Читать книгу Мед его поцелуев - Сара Рэмзи - Страница 8

В конце концов, он знал свой долг.

И обед в кругу семьи подтвердил это, как ничто другое. Его братья доверяли ему, мать его обожала. Как он может сказать им, что посчитал женщину важнее их благосостояния?

Однако при всем этом Эмили идеально им подходила. Она была красива, гладко вела разговор, показывала безупречное владение манерами, и, похоже, ей нравилась его семья. Ответ Фергюсона на его вопрос прибыл сразу после обеденного гонга и ничем не намекал на скандалы.

Поспешно нацарапанный ответ содержал недвусмысленное предупреждение: «МакКейб, не женись на гарпии. Ф.».

«Не женись» было подчеркнуто три раза.

Очень четкое свидетельство того, что Эмили и Фергюсон друг друга не любят. Но они оба были сильными личностями – Малкольм отлично понимал, как просто они могли довести друг друга до бешенства. Так было ли мнение Фергюсона основано на фактах?

Малкольм разорвал записку и бросил ее в огонь, проклиная лаконичность Фергюсона. Будь с этим связаны какие-либо законные сожаления, Фергюсон бы их упомянул. Малкольм подозревал, что Эмили и Фергюсон просто не нравятся друг другу. Но что, если восприятие Фергюсона окажется прозорливее интуиции Малкольма? Более точным, чем желание, державшее его на грани в ожидании ее шагов в коридоре?

Карманные часы показывали 10:43. Он захлопнул их крышку и отвернулся от французской двери в дальнем конце библиотеки, чтобы рассмотреть портрет Иана МакКейба, первого графа Карнэч. Малкольм, с его темными волосами, серыми глазами и телосложением воина, невероятно напоминал своего предка, за исключением слегка искривленного носа, который плохо сросся после тренировки с близнецами в прошлом году. Битвы с тех пор, как не стало отца, были маловероятны, но последние веселые годы перед долгим соответствием титулу он развлекался как мог.

Иан был основателем клановой традиции жениться на англичанках. Эта стратегия позволила МакКейбам обзавестись нужными связями и избежать худших нападений со стороны английских монархов. Свою невесту Иан, естественно, выкрал – у политических трюков того времени были свои особенности.

Он улыбнулся. Если верить семейным преданиям, первая графиня влюбилась в Иана еще до конца первой недели. Он не сомневался, что с ним и Эмили произойдет то же самое, если она хоть ненадолго опустит свое оружие и даст ему шанс завоевать ее сердце.

Но если Малкольм ее украдет, Солфорд наверняка прикончит его до конца церемонии. И если под ее милым личиком действительно скрыта опасность, Малкольм не может позволить себе этого. Он был настроен на реальность, не на поэзию и истории из книг. Брак по любви – или, по крайней мере, по страсти – был бы отличным предметом для сентиментальных сплетен, но не смог бы ни прокормить его клан, ни спасти горцев от иммиграции в Америку.

Он был бы рад унаследовать от предка его безжалостность вместо страсти к бунтарству. И он готов справиться с безумием, которое охватило его при виде Эмили, сказать ей, что она не должна приходить. После отбытия гостей он отправится в Лондон и расширит поле поисков. Если после этого он никогда не увидит Эмили, никогда не коснется ее прекрасного тела, тем лучше.

Дверь в другом конце зала открылась. Он услышал, как дверь закрывается с тихим щелчком, затем следует шепот. Малкольм сосредоточился на портрете первого графа, не позволяя себе обернуться к почти бесшумным шагам за спиной. Он знал, что не сможет смотреть на то, как покачиваются при ходьбе ее бедра, и при этом помнить о своем решении отказаться от нее.

Эмили остановилась рядом, не говоря ни слова. Он посмотрел вниз и увидел носки ее домашних тапочек.

– Вы собирались подкрасться ко мне?

Голос его был тихим, но смешок, долетевший в ответ, еще тише. И все же в их голосах звучало возбуждение, отчетливое, как боевой клич с горной вершины.

– Каблучки слишком громко стучат по деревянному полу. Вам стоит добавить ковров, милорд. Иначе вы никогда не сможете принимать здесь столичных гостей.

– У меня не было причин их принимать.

– У меня тоже. Но вам придется, как только вы войдете в палату лордов. Леди будут виться вокруг вас, и вы тогда поблагодарите меня за идею ковров.

Он обернулся к ней, оставив предка молчаливо наблюдать за игрой.

– А вы вскоре забудете меня, леди Эмили?

Она выдержала его взгляд.

– Вы знаете, что я не могу, милорд.

Предательская рука сама поднялась погладить ее по щеке, отметая предостережение Фергюсона и собственную решимость. Она не была гарпией. Она была богиней, которая спустилась к нему с Олимпа.

Она шагнула прочь. Он последовал за ней, ловя ее запястье.

– Не можете? Или не станете?

Ее тапочки слетели с ног.

– То и другое. Мы не предназначены друг другу, Малкольм. Вы женитесь на Пруденс, как велит вам долг. А я вернусь домой, как мой долг велит поступить мне.

Ее голос боролся с ним, но она не пыталась освободить руку.

– Я не женюсь на Пруденс. Даже если бы я хотел, она меня не примет.

Эмили взглянула на дверь.

– Она согласится…

– Она согласится, – прервал он ее. – И выйдет за меня, чтобы сбежать от матери, но мне этого недостаточно.

Он поднес ее руку к губам, коснулся поцелуем ее пальцев, намекая, что не отпустит, что готов для нее на все.

– Мне нужна умная, очаровательная, умеющая говорить. А не любительница мрамора с познаниями о древних греках.

Ее пальцы напряглись в его руке.

– Вам нужна еще и покорность, если я правильно помню. Пруденс в этом намного меня превосходит.

– Но умеет ли она лучше вас целоваться?

– Откуда мне знать, – ответила она. И опустила взгляд, пытаясь надеть слетевшую тапочку. От вида ножки, показавшейся из-под платья, его опалило желание.

Эмили подняла взгляд.

– Женись на ней, Малкольм, как и предполагалось. И прекрати обо мне думать.

Он не мог не думать о ней. Его плоть, натянув бриджи своей каменной твердостью, знала, чего он хочет, несмотря на все отрицания мозга.

Он шагнул ближе, оставляя между ними лишь пару дюймов, и протянул руку, не позволяя Эмили отойти.

– Да, я пригласил ее сюда с мыслью о будущем браке. Но я хочу тебя, Эмили, и ради тебя самой, не из-за лунного света, виски или десятка других причин, о которых мы думали этим утром. Пруденс может войти сюда, в эту дверь, в компании сотни лучших шлюх Лондона, но ни одна из них не отвлечет меня от тебя.

Эмили приподняла брови.

– Это предполагалось как комплимент?

Ее голос остался чертовски холодным, и все же она не сделала ни малейшей попытки отстраниться. Он поднял пальцами ее подбородок. Ее глаза говорили «прощай», но губы приоткрылись так, что это нельзя было не воспринять как приглашение.

– Это не комплимент. Это правда, – сказал он. – И если ты пока не осознала этой правды…

Он прижал ее к себе. Ей хватило бы упрямства умереть, но не признаться, однако он видел, как за ее защитным фасадом пылает яростное притяжение. Ее глаза расширились. Губы приоткрылись.

И он не стал ждать ее протестов. Он поцеловал ее, быстро, настойчиво. Он чувствовал, как она воюет сама с собой, как борются ее страсть и верность обещаниям. Она сжала губы, но все ее тело стремилось к нему. В тот миг он понял, что однажды ее завоюет – даже если ему не удастся завершить начатое сегодня.

А в следующий миг открылась дверь.

Отпустить ее было не легче, чем вырваться из трясины. Эмили отшатнулась с потрясающей скоростью, пронзая его взглядом.

Но скорость ее не спасла. Пруденс стояла в проеме двери, и ее искаженное в ужасе лицо четко виднелось в свете свечи, которую она держала. С ней не явились лондонские шлюхи, зато рядом стоял Алекс, готовый взорваться.

Малкольм предпочел бы шлюх. Но не было времени жалеть о появлении Солфорда. Малкольм шагнул вперед, закрывая собой Эмили, готовясь ее защитить. Она попыталась встать между мужчинами, но Малкольм рукой отодвинул ее за спину.

Солфорд занес кулак. Малкольм не двинулся с места. Он заслужил хороший удар от ее брата, но от второго готов был защищаться.

Удара не последовало. Солфорд опустил руку. Но скалиться не прекратил.

– Я пощажу тебя сейчас, Карнэч. Это зрелище не для леди.

– Ради меня сдерживаться не стоит, – сказала Пруденс, закрывая дверь. – Если ты справишься с Карнэчем, я возьму на себя Эмили.

Когда она приблизилась, Малкольм увидел ту искру, которая сделала Эмили и Пруденс такими преданными подругами. Искру, которая грозила опасностью не хуже огня на пороховом складе.

– Прю, я не хотела, чтобы так получилось, – сказала Эмили.

– Никому из нас оправдания не нужны, – отрезал Солфорд.

Малкольм знал, что должен сказать. И он сказал бы – но только ей, не ее брату. Слова во рту ощущались странно, словно поднимались со дна океана, холодные и безразличные, колышущиеся на волнах.

– Я поступлю так, как велит мне долг, Солфорд. Мы с леди Эмили поженимся, как только закончим с необходимыми приготовлениями.

Эмили рассмеялась, но звук затих в том же океане, который грозил утопить его.

– Ничего не случилось, Алекс. Определенно ничего такого, что требовало бы нашей свадьбы. Если вы с Пруденс будете молчать, никто в Лондоне даже не узнает.

Ее голос был просящим. Малкольму это не понравилось.

– Я не хочу, чтобы меня принимали за совратителя невинных, – сказал он.

– А ты соблазнял и других невинных? – поинтересовалась Эмили.

– Конечно же, нет.

– Значит, Карнэч соблазнил только тебя, Эмили? – смешался Солфорд. – Ответ меня не удовлетворяет.

– Он меня не соблазнил, – ответила Эмили. Даже с расстояния трех футов Малкольм слышал, как сжались ее зубы.

– И все же ты здесь, без обуви, в темноте, наедине с ним, а когда мы вошли, он тебя целовал.

– Вы с Пруденс тоже были бы здесь одни, если бы не застали нас, – заметила Эмили. – Ты собирался ее соблазнить?

– Пруденс? Не говори глупостей.

– Благодарю, Солфорд, – сказала Пруденс.

Малкольм почувствовал сарказм в ее голосе, но Солфорд лишь наклонил голову, словно принимая искреннюю благодарность.

– И все же брака тут ничто не предполагает, – настаивала Эмили. – И не смей на этом настаивать, потому что вы с Пруденс сами довольно поздно…

Алекс поднял книгу, прерывая ее речь.

– Пруденс сказала, что ей в библиотеке назначили встречу, мы с ней обсуждали архитектуру и до последних пяти минут находились под присмотром наших матерей. Естественно, я предложил проводить ее. Если бы ты здесь была одна, никто ничего бы и не подумал.

– Никому не придется ни о чем думать, если ты промолчишь, Алекс! – сказала Эмили.

Малкольм поднял руки ладонями вверх.

– Давайте отложим обсуждение до утра, когда все успокоятся.

Эмили развернулась к нему.

– Мы не будем обсуждать это утром, потому что обсуждать нечего! Пусть это выглядело подозрительно, но больше подобного не случится.

– Ты обещала это и раньше, Эмили, – напомнил ей Солфорд.

– Какого дьявола это значит? – спросил Малкольм, глядя, как Эмили заливается румянцем.

Пруденс захихикала:

– Эмили будет вам замечательной политической парой, лорд Карнэч. Такой послушной, такой правильной…

Эмили прервала ее:

– Алекс, мы все совершаем ошибки. Не стоит винить меня за мои лишь потому, что сам до сих пор не собрался с духом.

Последовала мертвая тишина. Солфорд оценивающе смотрел на Эмили. Пруденс смотрела себе под ноги, явно пребывая мыслями очень далеко. Малкольм страстно желал узнать, какими были прежние проступки Эмили, но теперь, когда их застали за поцелуем, у него впереди вся жизнь на то, чтобы с ними ознакомиться.

Солфорд моргнул первым.

– Я тоже совершал ошибки, Милли. После того дела с Мадлен и Фергюсоном весной…

Он замолчал. Нет, этот человек определенно сведет Малкольма с ума намеками на непристойности и моментальной сменой темы. Малкольм знал, что брак Фергюсона с кузиной Эмили был слишком поспешным, но какую роль во всем этом сыграл Солфорд?

Солфорд снова заговорил:

– Я не буду угрожать тебе ссылкой. Насколько я знаю тебя, ты будешь этому только рада. Но я не могу игнорировать то, что увидел сегодня. Если Карнэч не согласится взять тебя в жены, я найду способ уничтожить его, не привлекая тебя.

– Я уже сказал, что женюсь на ней, – повторил Малкольм.

– А я уже заявила, что ни за кого не собираюсь выходить замуж, – ответила Эмили.

– А я говорила, что выйду за лорда Карнэча, но это, видимо, не считается, – сказала Пруденс.

Солфорд и Эмили заговорили одновременно, но сильный голос графа победил:

– Тебе будет лучше без этого прохвоста, Пруденс. Ты заслуживаешь кого-то с острым умом, а не с развязными руками.

Она пристально посмотрела на него.

– Мужчины из общества не отличаются остротой ума, Алекс.

Алекса это задело. Эмили не замедлила нанести следующий удар.

– А я, значит, заслуживаю пройдохи? Даже для тебя подобное проявление братской заботы слегка чересчур.

– Хватит, – отрезал Солфорд. – У тебя были все возможности жить так, как ты хочешь, но ты слишком часто ими рисковала. Вероятно, Карнэч сможет сдержать тебя в том, в чем я не сумел.

Малкольм мог бы сказать, что подобные слова неуместны. Для того, кто известен как коллекционер женщин, Солфорд вел себя с ними совершенно неподобающим образом. Вздрогнула даже Пруденс, которая была отнюдь не на стороне Эмили.

Эмили ахнула, глядя на брата. Малкольм ощутил укол симпатии. Что бы она ни натворила, она не заслуживала унижений на глазах у него.

– Я не позволю тебе так говорить с моей будущей женой, Солфорд, – сказал Малкольм, шагая к Эмили и беря ее руку в свою. Ее пальцы напряглись, лишенные прежней страсти, но руку она не отняла.

Настал черед Солфорда ахнуть. После чего он поклонился сестре.

– Прости, Эмили. Ты знаешь, как сложно мне даются слова, когда я вне себя.

Она не ответила. Малкольм слегка сжал ее пальцы. Эмили отняла руку. И когда заговорила, голос ее был ледяным.

– Я не забуду этого, ты же знаешь.

– Я и не жду. Карнэч, если ты подождешь меня утром, мы сможем обсудить приготовления.

Эмили нагнулась, подобрала свои тапочки и направилась к ближайшему пуфику, чтобы сесть и надеть их. Малкольм всей кожей чувствовал холод, который она излучала, произнося:

– По крайней мере, пообещай, что если мы с Карнэчем не сойдемся, мы сможем разорвать помолвку.

Она не смотрела вверх, а потому пропустила то, что заметил Малкольм, – слабую мягкую улыбку, с которой ответил ей Солфорд:

– Развод не обсуждается. Но свадьба не обязательно состоится в ближайшие дни. Если вы действительно не сойдетесь, я не стану на ней настаивать.

Улыбка Эмили была до странности торжествующей. Малкольм решил игнорировать это. Они подходили друг другу, по крайней мере, физически. И даже глухой мог услышать жар их препирательств. Если скандалы, на которые намекал Солфорд, были ужасны, Эмили была именно той, с кем ему не следовало связываться. Но что хуже, рискнуть и жениться на ней, или рискнуть навлечь на себя ярость Солфорда в тот самый момент, когда он пытается обрести влияние в Лондоне?

Эмили посмотрела вверх и встретилась с ним взглядом. Ее улыбка была откровенно едкой. Он читал скрытые за ней мысли. И хотя на кону была его честь, не смог не ответить такой же улыбкой.

Она попытается от него ускользнуть – чтобы доказать, что они не пара.

И дьявол внутри него уже предвкушал, как будет ее разубеждать.