Читать книгу Новая формация. Сборник участников-делегатов мероприятия, проводимого в Государственной Думе - Сборник - Страница 11

Поэт во многом с человеком

(Простым, обычным homo) схож.

Ты будь жидом там али греком:

Не знаешь рифм – ты просто вошь!

Поэт обласкан Аполлоном

И, Музой опьянив глаза,

Воздушным праздничным баллоном

Взлететь спешит на небеса.

Там, наверху, его ждет диво:

Богатство, лавры, черный раб,

Свиная рулька, кружка пива

И сонм ядреножопых баб.

В душе поэта сразу праздник,

И лира радостно звенит…

Ан нет – будильник то, проказник:

Вернись назад в свой нищий быт!

Опять стиралка сожрала носок,

Уже седьмой в течение квартала,

И тут я понял, как я одинок:

Мне тридцать два – но ни одна не дáла.

Прошу тебя как хипстера:

Ну хочешь – денег дам.

Как плохо не женившимся,

Бесхозным мужикам…

Моих штанов протерся подворот,

И вейп сгорел, и смузи комом в глотке.

Вчера сказала мама: «Обормот!»

А папа молча ударял по водке…

«Зачем ты вырос веганом,

Зачем ты парил вейп?

Уж лучше б был калекою

И рос как человек…»

Уже банкрот любимый барбершоп,

Сгорел коворкинг (вместе с полквартала).

Но после фитнес-йоги хо-о-орошо:

Вчера приснилась знатная мандала.

Одумайтесь, задумайтесь:

Ужель вы столь глупы —

Забыть свою особенность

И частью стать толпы?

Я в вас вхожу, чего же боле?

Ну что еще мне вам сказать?

Года разлук, обид и боли —

Все позади. Я – в вас, мой адь.

И вы, истомно распластавшись,

Своей нескромной белизной

Меня вы сделали уставшим

И покурить легли со мной.

Зачем мы есть? Зачем мы ели?

Что делать? Кто тут виноват?

Наш номер – шесть, и наши цели

Поражены уж всем подряд.

Пока лениво проплывает

Под люстрой дымная струя,

Природы зов вновь настигает —

Я в вас вхожу, мой ангел. Я…

Ах, зачем ты ворвалась, Мальвина,

В мой прекрасный и девственный сон.

Я – Пьеро, я же ведь не Буратино:

Я в тебя платонисськи влюблен.

Это этот сосновый негодник,

Что дрючок свой сувает везде,

Потянулся, урод-греховодник,

К твоей девичьей чистой душе.

Про Любовь, как Великое чувство,

Ты попробуй ему растолкуй:

Тверд как дуб в отношеньи искусства,

И все время в занозах весь нос.

Я считал, что ты – девочка-греза,

О каких можно только мечтать…

Сдал я кровь и купил тебе розы —

Надо мной надсмеялась ты… Всьо!

Опрятен будь и чист,

Будь вежлив и учтив.

Пусть мозг твой – чистый лист,

Дави на позитив.

Чекань почетче шаг

(Единый, как и все),

Работай, как ишак,

На сене да росе.

Не думай – это грех!

Молись своим богам.

Не рой чужой успех

Мальдив средь да Багам.

Да – разучись читать

(Конечно, если мог),

Ложись пораньше спать,

Вставай – когда звонок.

Трудись ты не за страх,

До пенсии – умри.

Забудь бухло и трах —

Учи вон «Псалтыри».

Покорен будь властям,

Исправно голосуй.

Верь теленовостям,

Нос никуда не суй.

Налог всегда плати,

К наркотикам – не лезь!

Да, в школу – не ходи,

Забудь слово «болезнь»,

По кухням не звизди.

Сожги свой самиздат.

И в Сеть не выходи:

Там мор, и блуд, и глад!

После шести не жри,

С утра пей хлебный квас.

Вот, кстати, «Псалтыри» —

Для вас, и вас, и вас.

Я бы выпил чаю с кренделями —

Ведь Россия – мама кренделей.

Где-то за лесами и полями

В них вложилось множество людей.

Вот механизатор на комбайне,

Агрохимик, слесарь, сталевар.

И заведующий сельской баней —

Пот чтоб все смывали и нагар.

Вот военный с ржавенькой винтовкой

Целит долго супостатский дрон.

Группа депутатов со сноровкой

Ярд отката тащит в Думы схрон.

Врач с одним лишь йодом да касторкой,

Пропивший свободу журналист

Да модель – обмазана икоркой.

И поэт, что глуп – но духом чист.

Вот еврей, что выдал всем кредиты.

Вот коллектор, что втройне все отобрал.

Нищ народ. Сидят, как троглодиты,

И гундят. Чего-то там «за бал».

Я мечтал и шел за кренделями

Горы сквозь, леса, морское дно…

Пойду выпью чаю с 3,14здюлями —

Кренделей ведь нет уже давно…

Нет и не будет страха,

Все мы уходим в свой час,

Если, восстав из праха,

Жили как в первый раз,

День обретет надежду,

Ночь принесет покой.

Лишь человек безбрежен,

Лишь человек – другой.

Смысла нет и не будет

Здесь или где-то еще.

На перекрестке буден

Не потерять бы лицо…

Черного неба нет в городах:

Рыже-паскудно-сер

Свод, что топчется на головах,

Стекает по крыльям химер.

Свету звезд не пробиться сквозь

Мгляклый дым фонарей…

Люди и звезды, живущие врозь, —

Где уж тут быть добрей…

Сдохнувших листьев дым:

Горький запах весны…

Славно жить молодым,

Старому – только сны

В редкий час, когда спишь,

Как кинолента-хронь…

Треском взломаем тишь:

Мы целлулоид – в огонь

Прожитых прошлых лет,

Мимо мелькнувших в past…

В жизни на все есть ответ,

Кто его только даст?!

Холодным светом аргона залит Центральный Пост.

На глубине в триста метров спрятан ответ на вопрос:

«Кто будет жить послезавтра? А кто уйдет насовсем?»

Это – последний довод, это – РВСН.

Как славно все начиналось, как счастлива была мать:

Ведь сыну ее поручили «Отчизны покой охранять!»

Тогда мы не понимали, какой на нас кинули груз,

Но как-то почти под утро Москва приказала: «Пуск!»

И створки ракетной шахты впустили в нее рассвет,

Эй, сексуальный Билли, Россия вам шлет привет!

С бесплатной доставкой, адрес: ДиСи, Вашингтон, Белый Дом —

Фаллос от друга Бориса на сто пятьдесят мегатонн.

Похерив все ПРО заслоны (и спутник стейтсам не помог),

Доставлен подарок как надо: по адресу и точно в срок.

Сергей «приголубил» Чикаго, Витек не забыл про ЭлЭй —

Ну молодцы капитаны, весь выпуск – полсотни чертей.

И кажется, нечему выжить в Армагеддоне огня,

Большая страна – Америка, теперь-то – «…прощай навсегда!»

Но где-то в Айове Джимми, свой получив приказ,

Давит сейчас на кнопку и угощает нас…

Мы выйдем в защитных костюмах на пепел былых городов,

И ветер нам высвистит песню в глазницах пустых черепов.

Хрустнет под кованой пяткой чья-то иссохшая кость,

И финкой воткнется в сердце совсем беспричинная злость…

Одет в гранит колонн, стоит Исакий,

И купол блещет золотом яркó —

За двести пятьдесят войдет не всякий,

Чтоб посмотреть на маятник Фуко.

Внутри краса и лепота, о Боже!

Порхают ангелы по стенам высоко.

Я поражен и восхищен, но все же

Не вижу что-то маятник Фуко.

Там Монферрана бюст стоит Огюста,

Все так же зелен малахит колонн,

Но на душе моей чего-то пусто:

Фуко, родной, – куда же делся он?

Там певчих хор – вот ангельские звуки,

Из алтаря наносит ладана дымком…

Благоговею в храме я, но, люди-суки, —

Зачем убрали маятник Фуко?

Впервые в жизни я попал на колоннаду —

Пока был маленький, не лазал высоко.

Там вид «на все четыре» – то, что надо!

Вот только жаль за маятник Фуко.

Я понимаю: задолбал. Быть может.

С «кровавым прошлым» расстаемся мы легко.

И лишь одна мысля-паскуда гложет:

Как детям показать мне маятник Фуко?!

Ты не любишь людей, факт:

Предпочтешь им кистень и тракт.

Ты считаешь, что мир – бардак

И что каждый не-друг – враг.

Ты боишься смотреть вокруг,

Ты забыл что такое «друг».

И в овациях тысяч рук

Слышишь лишь непристойный звук.

Эта музыка будет как стон,

Словно душный полуденный сон,

Словно – хрясь! – и в ушах звон…

И вот так – весь грядущий эон.

И тогда ты уходишь прочь,

И тогда ты смеешься в ночь.

И когда ты не сможешь мочь,

Ты – взахлеб. Из горла. Скотч.