Читать книгу Осенний жираф - Семен Ханин - Страница 10

Кто видел совет львиной стаи, тот никогда не забудет этих минут. Величественное зрелище восхождения всего прайда на гору, включая молодых львят, львиц и почтенных пожилых львов, чьи седины порядком смешали благородный рыжий цвет с белым. В отличие от гиен, чьи стайные повадки хорошо известны всему животному миру, львы собираются крайне редко, чаще представляя собой союз гордых воинов с роскошными гаремами и многочисленным потомством.

Но повод был особый, и львы шли и шли, как кочевники, невзирая на дичь, потерявшую всякий страх и высыпавшую на поляны взглянуть на невиданное зрелище. «Panem et circensis» (хлеба и зрелищ, латынь), – важно проговорил один из львов, разглядывая набежавшее зверье. Умник, так звали этого льва, вообще был весьма недурно образован и любил потолковать о Ювенале (римский поэт-сатирик) среди мирских утех и прочей суеты. В жены он себе, кстати, выбрал юную львицу Милу, с трудом отличавшую немецкого философа Фейербаха от Баха, сына той же земли и величайшего композитора. «Amor Caecus (любовь слепа)», – сказал Умник на свадьбе, и опять был не понят современниками.

«Любимый, – сказала Мила весьма игривым голосом и потерлась головой о могучую шею Умника. – Почему хлеба и зрелищ? Мы, кстати, хлеб в пищу не употребляем, а кроме тебя, самого умного льва, весь прайд рассматривает зрелища в театре исключительно с гастрономической точки зрения, пробуя зрителей и актеров на вкус». «Чертовски хороша», – подумал Умник, и в его голове пронесся еще ряд мыслей о Миле, но обстановка не способствовала их мгновенной реализации.

«Видишь ли, любимая, для чего живут травоядные? Что дает им жизнь в наших краях, право жить или право хранить себя в качестве нашего будущего корма? Подумай, ведь заколов всех зверей, мы будем вынуждены заполнить мясом все холодильники и есть остаток жизни только мороженый продукт, да и тот рано или поздно закончится. А так получается, что они сами поддерживают свою численность и усердно наращивают жирок, тем самым обеспечивая нам свежатину каждый божий день. Как скатерть-самобранка, звери набираются сочного мяса и растят потомство, и их плоть всегда к нашим услугам. Но понимают ли они это? Стали бы они плодить себе подобных и поглощать сочную траву, приняв мысль, что все это делается для услаждения львов?»

Мила застыла на секунду, как вкопанная, а затем, хищно оскалившись, рыкнула на непомерно приблизившуюся антилопу. Та от удивления присела на задницу и захлопала ушами, но убегать не стала, инстинктивно чувствуя себя в полной безопасности. «Но разве не так задумал Господь? – спросила львица. – Разве не он создал львов и остальное зверье, коим питается наш прайд?» Хвост Милы вращался, как пропеллер, а спина выгибалась при каждом шаге, но Умник собрал свою волю в кулак и продолжил речь.

«Видишь ли, ты ставишь самый сложный вопрос, который по сей день не удалось разрешить даже самым мудрым из мудрых. Как задумал Господь? Он никому не поведал свои планы, и нам остается лишь догадываться и додумывать, исходя из сделанного и сотворенного им. Но ты не ответила на мой вопрос: стали бы звери жить и плодиться, осознав себя исключительно поданным львам кормом? Думаю, нет. Не прижимала бы антилопа малыша к себе, зная, что растит лишь лакомство к твоему столу. И львам пришлось бы умереть с голоду или есть друг друга, слоняясь по бесплодной земле. А значит, главнейшая забота львов есть, была и будет – забота о пропитании, чтобы до последней секунды, до решительного мгновения, когда львиные клыки вцепятся в горло беззащитной твари, та же антилопа жила в полном ощущении собственной безопасности и не прекращала кормиться и размножаться. В свою очередь, как достичь этого? Как сделать факт львиных пирушек второстепенным? Как отвлечь зверей от следов крови на траве и брошенных прайдом скелетов?»

Умник помолчал. Пройдя пару шагов, он неторопливо подошел к антилопе, не бросившей процесс наблюдения за прайдом и мирно трусившей рядом, лизнул ее огромным языком в нос и спокойно вернулся в строй. Антилопы криками высказали свое восхищение львиным поступком, и долго одобрительно галдели.

«Да, – продолжил свою мысль Умник, – забота, забота и еще раз забота. Как искусный повар колдует над своей стряпней, сдабривая ее маслом и специями, так умный лев заботится о своем пропитании, оберегая дичь от пожаров и направляя составы травы в пораженные засухой районы. Как ты думаешь, миллионы из казны тратятся на благотворительность из бескорыстной любви? Нет! Любовь, скажем, к антилопе – это любовь к тебе, твоим львятам, чтобы роскошнее был ваш пир, и привлекательнее блестела твоя шерсть».

«Но как остаться добрым волшебником, поедая плоть и всласть напиваясь кровью? – задал непростой вопрос лев. – Один только выход видится мне, как и всем нашим предшественникам: отвлечь, спрятать, смешать и распылить струйками песка истину, чтобы никто не смог собрать ее крупицы в единое целое и поведать нашу тайну зверью. И зрелища – лучшее, что мы можем предложить нашим подопечным. Охотник убил волка, напавшего на стаю овец, но с друзьями и собаками съел за месяц десяток баранчиков. Перешли ли после этого овцы на сторону волков? Нет, они жмутся к своим благодетелям, преданно блея за сочную траву и неусыпную охрану, размножаясь и увеличивая поголовье. Вот и получается, что забота о желудке антилопы и ее мыслях есть задача архиважная и архинужная».

Мила питала неистребимую страсть к умным речам своего супруга, и в такие минуты чувствовала себя самой счастливой львицей на свете. Но сегодня привычные глупости были вытолкнуты из Милиной головы монологом Умника, и она шла, мерно покачивая боками. «Получается, что овцы обмануты всеми – и волками, и охотниками. Но почему волки не перебили всех охотников или, наоборот, охотники не истребили волков?»

«Любимая, для многих из нас повод сегодняшнего совета является секретом. Львы тоже не являют собой однородную массу, многие из них не взращивали мозги одновременно с мускулами. Но я знаю, зачем мы собираемся! Крокодилы поймали несколько антилоп на нашей территории и утащили их в свое царство». «Это возмутительно, – наливаясь силой, сказала львица. – Мы порвем их, как тузик грелку или как лев гиену». Но Умник лизнул Милу в нос и продолжил речь: «Это я послал антилоп на самую границу и предупредил крокодилов о дичи».

Если бы Станиславский был рядом в эту секунду, пауза, которую выдержал Умник, запомнилась бы ему как образец актерского искусства. «Я сделал это, чтобы сейчас мы могли собраться на совет и на глазах всех зверей принять решительные меры против крокодилов. Еще вчера в рядах травоядных кто-то пробовал подло шептаться о львиных аппетитах и нравах. Но думаю, наш сегодняшний выход на скалу советов и меры, санкции против оборзевших крокодилов, как минимум, на целый год запомнятся каждому живущему в наших владениях. Это будет темой встреч, бесед, телешоу и всех печатных изданий. Крокодилы также не останутся в накладе – они показали поедаемым зверям, что в ближайшее время удовлетворят свой аппетит за счет наших антилоп, поэтому тоже заручатся поддержкой и уважением. И все довольны, и дальше могут соблюдать привычный уклад жизни. Поэтому крокодилы нам так же жизненно необходимы, как и антилопы. Кто будет кормить охотника или пастуха, не будь волка?»

«Выходит, крокодилы – тоже львы? – спросила Мила и округлила свои чудесные глаза цвета бескрайних степей и прерий. – Выходит, к львам относятся и племя волков, и человеческие стаи?» «Нет, конечно нет, глупенькая», – сказал Умник и затрусил рысцой вперед, догоняя прайд. «Какой же он умный!» – подумала Мила и затрусила вслед за ним.

Умник бежал, и мысли его уносились вдаль, по безбрежным просторам Вселенной. Он думал о смысле бытия и вреде умных разговоров с красивыми самками. «Крокодилы – тоже львы!» Скажет тоже! Скорее, многие из львов – больше антилопы. Они выполняют отведенную им роль и не задумываются о последствиях своих деяний. Сейчас прайд соберется и будет решительно требовать покарать крокодилов. Львы будут рычать, и их рык будет слышен в самых отдаленных частях саванны. И главное, что большая часть племени будет делать это искренне, яростно требуя разорвать зарвавшихся зеленых выскочек и выпотрошить их под палящим солнцем. Будет рычать вместе со всеми и Мила, которая забудет этот разговор буквально через двадцать минут.

Но с вредными разговорами надо заканчивать, а то, поди, еще кто-то из львиц задумается о своей роли и начнет сравнивать себя с антилопами. Мила вспомнит, что до нее у меня были другие львицы, начнет думать и анализировать. К чему это? Ведь так хорошо покататься с ней в сочной траве, а потом насладиться свежим антилопьим мясом. Нет, любимая, крокодилы – не львы. Как не львы волки и человеческие охотники. Как и в львином прайде, не каждого повернется язык назвать настоящим львом. Лев – это не зубы, мускулы и окрас, не когти и не рык. Лев – это звание, как доктор наук или академик, это заслуженное признание тому, кто понял, увидел проблески разума и гениальную задумку творца. Зачем убивать белого медведя далеко от юрты, если лучше бежать от него до самой юрты под выстрелы охотников? Тогда зверь сам себя доставит к жилищу, и его не придется тащить. «Cui bono» (в чьих интересах, латынь)? Лев – это тот, кто ответил себе на этот вопрос.

А еще Умник подумал о том, что крокодилы прекрасно сказали о рыжих кошках, и это оскорбление заставит возмутиться пуще прежнего не только львов, но и антилоп. «Что там Мила, – подумал Умник, – если даже антилопы считают себя львами? И, кстати, пожалуй, прозвище „зеленые выскочки“ для крокодилов сильно устарело. Надо найти что-то свежее, колючее, чтобы кусалось и рвало».

Крокодилы ползли к Болоту советов. Ползли самки и детеныши, ползли старые крокодилы и могучие вожди. Звери высыпали вокруг и, позабыв страх, дивились редкому зрелищу. Чувствовалось единение, и общий дух охватывал всю округу. «Антилопы с вражеской стороны не только нагло нарушили наши владения, – начал главнейший из крокодилов, – но еще и употребили в наш адрес оскорбительное высказывание о зубастой вонючей тупой лягушке». Стон возмущения пронесся над болотом. «Так не позволим им глумиться над нами, будем едины в решительный час!»

Но в то же время крокодил подумал, что рыжая кошка, придумавшая такой обидный пасквиль на крокодилье племя, пришлась бы кстати среди его собратьев и подопечных. И, тоскливо оглянувшись на собравшихся, он смачно плюнул в воду. «Крокодилы? Антилопы зеленые – вот вы кто…»

Где-то завыли волки, и охотники, оторвавшись от шашлыка, стали заряжать ружья…