Читать книгу Автобиография моего безумия. Прочти меня - Самуэль М - Страница 9

Начать здесь, пожалуй, следует с моего вероисповедания. Именно с определения конфессии, к которой я принадлежу, а не того, во что именно я верю или нет глубоко внутри себя, ибо это сугубо личное, и настолько, что сам с собой пока ничего не решил окончательно. Так вот, оно не совсем типичное для жителя нашей страны – католицизм. Собственно, сам я не вижу в этом какого-то особенного эксклюзива, потому как числюсь христианином, коих здесь большинство. Крещён я был в православной церкви будучи ещё ничего не понимающим ребёнком, а переход совершил в осознанном возрасте, почувствовав, что мне это совершенно необходимо. Мне абсолютно непонятно, почему человека не удостаивают выбора собственной религии, и она прилипает к нему вместе с невыбираемыми при рождении родителями и их генами, делающими его данные. По меркам церковных догматов это, конечно, нормальная и даже обязательная практика, но мне она пришлась не по вкусу. Если вкратце, в сумбурном круговороте жизненных событий, окрашенных далеко не всегда в светлые и милые тона, я испытал настоящее блаженное спокойствие и благоговение в нахождении в католическом костёле. Туда впервые я зашёл грязным и скверным, а вышел – чуть ли не светясь добродетелью. Ощущения такие, как после нескольких выкуренных косяков, хотя тут, наверное, сравнение не совсем уместно. Естественно, я очень скоро вернулся туда снова за новой порцией «святого спокойствия». И так периодически я совершал набеги туда за новой дозой. Ничего подобного, само собой, я никогда не испытывал в православной церкви. А там – была другая атмосфера – я ничего не понимал, а просто сидел на лавочке и заворожённо наблюдал за происходящим вокруг, проглатывая слёзы умиления. Так продолжалось шесть лет.

И в какой-то замечательный момент я решился познать это глубже, вспыхнул небывалым до того интересом понять, что же такого происходит на мессе изнутри, стать членом общины и перестать отсиживаться в качестве зрителя. Но была в этом и прозаичная доля причины – раз за разом я получал дозу добра в этом месте и мой разум привыкал к ней, понемногу адаптируясь. Со временем полученной обычной дозы мне было настолько мало, что я вообще перестал чувствовать хоть что-то похожее на первоначальное ощущение чистоты и мира. Мне нужно было больше, ярче, сильнее.

Перед тем, как принять обряд инициации, мне надлежало пройти соответствующее обучение – катехизацию. Меня захлестнул момент полностью – так желанный позитив и добро сыпались градом на мою голову. Весь этот процесс совпал с подготовкой к одному большому мероприятию, проводимого раз в три года – Всемирный день молодёжи. Поехать туда мог каждый желающий католик в возрасте до тридцати пяти лет. Я вписывался, как нельзя лучше. И мне предложили отправится в Польшу на десять дней от нашего прихода. И, конечно, я согласился с таким огромным удовольствием, сравнимым разве что с радостью от неожиданного получения многомиллионного наследства или выигрыша, которая кружило голову. И тут, наверное, вы себе представите, что стал я этаким скучным мальчиком-зайчиком, рубашка которого застёгнута на все пуговицы, даже на верхнюю, таскающего подмышкой Библию и вечно готового рассказать любому желающему о том, как Иисус спасал мир. Вовсе нет. Я продолжал быть прежним – никто из моих знакомых не замечал никаких изменений в моём поведении, а кому я осмеливался рассказать, что зачастил в церковь – не верили. Понятно, что влечение к возвышенному должно было возвысить и мои помыслы. Но и тут моё нутро оставалось верным себе, постоянно бросаясь в крайности. Я об этом рассказывал в главе выше. Правда в немного видоизменённом виде – это была не она в белых одеждах, а он – священник. Но сейчас не об этом.

Спустя какое-то время подготовки, в которую входили регистрация на мероприятии, оплата мест, которую за нас произвели добрые спонсоры откуда-то из Словакии, получение виз и разучивании гимна, наступил конец июля. Мы собрали свои «скромные» чемоданы паломников (помню, как на домашних весах проверял, влезет ли ещё вот эта ортопедическая подушка и вот этот свитер). В нужный день и нужный час двадцать человек собралось в столице в аэропорту, чтобы лететь навстречу необычному фестивалю. Хотя необычный он, может, был только для меня. Я бывал однажды на рок-фестивале и был уверен, что это будет не то же самое.

Оказались в Варшаве мы немного позже, чем должны были, поэтому времени на долгие гостеприимные церемонии, посвящённые местными жителями нашему приезду, не было. В зале, находящимся на территории местной церкви, нас по списку распределили между людьми, согласившимися взять на себя наше проживание и питание. Меня и ещё одного парнишку отправили в семью – мама, папа, взрослые сын и дочь – живущую в частном секторе в большом двухэтажном доме. Дорога совершенно вымотала меня, и я едва стоял на ногах, но, собирая всю оставшуюся силу в кулак, пытался вести себя крайне непринуждённо и дружелюбно. Ведь деться-то уже некуда было. Но я пребывал в ужасной растерянности, потому что ещё ни разу не бывал в такой ситуации. К тому же не хило мешал языковой барьер – вся семья, само собой, разговаривала по-польски, дочь ещё знала английский, а мать немного понимала по-русски. Я слегка знал английский: найти дорогу, заказать поесть в чужой стране я бы смог, но вести длительный разговор на этом языке было выше моих сил – я напрягался так, что испарина на лбу выступала, чтобы понять, что мне говорят и самому составить какое-нибудь предложение. Мой спутник не знал никаких языков кроме русского, так что отдуваться приходилось мне одному. Точнее он местами мог разобрать, что они говорят на обоих языках, но ответить не мог. Наша семья – да-да, теперь именно наша – накрыла шикарный стол к нашему приезду. Во мне томилась радость с невероятным стыдом: совершенно незнакомые мне набожные люди принимают меня в свой дом, как дорогого гостя, а я ещё толком не определился, во что я верю. И ещё испытываю эрекцию в присутствии священнослужителя, посвятившего меня в церковные тайны на катехизации. Такие столы нас ждали потом каждый вечер и каждое утро все пять дней, что мы находились в этом городе. Ранним утром наша семья отвозила нас в церковь, в которой она нас «получила» накануне, снабдив при этом провиантом на день, а вечером забирала. Кормили просто на убой – везде и всюду предлагали еду: булочки, шоколадки, воду. Иногда из-за собственного малодушия мне начинало казаться, что нас откармливают для какого-нибудь жертвоприношения.

Мы посещали церкви, нам читали Библию на разных языках, возили показывать достопримечательности города и даже специально проводимые концерты. Но Варшава мне мало запомнилась, всё самое невероятное ждало нас впереди. Сам фестиваль должен был идти не в Варшаве, а Кракове, куда мы и направились спустя пять дней на ночной электричке.