Читать книгу Шалость Эрота - Саломея Вейн - Страница 4

Гермес показал мне мою пещеру, рассказал, как здесь все устроено. Я спросила, как узнать, сколько времени и какой день недели, месяца. Он сказал, что все эти данные имеются в ноутбуке, но сделал себе пометку обеспечить меня настольным календарем и наручными часиками. Я не видела у него блокнота, и поняла, что пометки себе он оставляет в уме. Надеюсь, память его не подводит.

Потом Герма, пообещав прийти вечером с ужином, оставил меня осваиваться и изучать информацию, которую он заранее загрузил в мой ноутбук. Это были общие сведения о Древней Греции, список местных писак: летописцев и поэтов – с их краткими характеристиками и примерами творчества. Я создала еще один файл и занесла в него имена богов и богинь, с которыми сегодня познакомилась, с указаниями, за что они отвечают и какое на меня произвели впечатления. Затем начала изучать предоставленную мне Гермесом информацию.

Обратила внимание, что к Интернету мой ноутбук не подключен, но входит во внутреннюю сеть. В сети этой были всего два пользователя: я и таинственный Авантюрист (догадалась, что это и есть мой непосредственный начальник).

Потом пришел и он сам, поставив на столик на каменной террасе корзину с провизией: творожный пирог, йогурт, фрукты и вино. Я с аппетитом умяла эту простую, но вкусную пищу. А потом уже поинтересовалась, идти ли мне на пир и когда он начнется.

– Конечно, идти! Приглашением самого Зевса пренебрегать нельзя, это большая честь. И впредь учти: ему вообще никогда ни в чем нельзя отказывать, он крайне злопамятен.

– Ой, зачем же я тогда ужинала?

– Ты думаешь, на пиру тебе удастся поесть? – засмеялся Гермес. – Там подают лишь нектар и амброзию. Органолептические качества у них на высоте, но насыщают они неважно.

– Есть что-то еще, что мне нужно знать о пире, чтобы не нарушить этикет? Как на него принято одеваться.

– Пир не праздничный, можешь надеть любую из своих туник и любые украшения. На пир я тебя провожу сам, покажу твое место, сам же попрошу для тебя право удалиться по-английски, чтобы ты успела поспать, ведь пируем мы полночи, иногда вообще до утра. Единственный момент: не уходи раньше, чем будет поднят третий тост, и кубок опорожняй до дна!

Гермес подождал меня на террасе, пока я переодевалась, выбирала украшения, наносила легкий макияж. Затем мы последовали к дворцу Зевса, где и должны были стоять накрытые столы. На лужайке мы встретили светловолосого молодого человека, отличающегося безупречным телосложением. Он был совершенно наг, если не считать лаврового венка на голове, и играл на каком-то струнном инструменте типа миниатюрной арфы. Его свита состояла из девяти прекрасных девушек в полупрозрачных одеяниях. На них тоже были венки – на всех разные. Одни из красавиц смеялись, другие были грустные, но все они смотрели на белокурого красавца с нескрываемым обожанием.

– О, и Аполлоша явился! – довольно заметил Гермес и представил меня прекрасному музыканту, который оказался богом любви, врачевания и искусств. Его обнаженный торс меня, конечно, смутил, но я не подала виду. К тому же смотреть на нагого Аполлона было не совсем то же самое, что лицезреть полуголого Диониса. Я почувствовала себя посетителем музея искусств, выставленные в котором скульптуры внезапно ожили. Глазела бы и глазела!

– Тебе повезло, – заметил Гермес, когда мы двинулись дальше. – Сегодня почти все в сборе. Арес и Афродита тоже пожаловали, хотя эта парочка вообще редко где появляется вместе.

Он подвел меня к невероятно красивой златокудрой женщине, представив ее мне как богиню любви, и ее темноволосому кавалеру – богу войны. Меня как представительницу слабого пола, конечно, больше заинтересовал Арес. Он был стройный, крепкого телосложения, с точеными чертами лица, жесткими и холодными глазами. Его взгляд пронзал насквозь и заставлял трепетать. Размеры его достоинства, к сожалению, я оценить не смогла: оно было спрятано под алой туникой. Но почему-то я не сомневалась: оно заставило бы трепетать меня еще больше.

Вскоре нимфы пригласили всех к столу. Он был каменным, располагался на широкой террасе. Вокруг него стояли софы с подушками. Гермес усадил меня на ту, что стояла на самом конце стола, а сам направился в другой его конец, расположившись недалеко от царственной четы: Зевса и Геры, которая, как я впоследствии узнала, доводилась громовержцу не только женой, но и сестрой (да, кровосмешение на Олимпе было в порядке вещей).

Первый тост подняли за богов Олимпа. С трепетом я поднесла к губам кубок, наполненный нектаром. Описать его вкуса я не могу – нет аналогов в нашем мире. Могу лишь сказать, что наслаждение, испытанное мною при дегустации этого божественного напитка, напоминало сексуальное. Я положила в рот кусочек амброзии, и это наслаждение усилилось – я суть не испытала оргазм.

Аналогичные ощущения вызвала и вторая рюмка (точнее – чаша), выпитая за героев.

Третий тост был поднят за Зевса. Вот почему Гермес не советовал мне уходить раньше, чем я выпью эту чарку. Удались я раньше, тщеславный бог мог бы подумать, что я мало его уважаю и не желаю пить за него.

Тем не менее нектар пьянил не хуже вина. Я почувствовала, что прилично захмелела, и мне на самом деле пора уходить. Я встала из-за стола и покинула пиршественный зал, никем, как я надеялась, не замеченная.

Однако от глаз Гермеса мой уход, как выяснилось, не укрылся. Заметив, что я вышла из-за стола, он пошел следом. Нагнал меня шеф возле входа в пещеру. Преградив мне путь, он радушно улыбнулся и попросил разрешения надеть мне на руку изящные часики. Кажется, они были золотыми, украшенными изумрудами и рубинами. Там, на Земле, я и мечтать не могла бы о таком подарке! Не знаю, где их успел достать Гермес за столь короткое время, но меня это и не особо волновало. Я искренне была восхищена подарком и благодарна своему шефу за него.

Сразу покинуть Гермеса после того, как он мне сделал такой великолепный презент, было бы невежливо. Будь я у себя на земле, я пригласила бы его на чай. Но как вести себя здесь, я не знала. Похоже, заметив мое замешательство, он сам предложил посидеть немного на террасе над звездным небом, темнеющим внизу и на горизонте.

– Ты рассказал мне обо всех богах Олимпа, кроме одного, – заметила я.

– Кого же я, по-твоему, пропустил? – удивился Гермес.

– Себя.

– А, вот ты о чем… Но ты права, обо мне тебе тоже нужно знать, чтобы хорошо выполнять свою работу. Придется удовлетворить твое любопытство. Тогда слушай.

– Личность я плутоватая и вороватая, и это я не наговариваю на себя, а хвалюсь. Ходят слухи, будто эти порочные наклонности я проявил еще в младенчестве, буквально с колыбели, украв коров у Аполлона в то время, когда еще был в пеленках. Но из пеленок к тому времени я, разумеется, уже вырос, хоть и был еще желторотым юнцом. Сейчас уже конфликт между нами исчерпан, но я и тогда знал, что смогу все уладить, иначе не затеял это дельце.

Крал и краду не ради денег (мне они без надобности), а из азарта. Чем сложнее задача, тем сильнее мне хочется ее решить.

Да, часики на твоей руке, кстати, тоже ворованные. Я их буквально только что умыкнул для тебя из сейфа любовницы одного твоих современников-миллиардеров. Что там завтра утром будет твориться! Обязательно нужно будет слетать посмотреть.

Чтят меня не только воры, но и купцы, и дипломаты. Это для людей политические конфликты и экономические кризисы – горе и слезы, для меня это лишь головоломки, которые интересно распутывать. Меня не волнуют страдания людей. По мне, чем сложнее задача, чем глубже проблема – тем лучше. Иногда я сам помогают людям все запутать, чтобы головоломка казалась вообще нерешаемой. И тогда, когда все уже в сотый раз вспоминают пресловутого пушного зверя из пяти букв, я вступаю в игру и сам начинаю двигать фигуры.

Еще одна моя черта – непоседливость. Когда ничего не происходит, мне становится скучно и отправляюсь на поиски приключений. Поэтому помогаю таким же, как я: путешественникам, игрокам и авантюристам.

Я хороший гимнаст, своим покровителем считают меня и легкоатлеты.

Благодаря своей подвижности и мобильности, стал главным по связям и коммуникациям, служу посланцем Зевса, славлюсь красноречием и способностью убедить кого угодно в чем угодно.

И еще я извращенец. Возможно, тебя это признание шокирует, и ты не понимаешь, зачем тебе это знать, но я хочу, чтобы ты хорошо себе представляла, с кем имеешь дело.

Любовь и секс для меня тоже своего рода игра, причем азартная. Я могу овладеть почти любой земной женщиной или прекрасной нимфой, не встретив сопротивления. Но это слишком просто, а потому неинтересно. Меня больше прельщает игра и борьба, да и брать женщин я предпочитаю как-нибудь необычно, каждый раз по-новому. Меняю позы, места, изобретаю новые ласки. Многое из того, что общество сочтет извращением, мною испробовано, причем неоднократно и во множестве вариаций, и все это мне интереснее, чем банальное сношение в любой из стандартных поз.

Ты для меня – своего рода экзотика, мне пока не приходилось заниматься любовью со смертной из твоего времени. Вероятно, из-за этого мне хочется иметь тебя в любом месте и в любой позе, лишь бы иметь. И поэтому я устроил тебе этот контракт. Но мне важно, чтобы ты сама захотела моих ласк, поэтому не собираюсь ничего от тебя требовать, и отказ не повлияет на наши деловые взаимоотношения. Ты ничем мне не обязана и вправе вести себя со мной так, как считаешь правильным, я не обижусь и не стану мстить.

– Не знаю, зачем я все-таки рассказал тебе о себе все, да еще и откровенно. Мог бы наплести что угодно, и ты бы поверила. Но почему-то с тобой мне хочется быть самим собой, настоящим, – закончил свою речь Гермес. Потом он вдруг сильно посуровел в лице, нахмурился и зло процедил: «Почему-то? Кажется, я знаю почему. Пойду отыщу этого постреленыша, надеру ему уши и заставлю все исправить».

Затем он, явно стараясь не срывать зло на мне, пожелал спокойной ночи и торопливо удалился.

«Какого постреленка? За что драть уши? Что нужно исправить?» – думала я, засыпая.

Я оттолкнулась ногами от облака и воспарила. Он легко, как будто лыжник по трамплину, скользнул по воздуху ко мне навстречу. Я протянула к нему руки, он взял их и властно притянул меня к себе. Не знаю, почему мы, вопреки всем законам физики, остались на месте, повиснув в небе, когда он ловко и решительно вошел в меня. Ощутив в себе его мужской орган, горячий, нежный и одновременно твердый, я застонала и запрокинула голову. Он двигался во мне уверенно и ритмично, с каждым толчком подгоняя к вожделенному финалу. Но стая птиц пролетела рядом, щебеча и выводя звонкие трели, и я проснулась, так и не достигнув конечной точки.

Я лежала обнаженная, бесстыдно раздвинув ноги, и меня мучило стойкое ощущение, что мое лоно мгновение назад не было пустым. По пещере порхала чудесная птичка, щебеча и выводя трели – она и разбудила меня так не вовремя. Но вставать, похоже, и вправду было пора. Я конфузливо свела ноги, как будто кто-то мог видеть это бесстыдство, и подумала, что надо будет спросить у кого-нибудь простынь или сорочку. Немного понежилась, вспоминая сладкий сон, потянулась и встала.

В стене за тонкой занавеской были две ниши, которые, как я выяснила еще вчера, имели сантехническое назначение. В одной из ниш был душ, включающийся по моему желанию. Я освежилась и вернулась в спальню. «Да, и полотенце надо бы попросить», – подумала я. Холодно, конечно, не было, но я не очень люблю чувствовать себя мокрой.