Читать книгу Если он выбрал тебя… Повести и рассказы - Самая Вагиф - Страница 10

Вот уже два года прошло с тех пор, как я стала законной супругой Малика. У нас есть отдельный дом со всеми удобствами. У моего мужа есть собственный бизнес – это небольшой магазин по продаже автозапчастей, и живём мы с ним, не испытывая особых затруднений. Я покупаю себе вещи, какие захочу. Мой дом – это полная чаша, где каждый уголок говорит о достатке его владельцев. Соседки мне завидуют, сёстры часто обращаются за помощью, и говорят, что я счастливица. Что я добилась своего. Что я – сильная.

А я несчастна. И каждый день моего существования доставляет мне не радости, а тоску и душевные муки. Целыми днями я в одиночестве слоняюсь по своему дому в старом халате, и часто забываю даже причесаться. Спустя месяц после свадьбы я потеряла своего ребёнка. И вот уже два года как не могу забеременеть. Нет, это не так уж и страшно, страшно другое! Страшно осознавать, что достигнутая человеком цель зачастую оказывается палкой о двух концах.

Один конец этой палки таков: я достигла, чего желала и к чему стремилась всем своим сердцем. Второй же конец… он как бесконечная вереница злых и запутанных снов. А началась эта вереница моих злоключений с того дня, когда мой муж купил солидный участок земли и построил там большой благоустроенный дом, посадил много деревьев. Что же тут плохого, скажете вы… Наш дом был возведён прямо напротив дома Ситары, и тихими летними вечерами Малик любит выпить чаю на балконе нашей спальни. С этого балкона двор дома Ситары виден ему как на ладони.

А так как я держать в себе свои эмоции не способна, то частенько устраивала Малику отвратительные сцены ревности, отчего на том самом балконе обычное мирное чаепитие превращалось в настоящую баталию. Особенно когда на своём дворе появлялась Ситара, вывешивая постиранное бельё, подметая, гуляя с маленькой дочерью Раминой или занимаясь иными домашними делами. Если бы кто спросил меня, люблю ли я свой дом, то я бы ответила: «Нет! Я ненавижу в нём каждый уголок, ибо он построен не для меня».

Я добилась своего. Малик стал моим мужем. Но если твой мужчина, по ночам обнимая и целуя тебя, при этом произносит имя другой женщины, если он вечно сравнивает тебя с твоей соперницей и не стесняется в выборе слов и всегда признаёт её лучше тебя, ну а ты продолжаешь его любить так же сильно, как и ненавидеть, то вот тогда начинаешь понимать, что не всегда достигнутые человеком цели приносят ему счастье.

И частенько я глотала слёзы бессилия по ночам, когда сквозь поцелуи и ласки снизошедшего до меня мужа я слышала ненавистное мне имя: «Ситара». И ни мои крики, ни мои угрозы, ни мои проклятия и мольбы не трогали сердце Малика, и не способны были заставить его жить и мыслить по-иному, жизнью, где не было бы места моей сопернице, моей родной сестре.

Но однажды произошло чудо! Я забеременела. Родила сына. И словно мановением волшебной палочки моя жизнь преобразилась как в сказке! По вечерам Малик уже спешил не к друзьям покутить, как обычно, допоздна, а приходил домой. Часами он самозабвенно играл с маленьким Ренатом, укачивал его на руках, покупал ему дорогие игрушки и горделиво называл своим солнышком и наследником. Отныне долгими зимними вечерами я наслаждалась чудесной картиной, олицетворением семейного уюта, и гармонии, и музыкой для моей души – своим малышом и мужем. И хотя всё ещё боялась верить своему счастью, но хорошее настроение – такой редкий для меня гость, стало посещать меня всё чаще. Невольно я вспоминала свою покойную мать, скончавшуюся год назад от инфаркта, и мысленно шептала ей: «Мама, ты не верила, что у нас с Маликом всё получится, но теперь ты можешь быть спокойна. Аллах не оставил меня в отчаянии!».

Я словно заново родилась на белый свет. Наряды и драгоценности, которые ранее не доставляли мне радости обладания, теперь вновь привлекли моё внимание. Больше всего я любила тот момент, когда, нарядившись в пух и прах, и я отправлялась вместе с Маликом на прогулку или на чью-нибудь свадьбу. Сына Малик любил сажать себе на колени, и таким образом вёл машину. Особое, острое наслаждение, от которого у меня аж захватывало дыхание, вызывал тот миг, когда нам на пути нечаянно попадалась Ситара, с мужем или без него. Я получала неслыханное удовольствие при виде своей более чем скромно одетой сестры. Завидев нас, Ситара потупляла взор или отворачивалась, но я была уверена, что она умирает от зависти. От моего внимания не ускользал и тот факт, что отныне Малик не обращал внимания на Ситару, даже не смотрел в её сторону. Наконец-то, спустя годы, я могла свободно вздохнуть грудью и ощутить так не достававшее мне удовлетворение жизнью.

Однажды, в канун весенних праздников, приходившихся на месяц март, в дверь моего дома кто-то постучал. Сначала тихо, а потом забарабанили кулачком, словно дождём по стеклу. Было три часа дня. Я, покормив сына, только что уложила его спать. Отобедавший ещё раньше Малик уехал куда-то по своим делам. Я пошла открывать дверь неизвестному гостю. Каково же было моё изумление, когда на пороге моего дома появилась Ситара! От неожиданности я потеряла дар речи! Лишь впилась гневным взглядом в застывшую передо мной в робкой позе младшую сестру. Ревность проснулась во мне немедленно, с ещё большей силой, и тысячи неприятных мыслей полезли в голову, каждая по-своему объясняя причину прихода моего лютого врага. И в то же время от моего взора не ускользнуло и то, что Ситара выглядела почти такой же юной и прелестной, как и пять лет тому назад. И ни её дешёвый жакетик, ни потёртые старые туфельки на ногах не могли скрыть этого факта.

– Пожалуйста, впусти меня в дом. Я не хочу, чтобы Зафар увидел меня здесь! – тревожно оглядываясь по сторонам, заговорила Ситара.

Любопытство взяло вверх над гневом, и я, молча кивнув, позволила ей зайти.

– Я всего лишь на секундочку. Малышку оставила дома без присмотра, да и Зафар должен вернуться с минуты на минуту, – просто, как ни в чём не бывало, улыбнувшись мне, сказала Ситара, – вот, это для тебя. Ты очень любила сладкий хлеб, помнишь? Поздравляю тебя с праздником, сестра!

Только сейчас я заметила в руках Ситары поднос со сладостями. И в этот момент моё сердце пребольно сжалось, а к горлу подкатил горький ком. Ситара продолжала говорить, и каждое её слово попадало в цель, но не ранило, а словно залечивало мои ноющие раны ласковым колдовским бальзамом. Я посмотрела ей в глаза и увидела, как по щекам Ситары текут слёзы.

– Мне очень тебя не хватает, – прошептала она, – я так скучаю по тебе, Ирадочка! Ах, если бы… если бы только, – она запнулась, не сводя с меня печального взора.

О, как сладостно было ощущать в себе любовь и прощение!

– Ситара, я… я… всё могло быть иначе, но знаешь… ты не виновата… я это понимала всегда, слышишь? – хлюпая носом проговорила я и, заплакав, протянула к ней руки. – Обнимемся, сестричка моя!

Это было прекрасно. Многолетняя вражда испарилась при одном лишь прикосновении родных рук! Мы плакали, но то были слёзы радости и удивительного внутреннего облегчения. Ещё мгновение, и все неприятности и недомолвки, произошедшие с ними в прошлом, все обиды будут забыты навсегда!

– Пойдём, я приготовила ароматный чай. Со свежим чабрецом. Твоим любимым! – прошептала я сестре на ухо.

Ситара медлила.

– Всего на пять минут, не более, – успокоила я её и ласково пошутила: – Зафар тебя подождёт!

– Ба! Какие люди! Кого я вижу в своём доме! – раздался возле нас громовой, сердитый голос.

Мы с Ситарой обернулись одновременно. К нам стремительной походкой приближался Малик. Его лицо было красно от злости, и было заметно, как у него на шее вздулись вены.

– Милые сёстры помирились? Больше никаких ссор? А кто старое помянет – тому глаза вон, не так ли? А может нам ещё и в гости сходить друг к другу?! А? Вы к нам, мы к вам. Как все дружные, любвеобильные, чёртовы родственнички?!

– Малик! Перестань! – сама не зная почему, я невольно попыталась загородить собой сестру, но Малик буквально отшвырнул меня в сторону. Он как обезумевший схватил Ситару, привлек её к себе, и крепко обняв упиравшуюся изо всех сил девушку, прорычал ей на ухо:

– Не будет тебе покоя, Ситара, ни тебе, ни мне, и никому из нас! Неужели ты ещё не поняла этого? Или ты будешь принадлежать мне, или эти мучения продолжатся! Но одно зарубите себе на носу – вам не суждено сыграть роль ласковых сестёр! Я люблю тебя, а на ней женат, и в этом виновата только ты. Ты должна была стать моей, и станешь, слышишь?

– Чтоб тебе пусто было! Ты же муж моей сестры! – простонала Ситара, стараясь вывернуться из его стальных объятий. – Что же это такое? Заколдованный, проклятый круг! Малик, ты сумасшедший! Тебя нужно упрятать в психушку! Ты мне всю жизнь испоганил! Ненавижу тебя! Ненавижу!

В эту минуту в распахнутые ворота вбежал Зафар. Когда он увидел свою жену в объятиях Малика, а меня без памяти лежавшей на земле, он просто обомлел. Его худощавое лицо исказила страшная гримаса. А в следующее мгновение Зафар бросился на Малика с кулаками. Защищаясь, тот невольно разжал руки, и, оказавшись на свободе, Ситара со всех ног пустилась бежать домой. На пороге её ждала свекровь – бледная, спокойная, как безжалостное олицетворение смерти.

– Ну что, кобыла, доигралась? Теперь и рога моему сыну подарить удумала? – она смотрела поверх головы невестки, всем своим видом показывая, что та недостойна даже её взгляда.