Читать книгу Убийство номер двадцать - Сэм Холланд - Страница 22

– Это по нашей части? Точно?

Доктор Росс поворачивается к нему лицом. Адам может прочесть пренебрежительный взгляд за его маской.

– А кто у нас сейчас главный специалист по обескровленным трупам?

Полностью облаченные в белые одноразовые комбинезоны, они стоят перед задней калиткой небольшого дома в квартале шпалерной застройки, стоящего в плотном ряду точно таких же. Пластиковый контейнер для перерабатываемых отходов набит до отказа, бутылки уже вываливаются на бетон по соседству с сигаретными бычками и съежившимися чинариками косяков.

– Сейчас криминалисты закончат фотосъемку, и я прослежу за изъятием тела. Отвезем его в морг и там осмотрим как следует, чтобы окончательно убедиться.

Адам вытягивает шею, чтобы заглянуть внутрь.

– Каково ваше предварительное заключение? – спрашивает он.

– Значительная потеря крови, усугубленная ударом по голове. И он совсем свеженький, Бишоп. Мертв не больше восьми часов. Тело еще теплое. – Доктор мрачно смеется. – Но сами увидите. Сами решите.

Адам согласно кивает, после чего направляется в маленький, заросший кустарником садик за домом, где стоит Джейми.

– Не вляпайся в собачье дерьмо, – предостерегает тот.

Адам оглядывает квадрат неровной лужайки, покрытой маленькими коричневыми холмиками.

– Соседи сообщили, – продолжает его заместитель. – Сказали, что в доме больно уж тихо. Обычно тут собака постоянно гавкает, и днем и ночью, а сегодня утром тишина. Заглянули в сад, а задняя дверь открыта. И когда зашли в дом, чтобы все разведать, сразу заметили… вот это. – Джейми указывает за дверь, где Адам видит группу криминалистов в белых комбинезонах, фотографирующих какую-то бесформенную кучу. – Уэйн Оксфорд. Двадцать пять лет. Жил один.

– А где собака? – спрашивает Адам.

Глаза Джейми над маской прищуриваются.

– Пока не нашли. – Он указывает на дом. – Давай за мной.

Вслед за Джейми Адам переступает порог кухни. И тут же останавливается. Внутри натуральная бойня. Длинные кровавые мазки на полу, здоровенная лужа посередине, брызги на стенах… Кровь буквально повсюду.

Тело обмякло на кухонном стульчике в самом центре комнаты. Руки свободно свисают по бокам, ладони сплошь покрыты засохшей малиновой коркой. Лицо бледное, губы побелели. Вокруг стульчика – отвратительная бурая лужа.

– Ну ни хера себе… – выдавливает Адам после паузы.

Джейми мрачно кивает.

– Откуда столько крови?

Бишоп приближается к телу, осторожно ступая по разложенным криминалистами пластиковым подкладкам, присаживается на корточки, приглядываясь к безвольно повисшим рукам. По всей длине предплечий трупа тянутся зияющие порезы, влажные и окровавленные. На фоне побелевшей плоти отчетливо выделяются вены и сухожилия.

– Непохоже на остальных, – комментирует Адам. – Не связан, на убийство в порыве бешенства тоже не похоже.

– Однако ему крепко врезали по башке, – говорит Джейми, и теперь Адам тоже это видит. Волосы спутаны, вокруг раны и на затылке запеклась кровь, пропитавшая футболку.

– Достаточно крепко, чтобы вырубить его?

– Думаю, что да.

– Бишоп! – Внимание Адама привлекает крик с другого конца кухни – один из криминалистов машет ему рукой. Он отходит от трупа и движется туда, куда указывает рука в перчатке. На грязном линолеуме кухонного пола, наполовину в луже крови, лежит большая бутылка из-под водки – дешевой, купленной в супермаркете.

Адам приподнимает бровь.

– Орудие убийства? – удивленно спрашивает он.

– Будем надеяться, что да. Но это еще не всё.

Адам присаживается на корточки, приглядываясь внимательнее.

– А это не?..

Криминалист кивает.

– Похоже на пальцевой отпечаток.

Бишоп чувствует прилив возбуждения.

– Обработайте эту бутылку. И побыстрей.

Он отступает, позволяя эксперту заняться делом. Неужто повезло? Все, что им нужно, – это всего одно хорошее совпадение, и они прихватят этого урода. Может, там даже есть следы ДНК, и тогда они вправду припрут этого ублюдка к стенке…

Тот не похищал свою жертву. Не терял контроль над собой, нанося ей десятки ударов ножом. Он убил этого мужика прямо здесь, на его собственной кухне. Оставив медленно истекать кровью. В озере из собственной крови.

* * *

Я издалека наблюдаю, как полиция наводняет дом. Я не более чем обычный утренний зевака, который по дороге на работу припарковался у тротуара и спокойно попивает кофе перед началом своей смены. Я уже постепенно привыкаю к последующему ужасу, к мазохистскому самобичеванию после содеянного. К тому, как именно совершено это убийство.

Этот человек жил один. И жил скучно. В нем не было абсолютно ничего заслуживающего внимания. Каштановые волосы, тощий и костлявый – сразу понятно, что он не из тех, кто посещает спортзал. На нем были бесформенные штаны от спортивного костюма и дешевая футболка, купленная в «Теско»[11]. Такие продают сразу по три штуки в одной упаковке – одна синяя, одна черная, одна белая. Лишь только этого оказалось достаточно, чтобы его возненавидеть. Ему следовало бы больше уважать себя.

У нас с ним не было абсолютно ничего общего.

Предварительно пришлось немного понаблюдать за ним из машины. Припарковавшись напротив его дома, через окно гостиной. Весь свет там был включен, шторы раздвинуты – он даже и не пытался хоть как-то уединиться. Заходи – не хочу. Сразу ясно, что это за человек. И какие проблемы может доставить.

До этого мне уже приходилось пару раз его видеть. При его жизни – вполне достаточно. Друзей – раз-два и обчелся. Ходил на работу, сидел там за компьютером… Перекуривал в обеденный перерыв с какой-то девицей, которую называл «детка» и которая, стоило ему отвернуться, показала ему за спиной известный жест – мол, подрочи. По дороге домой посвистывал женщинам. Слишком долго пялился на их груди. У него была собака – маленькая белая шавка, которая беспрестанно тявкала, когда он уходил на работу. Соседи наверняка ненавидели его. Надеюсь, они оценят мои труды.

Он сидел на диване, запихивая в рот «Доритос», и смотрел по телевизору какой-то фильм про серийного убийцу. Как вам такая ирония ситуации? Опять вспоминаю, как все это было…

* * *

Подойдя к задней двери, пробую дверную ручку. Выпустив свою ужасную псину в сад, он оставил дверь незапертой. Открываю ее, и маленькая тощая тварь тут же бросается ко мне, тявкая и пытаясь укусить за ноги. Хватаю ее за загривок, и она извивается у меня в руке, пытаясь вцепиться мне в пальцы своими острыми зубками.

«Заткнись!» – слышу крик из гостиной. Висящая у меня в руке собака по-прежнему заливается лаем, теперь уже более неистово. Выношу ее в сад и швыряю через всю лужайку. Плюхнувшись в траву, шавка опять сердито кидается ко мне, но я успеваю захлопнуть дверь прямо у нее перед носом. До меня по-прежнему доносится ее тявканье, приглушенное двойным остеклением.

Медленно прохожу на кухню. Прислушиваюсь, но ничего не слышу, кроме телевизора, орущего на полной громкости. Оглядываюсь по сторонам. Мне требуется что-нибудь увесистое. Тупое. Сбоку от себя замечаю большую пустую стеклянную бутылку из-под водки. Подхватываю ее, прикидываю в руке. Вполне сойдет.

Потом медленно направляюсь к нему. Он не двигается, все еще не сводя глаз с убийства на экране и даже не подозревая о той буре насилия, которая вот-вот разразится в его собственной гостиной. Поднимаю бутылку над головой и быстро опускаю ее вниз.

Стекло не разбивается, но я чувствую, как что-то поддалось. Череп у него треснул, лопнула кожа. На макушке запузырилась кровь. Замахиваюсь, чтобы ударить еще разок, но этого не требуется. Он медленно валится набок – рот открыт, видны непрожеванные чипсы, коркой приставшие к желтоватым зубам.

Время дорого. Хватаю его за руки, сдергивая с дивана. Он неуклюже падает на пол. За раной у него на голове тянется кровавый след, пока я тащу его на кухню. Он оказался совсем не тяжелым – тощее, отвратительное существо, которое он собой и представлял. Еще раз понимаю, почему мною выбран именно он. Почему он соответствовал моим требованиям.

С некоторым усилием усаживаю его на стул. Голова у него упала на грудь, язык вывалился. Нет никакой необходимости связывать его – этот парень явно не собирается скоро очнуться.

Шавка за задней дверью все еще заходится лаем. Не хочу, чтобы меня хоть что-то беспокоило, поэтому открываю дверь. Маленький терьер бросается было в дом, но тут останавливается. Видно, понимает, что что-то не так, однако действует недостаточно быстро – я хватаю его за загривок и со всей силы швыряю в стенку. Он падает на пол, оглушенный, но быстро очухивается и кидается на меня. На сей раз решаю не миндальничать.

Тянусь к нему, промахиваюсь, и он кусает меня за запястье, крепко вцепившись в него зубами. Внезапная боль и изумление приводят меня в ярость – волной накатывают ненависть и гнев. Ощущаю, как бешено заколотилось сердце, а в голове помутилось, когда я отрываю его от своей руки и подношу к лицу, держа за загривок. Тут он затихает, наблюдая за мной темно-карими глазками. Это его и спасло.

Отношу его, безвольно свесившего лапы, к чулану в прихожей, распахиваю дверь и швыряю туда. Он съеживается там в темноте. Узнал собрата-хищника – понял, что потерпел поражение. Захлопываю дверь, дрожа всем телом. Подступают страх и паника, и надо поскорей покончить с начатым делом.

Присаживаюсь перед обмякшим на стуле мужчиной на корточки, беру его за руку. Выворачиваю ее ладонью вверх, обнажая белое, чистое предплечье. Немного медлю.

В жизни от него все равно не было никакого толку. Он не представлял собой абсолютно никакой ценности.

А после смерти он станет частью чего-то. Чего-то большего. Чего-то сто́ящего.

Это будоражит меня. Как и все остальное, что еще впереди.

Я все сделаю как надо. Для тебя.