Читать книгу Папа по контракту, или Дракона нет, но вы держитесь! - Селина Катрин - Страница 10

Иван

Я решил не думать о том, почему понимаю местный диалект. Мозг заключил, что в целях самосохранения и психического спокойствия надо просто отпустить это. Замуровать в какой-нибудь дальний уголок сознания и вернуться, когда придёт время. Или вообще не возвращаться. Потому что тогда придётся признавать, что я, возможно, слегка… того.

На рассвете я проснулся как по будильнику. Сделал привычную зарядку, принял душ (ужасно не хотелось окунаться в арктическую прорубь, но на этот раз рычажки заработали, и водопад вдруг потеплел) и рванул в Живую Бухту – ну как «рванул». Похромал, если быть честным. Рана на ноге после вчерашнего слегка затянулась, но из-за беготни с мелкими болела ужасно. Я даже глотнул порошка исэи перед выходом, чтобы точно успеть вернуться к завтраку.

Вчера, когда мы с Теоном покупали всякое барахло, я присмотрел рядом с портом не то чтобы верфь, но некий её деревенский аналог: каркасы лодок, пару угрюмых мастеров по дереву и телеги с досками, которые прибывали откуда-то из глубины острова. Мне как раз были нужны доски. Верёвки, канаты, пилу, топор, гвозди и прочие инструменты я нашел в замке, когда мастерил воздушных змеев, но для моей задумки не хватало строительного материала. Я не был уверен, что он стоит здесь дёшево и остаток моего аванса покроет необходимое количество, но попытаться стоило.

– Эй, дружище, что везёшь?

Мне повезло. Я встретил мужика с телегой ещё на полпути к Живой Бухте, где холм перетёк в долину и началась более или менее утоптанная дорога. Пожилой и явно уставший работник вел под уздцы недовольного мула, а тот тянул гружённую длиннющими досками телегу. Пахло от неё, кстати, классно – свежей сосной.

– Да вон, хозяин договорился с прибывшим кораблём, они латают пробоину в корпусе, – вздохнул мужик и хлопнул веткой мула, который решил было остановиться. – Досок надо немерено, а платят – тьфу – скриптами! Мне же надо через весь остров от самого Волнистого Берега сюда товар тащить! Нормально, да? Хозяева договорились, а мне чем скотину кормить?! Да я на корм этому упрямому ослу больше трачу, чем мне дают!

– Ужас какой! – с сочувствием отозвался я, внутренне радуясь, что встретил перевозчика так удачно. – Слушай, а не ближе тебе вон туда завезти? – Я кивнул в сторону замка.

– В Кураяма-дзё? – Мужик почесал затылок. – Вообще-то, да. Ближе.

– А сколько капитан корабля за это всё заплатил?

– Двадцать риенов! А мне за доставку одни скрипты… – вновь принялся причитать собеседник, а я приуныл.

Чёрт, хотел перекупить повозку, но в кармане осталось всего несколько сэру. Я как-то был уверен, что древесина должна стоить дешевле.

– А мне ещё в обратную сторону, между прочим, пилить… – продолжал жаловаться работник. – За это вообще никто не платит. Как будто телега должна отрастить крылья и сама прилететь обратно!

Шестерёнки в моей голове с лязгом провернулись.

– А ненужные обрезки после ремонта кораблей остаются?

– Пф-ф-ф, конечно остаются! – Мужик махнул рукой. – Их потом местные ушлые ребята на дрова растаскивают. Хорошо хоть мусор потом обратно волочить не должен.

– А как ты смотришь на то, чтобы всё-таки этот мусор собрать и привезти в замок? Заплачу несколько сэру.

Собеседник замер, обдумывая мой план века. Мул тоже остановился, подставив ухо к разговору, будто готовился дать экспертное мнение.

– И сколько «несколько»? – подозрительно прищурился возничий.

Я усмехнулся и открыл ладонь, показывая остатки своего капитала.

– Вот столько.

***

К моменту, когда Юми, Рём, Сём и Теон доедали свои порции рисовой каши с маринованными сливами, возничий привёз первую телегу обрезков от досок и с грохотом высыпал прямо перед тории. С кухни, оказывается, был отлично виден подъезд к Курятнику.

– Ох, Великое Небо, что же это делается! – всплеснула руками Аянэ.

Юми нахмурилась.

– Так, сейчас мы ему объясним, что нечего нам тут свалку устраивать, – вскочили с места близнецы.

– Лучше я поговорю, – тихо сказал Теон, откладывая ложку в сторону.

– Стоять! – скомандовал я излишне активной молодежи. – Так всё и задумывалось. Это я попросил.

– Ты-ы-ы?! – изумились дети.

– Да, я, – подтвердил, доедая свою порцию. – Надеюсь, нам ещё досок привезут. Строить будем.

– Что строить?

– Это же для рыбаков и бедняков… – протянула Юми, растерянно переглядываясь с братьями.

А дальше в Курятнике пошла кипучая деятельность. Я попытался объяснить на пальцах, что такое детская площадка, но, видимо, здесь не было принято строить ничего подобного. А потому я в итоге попросил Юми принести один из своих альбомов для рисования и как мог начертил такой домик, о котором сам мечтал в детстве.

Получилось что-то среднее между сказочной избушкой и штабом разведчиков. Деревянная конструкция на сваях, с маленькими окошками, черепичной крышей и обязательно – небольшой верандой. Внутри – сиденья и столик, а забраться в эту конструкцию можно или по канату, или по зацепам, какие ставят на скалодром, да ещё и под наклоном. В детстве я рассчитывал, что только я сам, зная, как схватиться и пролезть, смогу попадать в домик, а остальные – нет. Я так разошёлся, что дорисовал полосу препятствий из верёвочной паутинки и груды камней, окружающую домик.

– Вау, никогда не видел ничего подобного! – восхищённо пробормотал Рём и толкнул брата под локоть: – А ты?

– Тоже, – кивнул Сём.

– Интересный дом, – согласилась Юми, а затем добавила: – А где мы это всё построим?

Несмотря на то что Курятник занимал огромное пространство, места для спортивной площадки действительно нигде не находилось. Я с утра обошёл всё внутри стен замка – или пруд с карпами, или горбатые мостики, или беседка, или искусно подстриженные кусты и куча воткнутых в землю фонариков. Бегать с воздушными змеями можно было по дорожкам, а вот нормальное пространство, чтобы построить детскую площадку, отсутствовало. Исключениям являлись две огромные симметричные площадки перед входом с гигантскими валунами.

– Так у вас же перед замком целая площадка со щебнем.

Дети озадаченно переглянулись.

– Но это же сад камней… Так нельзя, – возразила Юми и печально вздохнула. – Это… наследие Морского Лотоса. Нам голову оторвут, если мы какой-то камень передвинем.

– Этот сад священный, что ли? – уточнил я.

– Ну… что-то вроде того, – подтвердил Теон.

Они что, серьёзно?!

Близнецы и Теон тоже погрустнели, из чего я сделал неутешительный вывод: серьезно. Ёлки-палки, детям спорт нужен на свежем воздухе, интересные активности, а тут какая-то груда камней при входе считается важнее, чем самочувствие детей. Ну нет, так не пойдёт.

– Оставьте это мне, – сказал я решительно, поднимаясь с места. – С вашей мамой я договорюсь как-нибудь, все последствия беру на себя. Половину сада камней оставляем, а половину переделываем так, как нам надо.

Следующие дни превратились в настоящий праздник стройки, шума и хаоса, но, что удивительно, – невероятно организованного хаоса. Я не ожидал, что из этого что-то получится, но, видимо, в каждом ребёнке дремлет строитель, которому просто нужен подходящий повод.

Первое время близнецы воротили носы от работы, особенно от «грязных» задач вроде таскания досок или забивания гвоздей. Сём заявил, что он «благородный дракон», а не «крестьянин с телегой», а Рём активно поддержал брата с выражением лица, будто ему предложили вычистить конюшню. Но стоило Юми с энтузиазмом распилить первую доску, даже не поморщившись от натуги, да ещё и с видом «а что, это сложно?», как вся мальчишеская гордость была задета за живое. Уже через полчаса оба брата наперебой просились к пиле, молотку и прочим инструментам.

Теон, в свою очередь, не брал в руки ни молоток, ни пилу, но отвечал за что-то вроде «инженерного надзора». Он внимательно следил за чертежами, сверял размеры и делал замечания с видом профессора, который проверяет лабораторную работу студентов. Временами он показывал себя очень даже полезным: предложил укрепить опоры, чтобы домик не кренился набок, и придумал, как закрепить верёвочную лестницу так, чтобы не порвалась от первого использования. И вместо дерева, на котором я изначально рисовал домик (так уж я мечтал в детстве), мы взяли те самые «священные» валуны. Ну а что им без дела простаивать?

Я же бегал туда-сюда, командовал, проверял и помогал с самыми сложными моментами.

На второй день стройки мы даже забыли про обед. Вернее, Аянэ несколько раз выходила в сад камней и настойчиво звала поесть, но все четверо моих подопечных – и я вместе с ними – так увлеклись, что просто махали ей руками: «Потом!» К вечеру, когда солнце опустилось за горизонт, а небо окрасилось в лавандовый и розовый оттенки, наша «площадка» начала приобретать вполне узнаваемые черты.

Основной домик уже стоял на самом огромном валуне, канат был закреплен, а веранду мы доделывали буквально в сумерках. В итоге получился почти идеальный штаб.

На третий день мы взялись за «полосу препятствий». Верёвочные сетки растянули между кустами, сделали небольшие деревянные барьеры и даже натянули кусок старого паруса между двумя опорами, чтобы сделать что-то вроде широкого гамака.

Дети сияли. У Юми горели глаза, близнецы, заляпанные краской и пылью, выглядели так, будто всю жизнь мечтали о подобном проекте. Даже Теон отбросил привычную молчаливость и постоянно болтал, сверяясь с чертежами, и поправлял. Я сам узнал много нового. Хотел сделать крышу домика тоже из досок, но все четверо посмотрели на меня как на неразумного:

– Ты что, Ивэнь, какое ещё дерево? Оно же сгниёт, – широко распахнув глаза, сказал Рём.

– Так я под углом, вот так… – Я схематично изобразил стандартную двускатную крышу, какую сам когда-то смастерил на даче.

– Сгниёт. Определённо сгниёт. Можно только из черепицы и только той формы, как у Кураяма-дзё, – авторитетно заявила Юми, и мальчишки синхронно кивнули. – Может, там, откуда ты родом, не так много дождей, а вот у нас они, начиная с месяца танцующих листьев, проливные.

– Да как-то и у нас тоже дожди есть…

– Значит, не так много, раз такие крыши выдерживают. – Юми сурово поджала губки. – Правильно вот такие, изогнутые. Иначе стены сгниют. Вода должна далеко от здания отводить воду, особенно с углов.

Мне лишь оставалось удивляться, что дети о тропических дождях знают больше, чем я. Я как-то никогда не интересовался, почему у всех азиатских строений, независимо от страны, настолько необычные крыши. Пока раздумывал на эту тему, дети, оказывается, «ограбили» беседку на заднем дворе на крышу.

– Вы что наделали?! – обалдел я от того, как все четверо слаженно тащат черепицу.

– Если эти камни можно двигать, то на это вообще никто внимания не обратит, – фыркнули близнецы.

Мы закончили ближе к вечеру третьего дня. Точнее, закончили основное – мелкие доработки и покраску оставили на потом. Ужин пропустили уже второй раз. Юми уснула прямо на полу нового строения, свернувшись клубочком, как котёнок, и её пришлось нести на руках. Близнецы, прижавшись друг к другу плечами, шли, еле волоча ноги. Теон держался бодрее всех, но и он выглядел так, будто готов упасть на ближайший матрас и проспать сутки.

Я поймал себя на мысли, что за несколько дней привык к этим детям. Конечно, впечатлений от этой поездки хватит до конца жизни, но когда я отсюда уеду, буду скучать. А ещё закрадывались нехорошие мысли в адрес матери этих детей, которая до сих пор так и не объявилась.

***

Киора

Драконица устала. Нет, не так. Она действительноустала. Это слово даже близко не передавало степень магического опустошения, в котором она пребывала.

– Засуха у оборотней оказалась такой масштабной, что местные исэи уже, наверное, обсуждают, как меня в случае чего хоронить: с почестями или просто выкинуть в ближайший водоём, – хмыкнула Киора однажды вечером.

Киора и Олсандер потратили неделю на то, чтобы вернуть земле оборотней хоть каплю жизни. И, разумеется, как водной драконице, основную работу пришлось выполнять именно Киоре. Потому что род Аккрийских со своей огненной магией мог предложить только шоу фейерверков, но, увы, не помощь посевам.

И магическое истощение было лишь частью проблем драконицы. Каждый закат заканчивался тем, что принц Олсандер демонстративно галантно брал её на руки и в драконьей форме относил во дворец в выделенную спальню.

Киора злилась. Во-первых, на друга детства – за его абсолютно бессовестную привычку подпитывать слухи об «их особых отношениях», которые подавались под соусом «это всё для твоего блага». Стоило Киоре пересечь коридор, как придворные драконицы провожали её такими убийственными взглядами, что яд иглокамня в сравнении был скорее сладким сиропом. Киору раздражали и цепкие внимательные взгляды некоторых драконов, но, к счастью, лорд Замёрзшие Звёзды больше её не беспокоил. Она злилась на то, что, связанная клятвой, вынуждена день за днём лететь и выкладываться по полной ради земель, которые даже не входят в государство драконов. Но так приказал её принц. Больше всего она скучала по детям, которых не могла обнять и прочитать сказку на ночь.

Замок не был в силах полноценно связаться с ней на таком расстоянии – он слал тонкие, едва уловимые магические весточки, больше эмоциональные, чем осмысленные. Так Киора и узнала, что новый нянь зачем-то напоил Кураяма-дзё своей кровью.

Кровью!

По всем правилам. Нашёл фигурку дракона, провёл ритуал и… напоил родовой замок!

Через Горячее Море к драконице докатились волны праведного возмущения Кураяма-дзё. Ивэнь оказался шустрым. Киора даже предположить не могла, что он попытается заявить права на замок. Нет, этот человек с короткими волосами необычного цвета совершенно точно не обладал магией, она проверила его сразу же, но тем не менее. То ли он глупый, то ли дерзкий… Умереть же мог!

Кураяма-дзё, как и любой древний замок, в первую очередь являлся магической сущностью, наделённой не только обязанностью служить создавшему её роду, но и характером. Сколько Киора помнила, у Кураяма-дзё был очень хороший, но ворчливый характер. Порой его ябедничество напоминало малого ребёнка, хотя тысячелетний замок был скорее брюзжащим, но милым старичком. Магические замки обязаны слушаться хозяина и его потомков, имеют полное право не впускать незваных гостей и даже убить того, кто придёт с мыслями навредить.

И с Ивэнем у Кураяма-дзё с самого начала не заладилось… То ли тот его как-то не так называл, то ли что-то не то подумал, но замок наябедничал, что человек неприятный, и изо всех сил склонял драконицу не брать его на работу. Но выбора особо не было. И вот, когда Кураяма-дзё донёс, что Ивэнь напоил его кровью, у Киоры возникла мысль, что придётся сочинять посмертное письмо родственникам Ивэня. После поступка смертного Кураяма-дзё обязан был или принять Ивэня в род и слушаться его как драконицу и детей, или убить, потому что его – магическую сущность – явно попытались подчинить.

«Куда ты дел тело?» – мысленно спросила Киора, прикидывая, какую компенсацию выплатить родственникам человека. Голова раскалывалась от количества свалившихся проблем. Впрочем, это было её обычное состояние.

К её изумлению, по магическому каналу донёсся лишь усталый вздох замка и волны раздражения. Примерно такие, какие появляются на глади озера, когда в нём утонет брошенный камень. «Теперь у меня ещё один хозяин», – трактовать это можно было исключительно так.

«Да уж, Ивэнь определённо человек с необычными талантами, раз нашёл общий язык с детьми и убедил Кураяма-дзё его не убивать. Надо присмотреться к нему поближе», – решила драконица.

На следующий день магические потоки принесли праведное возмущение от Кураяма-дзё, но Киора была уже так слаба, что не могла поддерживать связь с сущностью и расспросить, что же случилось.

Спустя неделю Олсандер наконец-то отпустил подчинённую. Он настоятельно рекомендовал Киоре переночевать во дворце, но она не хотела думать, забота ли это о ней или очередная тонкая многоуровневая игра. Киора никогда не считала себя политиком, зато была сыта по горло полными ненависти взглядами дракониц, узревших в ней конкурентку за сердце второго принца. А ещё она отчаянно хотела увидеть детей. Уточнив, имеет ли она правовернуться домой, драконица получила положительный ответ и рванула на всех крыльях.

Воздух бил по перепонкам, холодный, влажный и такой родной. Крылья устало подрагивали, каждый взмах отдавался болью в плечах, а магические резервуары звенели пустотой, как старые железные колокола. Киора летела домой. Домой, к детям, к замку, который ворчал, но всегда ждал.

Кураяма-дзё появился на горизонте, как величественный страж. Башни, крыши, белые стены – всё это было родным, наполненным её магией и, что важнее, её душой. Замок приветствовал лёгким, едва уловимым покачиванием магических нитей – что-то вроде усталого: «Ну наконец-то, хозяйка, я тут, между прочим, один на четырёх детей и этого Ивэня!»

– Да, я тоже рада тебя видеть, – прошептала Киора, пролетая над парапетом.

В таком измождённом виде нельзя было показываться детям. Драконица сложила крылья и, используя остатки магии, буквально влетела в одно из окон своих комнат, то ли ловко на ходу трансформируясь в человека, то ли тратя последнюю крупицу сил и даже чуть больше, чем следовало.

Кураяма-дзё фыркнул вслед – ворчливо, как старый дед, которого разбудили среди ночи и заставили провожать внучку домой. Впрочем, он тут же смягчился, его магические токи мягко подхватили, приглушили свет в коридоре и распахнули дверь в ванную, словно невидимые руки, заботливо указывающие путь.

– Благодарю, – пробормотала драконица и рухнула в облако пара и тепла.

Струи воды, согретые магией замка, обрушились исцеляющим теплом, забарабанили по плечам и голове, зашипели, пузырясь и унося боль в костях и суставах. Кожа с жадностью впитывала каждую каплю. За семь дней Киора впервые чувствовала себя живой.

Надо было помыться, сполоснуть въевшуюся пыль и солёную грязь, но она закрыла глаза и позволила воде убаюкать себя.

– В следующий раз, – прошептала она, обхватив себя руками, – я откажусь. Пошлю Олсандера к чёрту и откажусь. Пускай ищет других водных драконов.

Но она знала: не откажется. Не имеет права нарушить клятву.

Сейчас, когда магия плескалась на нуле, Киора чувствовала себя скорее человеком, чем драконицей, а потому не сразу осознала, что в душевой есть кто-то ещё.

Мысль пронзила мозг с панической чёткостью: «Неужели одна из наложниц Олсандера приревновала и прислала убийцу? Прямо в мою ванную? Это будет самая нелепая смерть в истории драконов Морского Лотоса».

Киора резко обернулась, понимая, что у неё нет сил даже трансформировать пальцы в когти, и так и замерла, глядя на Ивэня, широко распахнувшего глаза. Вода стекала по его одежде, прилипая к ткани, собираясь каплями на рукавах. Он не двигался, не моргал и, кажется, даже не дышал.