я успеваю выскочить за дверь – мимо ничего не подозревающего Декса – и бегу со всех ног, оставаясь для встречных лишь тенью в ночи.