Читать книгу Повести световых лет - Сборник - Страница 2

Элпис

Я проснулся в гробу из хрусталя и стали. Дисплей на внутренней стороне крышки вместо приветствия сразу высветил координаты.

Глаза залиты липкой жижей. Едва разлепив веки, я всё же смог разглядеть: Столпы Творения в Туманности Орла уже маячат тремя соснами на космической дороге. Созвездие Змеи теперь позади, закручивается спиралью и бьет хвостом. Шесть тысяч световых лет полёта остались за спиной. Возможно – я сейчас единственное живое существо посреди звездного хаоса.

Здесь облака пыли сталкиваются с ионизированным газом, рождая все новые и новые звезды. Вселенский театр гудит перед началом спектакля. Ложи заполнены, и партер, и галерка! Белый шум оркестра сливается в единую симфонию творения. Занавес вот-вот взовьется вверх. Все ждут только меня. Когда-то я был неплохим актером. Я готов!

Что может быть интереснее зарождения жизни в едва появившейся звездной системе? Show must go on![1]

Я не имею права опаздывать к началу представления. Да будь я хоть простым зрителем: прибыть в театр под занавес – что может быть скучнее?!

Ох, какая длинная ПЕРВАЯ мысль! Едва додумал. Но, получилось: «Я ЕСТЬ! Ок! Мыслю, значит существую… с трудом осознавая себя». Что там дальше, по протоколу пробуждения?!

(Пошевелиться пока не удалось.)

Новый мозг скрипит, как несмазанная телега, пока бортовой компьютер загружает в меня первые мегабайты памяти.

История всего человечества постепенно раскручивается в моем сознании: пестрая лента – змея, вновь пожирающая свой хвост!

Понеслась:

Отделение света от тьмы, рождение Адама,

(Мое человеческое сердце дернулось и пошло, пошло, пошло!).

О сотворении Евы и изгнании из Рая я пропустил сознательно, а радужное детство человечества на берегах Эллады стоит рассмотреть подробнее! Афины, Спарта, Троя: цветы на одной ветви! Но они были обломаны и разорены войнами. Греки, персы, амазонки, кони, слоны и боевые леопарды! Кровавое месиво битв, вечно отбрасывающее назад и толкающее вперёд… летящие квадриги Александра Македонского. Рождение империи, боль и величие. Я стараюсь быть непредвзятым, пока не вижу Рим – застывший цикадой в янтаре. Вечный город, вечная любовь… и моя память сбоит, истерично пуская солнечных зайчиков воспоминаний: Авентинский холм невозможно стереть из неё даже световыми годами пути…

(…остаться! Пройти по оплавленным солнцем улочкам, свернуть в кованную калитку родного сада, и сразу запереть её за собой. Вдохнуть прохладу апельсиновой рощи на Авентине. Прислушаться к журчанию фонтана в раскалённом воздухе полдня перед домом: работает! Значит, меня ждут! Гравий громче скрипит под сандалиями, когда я подхожу к началу мраморной лестницы).

Запрокинув голову на звонкое приветствие, я вижу, как самое прекрасное существо на свете улыбается мне с балкона. Рука поднята то ли в приветственном, то ли в благословляющем жесте, а косы треплет горячий ветер.

– Я люблю тебя!

Я не успеваю запомнить цвет глаз моей любви. У меня нет права остаться в личном Раю. Оно сейчас и к лучшему… меня влечёт мутным потоком генетической памяти прочь от того места, где был счастлив…)

История человечества подобна винтовой лестнице. Виток за витком, движется вперёд, ещё пролёт, ещё:

Отчаянье, тьма и вера средневековья утренним туманом над водой проносятся вдоль моего сознания, пока его клубы не рассевает луч Ренессанса.

Культура, искусство, политика занимает лучшие умы человечества, впрочем, как всегда.

И бесконечные войны: убийства за власть, бойня за ресурсы… зеленые лица солдат, погибших в газовых атаках Первой мировой. (Грудная клетка впервые наполняется воздухом, расправляя новые меха легких). Бомбежки городов Второй мировой. Пылающий Дрезден, земля, застывшая от жара оплавленным стеклом.

(Выдох.)

Хиросима, закрыть глаза, чтобы не видеть пепел – тень обнявшихся влюблённых на стене институтского корпуса!

(Вдох…)

Нагасаки: выжившая женщина с обугленной рукой. Она махала ей своим детям из окна, когда поднялся ядерный гриб.

Искусственный вирус, сбежавший из лаборатории, работает невидимой косой не хуже войны.

Градус безумия все выше. Перенаселенная планета пытается стряхнуть людей.

О! Нет! Третья мировая… аминь!

(выдох… судорожный вдох… никак не привыкну дышать…)

Люди, совершенные творения Божии, рвут друг друга зубами и когтями до самого конца истории планеты Земля. Учёные умы соревнуются друг с другом в изобретении лучшего способа уничтожения самого вида – человека разумного. Политики делают глупости одну за одной

А я, лицедей и мим, бывший сказочник, отставной арлекин, один должен делать работу над ошибками!

(Выдох.)

Загрузка почти завершена: осталось два процента новых знаний.

(Вдох.)

Но я вроде бы сам согласился на это, подписал документы. Обрёк своих ещё не существующих жену и детей на вечные странствия в поисках нового дома для всего человечества… что?! Ах, да, мои клетки! Их выбрали из сотен других. Но схема ДНК, хорошее здоровье и приличный IQ дали мне самому шанс прожить ещё одну жизнь.

(Выдох, аппарат коротким щелчком отключает искусственную подачу кислорода, вдох. Теперь могу дышать самостоятельно! Пусть это и маленькая, но победа.)

Загружается последний процент информации:

Корабль «Ковчег 2» поглощает пространство, неся каждой твари по паре. Ищет для нас вторую Солнечную систему, на расстоянии шесть тысяч световых лет от первой. А где её искать, как не здесь, у Столпов Творения?!

Человечество работало над проектом самовозобновляющегося космического судна несколько сотен лет, почти столько же времени его строило. На борт загрузили всю память Земли: образцы ДНК растений, животных, и одного человека, который давно умер на родной планете. Я второй шанс человечества – первый человек новой эры. Постараюсь сыграть эту роль достойно.

Из моих же клеток электронный Бог создал мне жену. И детей. Они ещё спят в своих стальных колыбелях. Скорее всего, им снится тот же сон, что только что видел я: история людей с планеты Земля, которые не хотят сдаваться даже после полного уничтожения. Мы последние – мы первые. И мне решать – будить ли свою новую семью…

Космические беглецы и первооткрыватели, мы все ближе к одной из планет, пригодной для жизни.

От Земли и её цивилизации давно не осталось и следа. Только мы, жалкие сгустки живого тепла в космической пустоте. Я кажусь себе маленьким и слабым в своём железном гробу. Я со страхом слежу за мельканием последних секунд обратного отсчёта на внутреннем дисплее. 3, 2, 1, 0… и я встаю из хромированного саркофага. Стая стальных бабочек, собравших мое тело тонкими лапками, перепархивает с моего живота на тускло мерцающую хрустальную колыбель жены. Самое близкое существо, которое я совсем не знаю! Кто она? Похожа ли на меня? Сможем ли мы полюбить друг друга…

Теперь предстоит нажать кнопку, чтобы активировать её новую жизнь.

До соседнего саркофага всего несколько шагов, но это огромное расстояние для новорожденного. И я иду на трясущихся ногах. И скользкий след родовых вод тянется за мной по кафелю пола.

Корабль оглашается воем сирен.

Внутри, в коконе из воды и света, я вижу безмятежно спящую женщину. Не может быть, что бы такая красота произошла от меня! Золотые волосы в питательной жидкости клубятся дымом вокруг лица. Идеальное тело обещает наслаждение и плодородие. Богиня. И роботы-бабочки теперь заняты подготовкой к её пробуждению.

Моего самообладания хватает на то, чтобы нажать кнопку. Легкий трепет колибри на ветру – рыжие ресницы поднимаются над синевой глаз. Экран на крышке сразу загорается, демонстрируя женщине тот же сон что и мне… а я смотрю в её лицо, пытаясь постичь нашу судьбу. Интерес, отчаяние и сожаление на прекрасном лице наконец сменяется решимостью. Крышка потихоньку отъезжает. Она протягивает вперёд подрагивающую от этого усилия руку. Я нагибаюсь, пытаясь вытащить её из хрустального саркофага. Но красавица оказалась неожиданно тяжелой. Скользя в слизи и дрожа от напряжения, я кое как помогаю ей выбраться наружу. У неё такие маленькие ладони, что меня сразу наваливается груз ответственности. Раньше я никогда не был женат.

Женщина падает в мои объятия, не в силах вынести вес собственного тела. Колени подгибаются, руки трясутся.

Мы стоим, цепляясь друг за друга, главные герои новой исторической драмы. С обнажённых тел капает на пол липкая слизь. Чудо рождения совершилось. Занавес взмыл вверх.

– Адам? – одними губами.

– Здравствуй, Ева, – прочистив горло, хриплю в ответ.

Пока стайки роботов осушают наши дрожащие тела и вводят в вены тонкие иглы с питательным раствором, ещё есть время оглядеться.

Панорамный иллюминатор наглядно показывает нам – КАК выглядит бесконечность.

Корабль одновременно похож на стальную пустыню и на песчинку посреди немого космоса, полного вечной тишиной.

Неплохие декорации для первой сцены. И от нас сейчас зависит, насколько долгой будет пьеса, её начало и конец.

Сейчас время моего монолога.

Пока живу, я называю вечный танец газа и пыли Столпами Творения! Когда я исчезну, без свидетеля, Вселенная станет великим Ничто. Что я говорю – великим?! Просто ничто.

Только от меня сейчас зависит правильное начало истории. Ведь «как не надо» я уже в курсе.

Канта когда-то удивляло звездное небо. И нравственный закон, заложенный в человеке. У меня и того и другого с избытком… т. е. у меня вообще больше ничего нет, кроме звездной пустыни вокруг и своей души! Так что проверю твои слова на практике, старина Эммануил!

– Дорогой, где же наши дети?

Я оборачиваюсь на вопрос Евы.

– Дети! Стоит ли их будить пока мы не достигли цели?

– Конечно стоит! Я их не ещё не знаю. Но уже скучаю по ним! Пусть и они восстанут с нами.

Двое наших сыновей и дочь… Они лежат под прозрачными крышками таких же саркофагов.

– Вот они. И уже нам решать, будить ли.

– Да, да! Но как?

– Это совсем не сложно. Мы разбудим их, просто позвав каждого по имени.

Я смотрю в лицо первенца: тёмные брови, волевой подбородок, сжатые кулаки. Энергичный. Эгоистичный. Любимый и такой чужой. Он не похож ни на меня, ни на мать.

– С ним будут не просто, – тихонько говорю я, – но он как нельзя лучше подходит для начала начал. Он способен СОЗДАВАТЬ… Да, создавать!

Хотя… нет! Это просто глагол, не имя! Нет!

И я пытаюсь обмануть судьбу, остановить время, изменить извечный ход истории, свалив выбор на женщину. Не осознавая, что так уже было.

– Мы ведь вольны назвать их как угодно? – громко говорю я, пытаясь затормозить крышку его саркофага, почему-то поехавшую в бок, – Придумай имена обоим, дорогая.

– Назови первого сам! – говорит жена, с любовью склоняясь над вторым. Золотые кудри падают на стекло. Женщина проводит по нему тем неуловимым движением, которым протирают запотевшее окно. И, улыбаясь, смотрит на лежащего мальчика, как в небо.

Прежде чем я успеваю вставить хоть слово, она произносит:

– Ах, как похож на меня. Назову его Авель.

Его крышка тоже приходит в движение.

И мы с женой смотрим друг на друга, внезапно осознав, что натворили.

Я, хватаясь за голову, с ужасом понимаю, что не справился. В самом начале.

– Это классический сюжет, дорогой! – невозмутимо произносит жена, выпрямившись, – но у нас ещё есть дочь. Предлагаю назвать её Элпис.

– Надежда, – соглашаюсь я, – Хорошее имя для девочки!

Ноябрь 2021

1

Шоу должно продолжаться. (англ.)