Читать книгу Пламя и тень / Flame and shadow - Ирина Явчуновская, Сара Тисдейл - Страница 4

How many million Aprils came

Before I ever knew

How white a cherry bough could be,

A bed of squills, how blue!

And many a dancing April

When life is done with me,

Will lift the blue flame of the flower

And the white flame of the tree.

Oh burn me with your beauty, then,

Oh hurt me, tree and flower,

Lest in the end death try to take

Even this glistening hour.

О shaken flowers, О shimmering trees,

О sunlit white and blue,

Wound me, that I, through endless sleep,

May bear the scar of you.

Миллионы апрелей ушли в пустоту

     До того, как явилась мне новь —

Белоснежная ветка черешни в цвету,

     Ярко синий огонь васильков.

И когда я уйду в поднебесную твердь

     И закружат апрели опять,

Будет дерево пламенем белым гореть

     И цветок синевой полыхать.

О гори же со мною, пылай, красота,

     Обжигай меня, чтоб не угас

Этот блеск и огонь никогда, никогда,

     Даже в день мой последний и час.

О дрожащий цветок или ветка в окне!

     Сине-белой лучистой волной

Обожгите, чтоб в том нескончаемом сне

     Шрам остался навеки со мной.

Alone in the night

On a dark hill

With pines around me

Spicy and still,

And a heaven full of stars

Over my head,

White and topaz

And misty red;

Myriads with beating

Hearts of fire

That aeons

Cannot vex or tire;

Up the dome of heaven

Like a great hill,

I watch them marching

Stately and still,

And I know that I

Am honored to be

Witness

Of so much majesty.

Одна на холме

     Средь ночной тишины.

Душистые сосны

     Смирны и стройны.

А над головой

     Засияли рубин,

Топаз, бриллианты

     И аквамарин.

Зажглись мириады

     Горящих сердец,

Сиять и лучиться

     Им не надоест.

По куполу неба

     Сошли с вышины

Величества-звёзды —

     Важны и нежны.

Какая на долю

     Мне выпала честь —

Узнать, что такое

     Величие есть.

What do I care, in the dreams and the languor of spring,

That my songs do not show me at all?

For they are a fragrance, and I am a flint and a fire,

I am an answer, they are only a call.

But what do I care, for love will be over so soon,

Let my heart have its say and my mind stand idly by,

For my mind is proud and strong enough to be silent,

It is my heart that makes my songs, not I.

Что заботит меня в снах моих и в томлении весны?

     То, что песни мои на меня не похожи совсем.

Я – огонь и кремень, мои песни свежи и нежны.

     Я – ответ, в песнях всё «почему» и «зачем».

Что заботит меня? Что любовь очень скоро пройдёт.

     Это сердце кричит, но мой разум стоит в стороне.

Ведь мой разум силён, он молчит, зная всё наперёд.

     И не я, это сердце поёт в тишине.

In the silver light after a storm,

Under dripping boughs of bright new green,

I take the low path to hear the meadowlarks

Alone and high-hearted as if I were a queen.

What have I to fear in life or death

Who have known three things: the kiss in the night,

The white flying joy when a song is born,

And meadowlarks whistling in silver light.

В серебристом сиянии после грозы,

     Когда с веток умытых блестящие капли текут,

Будто я королева, одна, в королевстве красы

     По тропинке шагаю, где жаворонки поют.

Жизнь и смерть – не пугает любой поворот.

     Есть три вещи, которые держат меня:

Поцелуй в час ночной, новой песни счастливый полёт,

     Птичье пение в свете серебряном дня.

My forefathers gave me

My spirit's shaken flame,

The shape of hands, the beat of heart,

The letters of my name.

But it was my lovers,

And not my sleeping sires,

Who gave the flame its changeful

And iridescent fires;

As the driftwood burning

Learned its jeweled blaze

From the sea's blue splendor

Of colored nights and days.

Дали предки однажды мне

     Пламя трепетное – мой дух,

Буквы имени моего,

     Форму рук моих, сердца стук.

Но не спящие праотцы

     Огонёк расцветили мой,

А возлюбленные мои

     Дали пламени свет живой.

Так коряга, воспламенясь,

     Драгоценным блеснёт огнём.

Тень ночей и лазурь морей,

     Солнце дня отразятся в нём.

I have loved hours at sea, gray cities,

The fragile secret of a flower,

Music, the making of a poem

That gave me heaven for an hour;

First stars above a snowy hill,

Voices of people kindly and wise,

And the great look of love, long hidden,

Found at last in meeting eyes.

I have loved much and been loved deeply —

Oh when my spirit's fire burns low,

Leave me the darkness and the stillness,

I shall be tired and glad to go.

Города люблю, моря пение…

Города люблю, моря пение,

     Тайну крохотного цветка.

Звуки песни, стиха творение

     Дарят небо и облака.

Холм заснеженный, звёзд бутоны,

     Мудрость в ласковых голосах,

Взгляд, мной пойманный, затаённый,

     Когда тайна любви – в глазах.

Я любила, была любимой,

     Но огонь так легко задуть.

Мрак, застой, проходите мимо.

     Я устала, но весел путь.

The sun was gone, and the moon was coming

Over the blue Connecticut hills;

The west was rosy, the east was flushed,

And over my head the swallows rushed

This way and that, with changeful wills.

I heard them twitter and watched them dart

Now together and now apart

Like dark petals blown from a tree;

The maples stamped against the west

Were black and stately and full of rest,

And the hazy orange moon grew up

And slowly changed to yellow gold

While the hills were darkened, fold on fold

To a deeper blue than a flower could hold.

Down the hill I went, and then

I forgot the ways of men,

For night-scents, heady, and damp and cool

Wakened ecstasy in me

On the brink of a shining pool.

О Beauty, out of many a cup

You have made me drunk and wild

Ever since I was a child,

But when have I been sure as now

That no bitterness can bend

And no sorrow wholly bow

One who loves you to the end?

And though I must give my breath

And my laughter all to death,

And my eyes through which joy came,

And my heart, a wavering flame;

If all must leave me and go back

Along a blind and fearful track

So that you can make anew,

Fusing with intenser fire,

Something nearer your desire;

If my soul must go alone

Through a cold infinity,

Or even if it vanish, too,

Beauty, I have worshiped you.

Let this single hour atone

For the theft of all of me.

Скрылось солнце, луны овал

И Коннектикут за холмами.

Запад рдел и восток пылал,

А у ласточек карнавал —

Взмыли стайками над стволами.

В поднебесье нашли свой кров,

Расставались и вновь сходились.

Тёмным облаком лепестков

Облетали с ветвей, кружились.

Отпечаток – кленовый лес —

Повернулись на запад кроны,

И луна по волнам небес

Поплыла золотой короной.

На холмы синева легла —

К складке складка, и всё темнее.

Вниз по склону одна я шла,

Шла, от этих чудес пьянея.

Ночь была темна и нема,

И, дороги не различая,

Я в экстазе плыла с холма

Вниз по грани земного рая.

Красота! Видно, мне дано,

Чтоб я стала хмельной и дикой,

Пить из чаши твоей вино

Этой прелести многоликой.

С детских лет знала я всегда,

Что с тобой ничто не сумеет

Опустить меня и беда

Не согнёт и не одолеет.

И хоть мне отдать суждено

Смех, дыхание, дух горящий,

Радость глаз моих – всё равно

Будешь ты всегда настоящей.

Я исчезну, и без меня

Ты вернёшься, собой богата.

Будет утро, сияние дня,

Вспыхнут розовые закаты.

Но когда я уйду тропой

Бесконечной, слепой, пустынной,

Знай, была я пьяна тобой,

Поклонялась тебе единой.

Час один там, где тают дни,

Мне за кражу меня верни…