Читать книгу Карамело - Сандра Сиснерос - Страница 12

Когда Бледнолицая Тетушка спит, то напоминает почти распрощавшуюся с жизнью утопленницу. Жизнь для нее – лишь крошечное пятнышко на горизонте. Руки-ноги у нее тяжелые, пропитавшиеся соленой водой. Нужно приложить титанические усилия, чтобы заставить это набрякшее тело подняться с кровати. Делать это по утрам ей помогает Ужасная Бабуля, она застегивает на Тетушке розовое пикейное платье, ведет за руку вверх по лестнице мимо столовой, где мы заняты тем, что разбиваем сваренные всмятку яйца.

– Как спала, Тетушка?

– Как убитая, – отвечает она. Ужасная Бабуля ведет ее дальше, в ванную, глаза у Бледнолицей Тетушки закрыты. Она позволяет вести себя.

Бледнолицая Тетушка надевает на работу коктейльные платья с люрексом, узкие юбки со встречными складками сзади и жакеты bolero с матерчатыми пуговицами им в тон. Украшенные стеклярусом свитера, шелковые блузы цвета кузнечика с воротниками-стойками или безрукавные платья и блузки из крепдешина. К этому прилагаются туфли на шпильках из крокодиловой кожи и такой же кожи сумочка. Коричневый замшевый жакет с леопардовым воротником и леопардовые же перчатки. Шляпки-таблетки со стразами на вуальках. Тетушка всегда выглядит элегантно. Потому что одевается не в «Эль Паласио де Иерро» или в «Ливерпуле», подобно другим девушкам. Все ее наряды – из «Карсон Пири Скотт» и «Маршалл Филд’с».

– Ay, надо же как расфуфырилась для такой работенки! – хмыкает Тетушка Лича, когда Бабуля и Бледнолицая Тетушка выходят из комнаты.

– Как, черт побери, она может позволить себе такие шмотки? – добавляет Тетушка Нинфа. – Ведь на зарплату секретарши, Господи помилуй, не шибко разгуляешься. Неплохое местечко нашла.

Мама говорит:

– Ну если вам интересно мое мнение, то она, должно быть, очень, очень хороша на своем месте.

И невестки разражаются смехом.

Бледнолицая Тетушка работает на очень важного человека, на сеньора Видаурри, и ей нужно выглядеть соответствующе.

Сеньор Видаурри носит жемчужно-серые костюмы, и волосы у него такого же цвета. У него красивые фетровые шляпы. И большой черный автомобиль. Сеньор Видаурри каждый день подвозит нашу прекрасную Бледнолицую Тетушку в свою строительную компанию и каждый вечер доставляет ее домой. У сеньора Видаурри такая же темная кожа, как и у моей мамы. Сеньор Видаурри каждое воскресенье дает нашей кузине Антониете Арасели ее domingo[68], деньги на карманные расходы, и никогда не забывает сделать это, хотя он ей и не дедушка. Просто он Тетушкин начальник и у него полно денег.

Если Мама и Тетушки не судачат о Бледнолицей Тетушке, или о сеньоре Видаурри, или об Ужасной Бабуле, то любят посплетничать о тетушкином муже, с которым она развелась так давно, что Антониета Арасели совсем его не помнит, и о котором не следует упоминать, потому что у тетушки может случиться истерика.

– Ну вот что я вам скажу, – говорит Мама. – Развода никакого не было, потому что не было и свадьбы. Понимаете, о чем я?

– О свадьбе и речи быть не могло, – излишне громко шепчет Тетушка Нинфа. – Ведь у него в то время уже были две законных жены.

– ¡No me digas! [69]– говорит Тетушка Лича.

– Одна в Дуранго, а другая в Тампико. Вот почему ей пришлось бросить его. Так я слышала, – продолжает Нинфа.

– ¡A poco![70] Прямо-таки варвар какой-то, – говорит Лича.

– За что купила, за то и продаю.

Мы уже покончили с завтраком и вытираем салфетками молочные усы, и тут Бледнолицая Тетушка выныривает из ванной комнаты, ее маленькие глазки – яркие звездочки, рот – оранжевое сердечко, волосы уложены влажными волнами. Она мечется по кухне и просит, чтобы кто-нибудь застегнул ей молнию на платье цвета морской волны на тонких бретельках, все в розовых блестках, влезает в черные лаковые туфли с застежками крест-накрест на щиколотках, торопливо перекладывает содержимое вчерашнего усеянного серебристыми пайетками клатча в утреннюю черную сумочку-конверт, и ее туфли на каблуках грохочут по плиточному полу в коридоре.

Ее голос доносится теперь из внутреннего дворика и сильно напоминает скрипучий, как у попугая, голос Ужасной Бабули.

– Оралия, переставь гевею на солнце и хорошенько полей ее. Не забудь, что мама заказала три баллона с газом. Антониета Арасели, mija[71], деньги на цветы для умершей монахини я оставила на комоде – они завернуты в носовой платок. Оралия, проследи за тем, чтобы Ампаро погладила мою шелковую блузку – ту, с вышитыми цветами, а не белую. И не дай ей сжечь ее. Mamá, ты можешь забрать мои вещи из чистки? Не ждите меня к ужину, сегодня я иду в ресторан. Антониета Арасели, хватит грызть ногти. Ты их вконец испортишь. Возьми пилку для ногтей… Попроси свою abuela[72] отыскать ее.

Антониета Арасели! Оралия! Mamá! Оралия!

Она перестает кричать, лишь заслышав гудок автомобиля сеньора Видаурри. Зеленые ворота захлопываются с гулким лязгом.