Читать книгу Сокровища современной литературы - Сборник - Страница 12

Из тонких тел своей души

Я извлеку воспоминанья,

Что мне случилось пережить

В веках затерянных и дальних.

Не помню я, кем дух мой был,

Что наблюдал картину мира,

Быть может, он орлом кружил,

Взирал с высот кровавость пира,

На обнажённость правды жизни,

Что изумляет всё живое,

Под властью яростной гордыни,

Как человек творит такое!

Бессчётно праху предавая,

К Аиду в мрак ниспосылая,

Себе подобных без смущенья,

Из жажды первенства владенья!

Никто в природе так не пал,

Восстав из праха для творенья,

«Венец благого промышленья»,

Как человек, каким он стал…

Иль ветром шквальным я терзал,

Триер[3] персидских паруса,

В эгейских волнах флот метал,

Что на Элладу курс держал.

Я видел тучи разнородной

Железнобокой саранчи —

Персидский строй из армий сводных,

Что древний мир заволокли.

То войско шло волной безбрежной —

Кровавый след по всей Эгее,

В неутолимой жажде Ксеркса,

Владеть и править Ойкуменой.

Их царство разрослось чрезмерно,

До двадцати больших сатрапий,

Что восстают попеременно,

Где власть свою нельзя ослабить.

Но ненасытен дух имперский —

Трещит империя по швам,

Но неуёмна алчность Ксеркса,

И он погубит себя сам.

И царство приведёт к упадку,

С чем власть бессильна совладать,

Мятежный нрав сатрапий дальних

Не даст с них дань потом взимать.

И нелегко в узде держать,

Дух непокорный у вассалов,

Смирять и бунты подавлять —

Другая сторона медали.

Не сшить лоскутно полотно

Из разнородных материалов,

Но будет рваться всё равно,

Ведь слишком велика держава.

А довершит крах Александр[4],

Закончив власть Ахеменидов,

Разрушив персов государство,

Он перекро́ит карту мира.

А может, я спартанцем шёл,

В строю гоплитов[5], вдоль ущелья,

Где эхо сотрясало дол,

Звеня металлом снаряженья.

Тяжёлый щит, короткий меч,

Копьё, кираса, шлем, поножи

Нам не ломили крепких плеч,

О славе пел клинок нам в ножнах.

Нас воспитали, к бранной чести,

В бою отстаивать свободу,

А в дипломатии – хитрой лести,

Пускай другие ищут брода.

Нас закаляли, словно сталь,

В презрении к боли и кончине,

И подвиг наш живёт поныне,

Возложен Спарте на алтарь!

Идёт век V, до Христа,

И персы рвутся к рубежам,

Элладу жаждут наказать

За помощь братским городам.

И подчинить, и разорить,

И самобытность схоронить,

Рабами персов заклеймить

И власть свою установить.

Огромная держава персов,

Сминает крепость государств,

Всем ставя ультиматум дерзкий:

Им земли с водами отдать.

Что соответствует признанью

Покорность власти их вовек,

Послов тех в Спарте, в отрицанье,

В колодец сбросили в ответ.

А города древней Эллады,

Кроме Афин и Спарты – все

Власть персов над собой признали,

Чтобы над ними правил Ксеркс.

Но вызов бросила всем Спарта,

А это значит, быть войне,

Афины флот создали знатный,

Почти что из трёхсот триер.

Одновременно с Фермопильским

Сраженье шло в Артемисии,

Где вчетверо против афинских

Персидский флот превосходил их.

Там легендарный Фемистокл

Сдержал проход персидских сил,

Бой славный греческого флота

Не дал зайти спартанцам в тыл.

И для сраженья с войском Ксеркса

Сбирала силы вся Эллада,

В Коринфе на большом конгрессе

Объявлен мир меж городами.

Междоусобицы забыты,

И распри все прекращены,

Перед лицом войны великой,

Как перед смертью, все равны.

Из всех полисов-государств

В преддверии вторженья персов

Союзный собран был отряд,

По Геродоту, пять тысяч двести[6].

И был закон при двоевластии,

Ведь было два царя у них:

Один продолжит править в Спарте,

Когда другой ведёт бои.

Царь не желал гневить богов,

И праздник Аполлона чтили,

Спортивных игр не прекратили,

Презрев нашествие врагов…

Царь Леонид сорокалетний

Взял 300 воинов достойных,

И не было средь них бездетных,

Но лишь успевших род продолжить.

А Спарта, праздник продолжая,

Примкнуть к ним после обещая,

Отправила своих героев

Сдержать нашествие собою.

Царя старейшины пытались

Уговорить, чтоб взял хоть тысячу.

Они напрасно лишь старались,

Но не желал он жертвы лишней.

Оракул в Дельфах в откровении

Ещё задолго рёк о том,

Что царь падёт в разгар сраженья,

Иль Спарту полный ждёт разгром.

Царя сказанье не пугало,

Но стал заложником невольно:

«Чтоб победить – и тысячи мало,

Чтоб умереть – трёхсот довольно».

Он шёл на смерть, но шансы были,

Хоть не равны там были силы,

И улыбнулась бы удача,

Коль не нашёлся бы предатель…

Нам Геродот Галикарнасский

В своей «Истории» поведал,

Как в Фермопилах ДУХ спартанский

Одержит там свою победу.

И будет жить в сердцах и мифах,

Переживёт и царство персов,

И память доблести великой

Перешагнёт тысячелетья!

Задача не для слабой воли —

Сдержать несметное число,

Где персы с войсками колоний

Сражались против пятисот.

На первый день семь тысяч было

Союзных воинов Эллады,

Но, опасаясь персов с тыла,

На третий день ушли отряды.

Остались только лишь пятьсот,

Из них спартанцев было триста,

И с ними лишь отряд феспийцев

Крепили маленький оплот.

Сначала Ксеркс решил узнать

Их цену за свою свободу,

Стал земли, титул предлагать —

«Друзей персидского народа».

И получив на то отказ,

Им повелел сложить оружие,

Спартанцев строй на тот приказ

«Приди, возьми» – ответил дружно.

Звучал напев Касторов славный,

Играла флейта и кифара,

И в шестьдесят шагов фаланга

Ущелье всё перекрывала.

Ксеркс выжидал четыре дня,

На пятый в бой послал мидян,

И греков небольшой отряд

Ни шагу не ступил назад.

Превосходил он снаряженьем,

Уменьем, доблестью в бою,

С их мастерством без напряженья

Легко отбили первый штурм.

Гоплит, закованный в кирасу,

Тяжёлый шлем, огромный щит —

Для лёгких воинов мидянских

Был неприступен, как гранит.

Стояли воины Эллады

Плечом к плечу, сомкнув щиты,

Внахлёст друг друга прикрывая

В защите панцирной брони.

Ксеркс наблюдал, негодовал,

И с трона вскакивал он трижды.

Он видел, как отряд мидян

Пал целиком к орлиной тризне.

На смену им других послал,

Киссиев племя, знатных саков,

Но не смогли и брешь прорвать,

О строй разбившись воинов Спарты.

Послал элитный свой отряд —

«Бессмертных», личную охрану,

Сражение тот же ждал финал,

Конец был быстрый и бесславный.

Сменивши тактику в бою,

Спартанцы ложно отступили:

Вглубь за собою уводили,

Чтоб развернуться на бегу.

Атаковали персов строй,

Загнали ловко их в теснину,

И персы, чувствуя кончину,

Смешались войском вразнобой.

Против закованных в доспехи

У греков – панцирь, щит и меч,

Как безоружны воины Ксеркса

С колчаном камышовых стрел.

Щиты, сплетённые из прутьев,

Их шапки – войлок, и хитоны[7],

Доспех железный из чешуек

Имел подвластный персам воин.

И не у каждого был меч,

Копьё короткое и лук,

Он снаряжение имел,

Что сам сумел добыть в бою.

Их было много в сводном войске,

Неопытных бойцов колоний —

Без мотивации геройской

И без доспехов защищённых.

Итог понятен, день окончен,

Но враг огромен и силён,

И Ксеркс любой ценой настроен

Прорвать тут греческий кордон.

Он кормит армию свою

С захваченных земель колоний,

А тут неделя их простоя

Подводит провиант к концу.

Персидский царь на день второй

Послал пехоту за награду,

Но кто пошёл на этот бой,

Тот не потребовал оплату.

Сменял отряды на сражении,

Кидая новых в топку боя,

И греков стройные шеренги

Передовых сменяли воинов.

И Ксеркс мрачнел в недоумении,

И отступил в свой лагерь-ставку,

И был о планах в размышлении,

И тут ведут к нему Эфиальта.

Трахинский житель Эфиальт,

Он, вожделея о награде,

Им путь обходный показал —

Стяжав презренье всей Эллады.

Позор в веках от поколений,