Читать книгу Аллегро с огнем - Саша Зеркальный - Страница 2

Глава 2

Маленькие пылинки плясали в лучах яркого полуденного солнца. Макс лежал на кровати и наблюдал за игрой света в комнате. Он с трудом вспомнил, когда в последний раз просыпался так поздно. И всему виной его крестник. Если пропустит пробежку хоть один день, у него, как у наркомана, начнется ломка. Благо был выходной, и он может позволить себе пробежаться даже вечером. Часы на прикроватной тумбочке показывали почти три, но несмотря на это, Туманов чувствовал себя уставшим. Выбравшись из постели, он прошлепал в ванную и уставился на себя в зеркало над раковиной. Все поступки людей большинство из нас примеряет на себя, так делал и Макс, вспоминая, как вел себя в девятнадцатилетнем возрасте. Неужели он тоже был таким безалаберным и глупым? Когда утром он за шкирку выводил Женю из клуба, тот едва ли мог сообразить, с кем уходит – настолько был пьяным. Он пел песни заплетающимся языком и смеялся собственным шуткам, неваляшкой перекатываясь на заднем сиденье. Как содержимое его желудка осталось в целости, было загадкой.

Контрастный душ подействовал бодряще. Макс натянул спортивный костюм, кроссовки и спустился вниз. Обычно он завтракал после пробежки, но сегодня можно было пренебречь собственными правилами. Заварив две чашки кофе и сварганив четыре бутерброда с колбасой, он установил яства на поднос и отправился во двор. В большом хозблоке его брат предусмотрительно оборудовал бассейн. Кто же знал, что его можно будет можно использовать столь неординарным способом. Широкие стеклянные двери распахнулись, пропуская мужчину в темное прохладное помещение. Там, возле окна от пола до потолка, стоял стеклянный столик и четыре плетеных кресла. На него Макс поставил поднос и посмотрел в чашу бассейна.

У крайней стенки абсолютно голый, сидя на полу, спал Женя, пристегнутый наручниками к металлической лестнице. От холода его бледная кожа слегка посинела, одна рука была высоко поднята потому, что браслету не позволяла опуститься ниже перекладина ступени. Но все эти обстоятельства парню не особо мешали: положив на руку темноволосую голову, он мирно посапывал, даже умудряясь улыбаться во сне. Сначала Макс прошел в подсобное помещение, чтобы взять длинный шланг для садового полива, а затем спустился в бассейн с другой стороны по широким ступеням и подошел к крестнику. Он часто видел парня спящим, но сейчас определение «милый» едва ли подходило ему, а отвратительный запах перегара заполнил даже это большое помещение. Хорошо, двери остались открытыми. Он тронул кончиком кроссовка тонкую ступню и позвал:

– Женя!

Тот не пошевелился и даже не нахмурился. Нянчиться с ним Макс не собирался: подсоединив шланг к крану, открыл воду во весь напор и направил струю на крестника. Он начал с ног и постепенно продвигался по телу вверх. Женя пробормотал что-то нечленораздельное и попытался поймать уплывающий сон за хвост, но как только вода попала ему на лицо, недоуменно открыл глаза и забарахтался. Он не мог понять, что происходит и где он оказался. Парень пытался кричать, при этом стараясь не захлебнуться, отгораживался рукой но получалось плохо. Попробовав подняться, поскользнулся, а прикованная рука не ограничивала движения. Потеряв ориентацию в пространстве и запаниковав окончательно, он случайно пару раз даже в стену врезался. Сжалившись над ним, Макс опустил шланг и разразился громким смехом. Женя дрожал всем телом, потому что мучитель выбрал не самую горячую воду, а ветерок, сквозивший в открытую дверь, добавлял прохлады. Смахнув капли с глаз, парень наконец сумел понять, где находится и кто над ним ржет как конь. В груди заклокотала ярость. С трудом приняв вертикальное положение на скользком кафельном полу, он истерично спросить:

– Какого хрена ты исполняешь?! Немедленно отпусти меня!

– О-о-о, проснулся, недомерок? – продолжая улыбаться во все зубы, спросил Макс. – Как тебе контрастный душ? Я тебе даже завтрак сварганил.

От абсурдности и неправдоподобности происходящего Женя даже не мог рассуждать здраво, не то что связно озвучить мысли. Похмелье сильно било в голову, от холода челюсть отбивала дробь. Он был в ужасе, если не сказать большего: как любимый крестный мог приковать его к лестнице и поливать водой?!

– Ты е*нулся?! – снова завопил Женя. – Отпусти меня, дебил!

– Ошибка, – скривился Макс. – Грубить мне не надо.

Поток воды снова окатил Женю с ног до головы. На этот раз он не забился в истерике, а просто попытался отвернуться и закрыться от мощной струи. Через пару минут Макс опустил шланг, позволив парню отдышаться и проморгаться.

– Ну что, протрезвел?

Парень смотрел на крестного во все глаза. Он выглядел так же, как и прежде: темные аккуратно уложенные волосы, в серых глазах спокойствие, на тонких губах добрая улыбка, хлопковая синяя футболка обтягивала спортивный торс, тренировочные штаны облегали бедра. Только прежний Макс никак не мог приковать своего крестника к лестнице.

– Да, – только и смог выдавить Женя.

– Значит, мы можем нормально поговорить, – удовлетворенно кивнул Макс. – Твои родители просили меня присмотреть за тобой и, по возможности, помочь с учебой. Но для начала мы будем учиться послушанию.

– Что?!

– Ты должен научиться беспрекословно мне подчиняться. Жить будем по графику: спать, кушать, заниматься. Начнешь вредничать, и писать заставлю по времени. За любое нарушение последует наказание. И первое правило: никакого мата. Ясно?

Женя стоял с открытым ртом и понимал только одно: мужчина поплыл мозгами. Понадобилось несколько долгих минут, чтобы из бесконечного потока брани, который генерировал его мозг, удалось выудить несколько литературных слов:

– Ты хочешь ввести правила?

– Да.

– И наказывать меня, если я их нарушу?

– Верно.

– И каким же будет наказание?

– В зависимости от ситуации. Если бы ты вчера послушался меня, то не оказался бы здесь.

Парень медленно переваривал информацию, вглядываясь в серые глаза напротив. Постепенно бред происходящего начинал обретать смысл. Женя где-то слышал, что с умалишенными лучше не спорить и говорить спокойным тоном.

– Я тебя понял. Хорошо. Будем жить по твоим правилам.

– Отлично, – бодро улыбнулся Макс. – Я сделал нам кофе.

Поднявшись за подносом и прихватив с собой стул, Туманов расположился подле крестника и протянул ему одну чашку. Женя стоял и тихо офигевал: он был полностью обнаженный, мокрый с головы до ног, с жутким похмельем и прикованный к трубе лестницы, а Макс предлагал мирно позавтракать.

– Мне нужно на пробежку, – продолжал мужчина, откусывая от бутерброда, – а потом мы обсудим детали. Если будешь хорошо себя вести, обойдемся малой кровью.

Рука юноши, сжимающая чашку, мелко задрожала. Значит, этот будет спокойно бегать вокруг дома, а он будет сидеть и мерзнуть в бассейне?! Злость окатила, словно ушат кипятка, и Женя с силой отшвырнул чашку подальше от себя. Белый фарфор, ударившись о голубой кафель, разлетелся на мелкие осколки. По прохладному помещению разнесся оглушительный вопль. Он попытался наброситься с кулаками на Макса, но тот оказался вне зоны досягаемости. Тогда пленник начал дергать браслет наручников, яростно выкрикивая:

– Ты е*анутый на всю голову! Решил в бога поиграть?! Если хоть пальцем меня тронешь, я заяву накатаю! Родителям позвоню, и они убьют тебя! – бился в истерике юноша, совершенно не замечая, что крестный отставил чашку и поднялся со своего места. – Меня друзья будут искать! Только попробуй что-нибудь сделать со мной, у*бок!

Словесный понос резко прервался звонкой пощечиной. Женя с ужасом посмотрел на спокойного как удав Макса, приложив руку к месту удара.

– Это тебе за мат, – пояснил тот. – Так будет происходить всегда, если я его буду слышать. Остальное мы обсудим после пробежки. И едой на твоем месте я бы не раскидывался. Питаться будешь три раза в день.

С этими словами он отвернулся и легкой походкой вышел из бассейна.

Онемевший Женя долго стоял не шевелясь. Две личности его крестного никак не складывались в одну, так же, как и ситуация не влезала ни в какие рамки. В голове мысли были настолько хаотичные, что напоминали молекулы закипающей жидкости. От высыхающей воды кожа начинала зудеть, на холодном кафеле мерзли ноги, а мочевой пузырь, полный со вчерашнего дня, требовал опустошения. Посмотрев на скованное наручниками запястье, парень скривился: он терпеть не мог синяки на своем теле наравне с засосами. Леше он всегда запрещал себя хватать за бедра, а за отметины на теле ругал. Почему именно сейчас он об этом вспомнил, Женя не знал. Проводить аналогию своего положения с сексом было странно. Потоптавшись еще немного, парень посмотрел на оставшиеся бутерброды и недопитый Максом кофе, и пожалел, что разбил свою чашку – есть действительно хотелось. Извернувшись, он ногой подтащил к себе стул с подносом и принялся быстро запихивать в рот остатки завтрака. Обычно с похмелья мучил жуткий голод, и два бутерброда его, естественно, не утолили, но других вариантов не было.

Через час, когда Женя уже думал, что скоро превратится в ледяную статую, а мочевой пузырь лопнет, за окном появился высокий силуэт его мучителя. Парень поднялся с пола, на котором пытался устроиться, и напряженно замер. Макс вошел в полутемное помещение с ведром в руках, вновь оставив дверь открытой. Проникающий воздух на этот раз показался Жене теплым. Крестный медленно приближался, на его лице играла легкая улыбка. Одежда на нем была уже другая, видимо, после пробежки он принял душ. И в глазах затаилось странное ожидание. Он окатил Женю таким взглядом, что тот только сейчас отчетливо понял, что на нем нет даже трусов. Неосознанно прикрывшись одной рукой, парень сглотнул и задался вопросом, зачем его раздели, ведь поливать из шланга можно было и в одежде.

– Я в туалет хочу, – заявил Женя.

– Вот тебе для этих целей ведро, – поставил оное рядом с крестником мужчина.

– Ты издеваешься?!

– Нет. Я не смогу сидеть тут с тобой целый день.

– Ты, что, собираешься меня здесь держать круглосуточно?!

– Только дошло? – странно удовлетворенно улыбнулся Макс и задумчиво почесал гладковыбритый подбородок. – Вообще, ты же в бассейне, так что можешь писать прямо на пол. Потом смоем.

– А если мне… не только?

– Тогда в ведро.

Женя безмолвно хлопал глазами, представляя, как он это делает в присутствии крестного, и понял, что не сможет, даже если тот отвернется. Пришлось сжать зубы и выдавить:

– Я передумал.

– Тогда займемся воспитательной частью? – задорно осведомился Макс.

– Что ты собираешься делать? – с замиранием сердца спросил Женя.

– То, что нужно было сделать уже давно. Поворачивайся лицом к стене.

В руках Макса волшебным образом оказались вторые наручники. Он ловко защелкнул их на трубе и посмотрел на крестника. Женя ударил по протянутой к нему руке и попытался увернуться, но только причинил себе боль, дернув закованную руку. Макс не стал уговаривать парня и насильно приковал к лестнице.

– Только попробуй прикоснуться ко мне! – закричал Женя, пытаясь рассмотреть за спиной крестного.

Тот тихо и, как показалось парню, зловеще засмеялся. Звякнула пряжка ремня на джинсах, и в груди у Жени похолодело. Задергавшись сильнее в своих оковах, парень отчаянно запищал, выкручивая шею. Остановил эти трепыхания не сильный, но ощутимый шлепок по ягодицам, и он замер с широко открытыми испуганными глазами.

– Успокойся! – громко сказал Макс. – Не нужна мне твоя задница. Я никогда не интересовался малолетками. Кстати, родители твои долетели хорошо и уже устроились в гостинице. Друзьям я твоим рассылкой отослал сообщение о том, что ты отправился вслед за ними. А телефон твой упал в унитаз.

Это был конец нормальной жизни и начало неизвестности. Туманов все предусмотрел, и Женя почувствовал обреченность. Он в собственном доме оказался в ловушке, полностью в распоряжении этого психа.

– Слушай меня внимательно, Женя: будет больно, но ты не задерживай дыхание и громко кричи. Постараюсь бить не сильно, – объявил Макс.

Крестник ничего не успел сказать в ответ или вообще что-либо сообразить, как на его ягодицы один за другим посыпались удары. Парень не сдерживался и, как было велено, вопил во все горло. Макс действительно старался бить не сильно, но делал это с оттяжкой, чтобы мальчишка запомнил надолго. Он отсчитывал удары, отринув все чувства, и старательно отводил глаза от стремительно розовеющих соблазнительных окружностей. Но тело вело себя по-своему, оно эгоистично знало, что доставляет удовольствие мозгу, и реагировало соответственно. Женя захлебывался слезами и воплями, молил прекратить и сделать все, что захочет Макс, только его крестный продолжал охаживать непривычные к наказанию ягодицы ударами и прекратил, лишь отсчитав двадцать пять раз. Парень практически повис в своих оковах, громко рыдая, а на пол полилась прозрачная желтая жидкость. Одну руку ему быстро освободили, а через пару секунд в бассейне он уже был один.

А Макс фактически сбежал, стремясь оказаться подальше от крестника. За какие-то пятнадцать минут он стал мокрым как мышь. Руки дрожали сильнее, чем у запойного алкоголика, а ширинку джинсов разрывал каменный стояк. Оказавшись в доме, Макс взлетел на второй этаж и ворвался в ванную. Там он наконец остановился и зажмурился, пытаясь отдышаться. Правую ладонь пронзила боль. Макс посмотрел на свою руку и только сейчас сообразил, что сжал пряжку ремня так сильно, что та врезалась в кожу до крови. Яростно отшвырнув аксессуар, он начал стаскивать с себя одежду. Ему был просто необходим холодный душ. Но взглянув на себя в зеркало, замер. Оттуда на него смотрел маньяк с горящими глазами. Душа разрывалась на части от содеянного. Он ненавидел себя за то, что сделал, но еще больше за то, что хотел этого уже давно. Ему противно было смотреть на человека в зеркале, потому что тот прикрывал свои извращенные желания необходимыми воспитательными мерами. Макс много лет пытался сбежать от самого себя, но внутренняя сущность нашла лазейку. Злость на самого себя вырвалась оглушительным ревом, а мощный кулак прилетел в зеркало, оставив от него лишь мелкие осколки.

Женя сидел на кафельном полу в луже собственной мочи и пытался отдышаться. Ему больше не было холодно, наоборот, от жгучей боли жар распространился по всему телу. Его никто никогда не бил. Родители даже не замахивались на него, а уличные драки он всегда обходил стороной. Помимо боли, он чувствовал унижение и обиду: за что с ним так жестоко обошелся крестный? Неужели нельзя было просто поговорить? Горькие слезы текли по щекам, а в душе впервые появилось чувство обреченности. Прикованная рука, поднятая над головой, начинала затекать, но отрывать горящие ягодицы от холодного пола не хотелось. Парень крепко зажмурился и постарался усилием воли остановить поток слез. Нужно было не нюни распускать, а думать, как выбраться из унизительного плена. Если Макс сообщил всем его друзьям, что он уехал вслед за родителями, то вряд ли его будут искать, а для звонка в полицию требовался телефон. Единственным выходом было притвориться послушным, как и хотел этот псих, чтобы усыпить его бдительность. С таким подобием плана Женя почувствовал себя лучше. Кое-как поднявшись с пола, он тряхнул затекшей рукой и оглянулся на ведро. Нужно им воспользоваться только ради того, чтобы не опозориться. «А потом вылить на голову козлу!» – подумал Женя и хмыкнул. Заняться все равно было нечем, и парень начал придумывать различные планы мести – от простых до изощренных. Постепенно в голове замелькали воспоминания из недалекого детства. Он не мог припомнить абсолютно ничего негативного о Максе. В его памяти плотно засел образ любящего и заботливого человека. Даже грубого слова от него никогда не слышал. Какой же обманчивой может быть внешность! И что изменилось? Почему крестный стал таким? Женя не смог подобрать определение, каким именно, потому что лицо с правильными чертами не выглядело злым: на нем была мягкая улыбка, голос звучал заботливо, только глаза стали непроницаемыми. Вспомнилась старая обида на Макса за то, что он так резко перестал приезжать. Может, изменившиеся пристрастия и послужили тому причиной? А ведь он психолог! Как крестный может лечить людей, если сам больной на всю голову?!

Пока Женя чуть ли не впервые в своей жизни анализировал сложившуюся ситуацию и свое незавидное положение, Макс уже готовил ужин и старался вообще ни о чем не думать. Ночью он поддался порыву, едва ли соображая, что делает. Теперь же полностью осознал, что натворил, но отступить не мог. Если он сейчас отпустит Женю, тот или задушит его подушкой ночью, или полицию вызовет, или натравит своих друзей – вариантов масса. Придется продолжать, пока тот действительно не научится беспрекословно его слушаться. Их новое знакомство друг с другом было кратким, но этого ему хватило, чтобы понять: характер у крестника взрывной, а упрямство не хуже ослиного. Зная достаточно хорошо своего друга, он предполагал, что тот сам виноват в таком отношении к нему сына. И дело было даже не в том, что мальчика избаловали, скорее наоборот – отец не прислушался к сыну. Конечно, все родители хотят счастья своим детям (отдельные экземпляры не берутся в расчет) и чаще всего считают, что лучше знают, чего им нужно. Стараются воплотить в них свои желания, уберечь от собственных ошибок, создают практически стерильные условия, начиная видеть в ребенке лишь объект и забывая о том, что он личность. Отцом Макс становиться не собирался, но выслушать мнение крестника было необходимо.

Покончив с нехитрой стряпней, мужчина взял другой поднос и вновь наполнил едой на двоих. Пройдя через двор, он вошел в темное помещение, зажег несколько бра и взглянул в чашу бассейна. Женя стоял, прижавшись к металлической трубе лестницы, и напряженно смотрел на вошедшего. У его ног была лужица, а пластмассовое ведро парень отодвинул в сторону. Заглянув в подсобное помещение, Макс взял половую тряпку и только тогда спустился к парню.

– Держи.

Женя схватил тряпку, вытер пол ногой и накрыл ею ведро. Вновь повернувшись к Максу, он увидел, что тот протягивает ему тарелку с едой. Отказываться от нее в этот раз парень не стал и начал уплетать принесенное за обе щеки. Макс сел на стул напротив и тоже принялся за еду. Крестник выглядел напуганным и настороженным. Это было бы даже забавно, если бы не было настолько печально.

– Значит так, – заговорил Макс, проглотив кусочек сосиски. – Сидеть здесь будешь, пока не научишься себя хорошо вести. Пороть я тебя буду ежедневно по двадцать ударов. За любое непослушание добавляются еще пять.

Женя перестал жевать и уставился на крестного. Выражение его лица было красноречивее любых слов, эмоции сменялись калейдоскопом – от недоумения и негодования до ужаса. Он даже говорить ничего не стал. Карие глаза мгновенно стали влажными, а губы задрожали. Проглотив ком в горле, он вновь уставился в тарелку и продолжил есть.

– Я знаю, что мои слова и действия кажутся тебе ненормальными, но ты по-другому слушать меня не захотел.

– Чего ты хочешь? – спросил Женя со вселенской усталостью в голосе. – Чтобы я стал послушным? Хорошо. Обещаю.

– Я тебе верю.

Но посмотрели они друг на друга с недоверием. Оба понимали, что сегодня положение вещей не изменится. Поужинав в полной тишине, Макс забрал тарелки и отнес в дом. На улице уже заметно потемнело, он привык вставать рано и потому глаза начинали слипаться. Прихватив шерстяной плед с дивана, он вернулся к крестнику. Тот сидел на полу, уставившись в стену. Женя не мог не видеть вошедшего мужчину, но даже не повернулся в его сторону, когда плед упал на плечи. Еще через минуту погас свет, и в панорамных окнах стал виден сосновый лес и зарождающаяся луна.