Читать книгу Первая зорька - Семен Ханин - Страница 9

Шутка шуткой, а Ивану Ильичу нагадали 90 лет жизни. В пять и пятнадцать тебе кажется, что 90 и 900 – это одно и то же. Даже в пятнадцать 50 равно 500. Вот только с годами законы математики берут верх, и ты уже не ставишь знак равенства между цифрами, отличающимися на ноль. Вот Иван Ильич, отметив с друзьями полтинник, выслушав их банальные тосты о первой половине жизни и второй молодости, загрустил. Отчего-то стало так жаль себя, свою рано и безвозвратно ушедшую молодость, приносившую так много сладостных мечтаний в повседневную жизнь.

Выпроводив гостей за порог, Иван сел у открытого окна и с припасенной к торжеству сигарой стал вливать в себя остатки коньяка, закусывая дольками подслащенного лимона. Вначале юбиляр пытался, как в кино, выдувать дымом изо рта некие геометрические фигуры, скажем парусник или хотя бы стрелу, но вскоре тщетность этих попыток стала очевидна, да и в горле стало изрядно першить от крепкого табака. Тогда Ильич раздавил остатки сигары о пепельницу и выпил еще глоток янтарной жидкости из бокала. Коньяк согрел внутренности, и отчего-то захотелось жить и петь, как птицы с приходом весны, но более этого тянуло спать. Иван Ильич примостился на диван, и наскоро укрывшись пледом, захрапел во всю свою мочь. Храпел он так самозабвенно, что мы можем только порадоваться одинокому образу жизни юбиляра. В противном случае живность сбежала бы из дома и предпочла бы пережить могучий сон Ивана Ильича прямо под открытым небом.

Очнувшись, Иван Ильич был полон решимости в корне что-нибудь изменить. Но от столь кардинальных действий его отвлек запах остатка сигары. Наполняющая приятным ароматом мир во время горения, она, будучи раздавленной о дно пепельницы, начинает источать дикую вонь, проникающую в самые потаенные уголки помещения. Иван Ильич решительно отворил окно и вытряхнул туда пепельницу. Обернувшись, он ойкнул и слабо опустился на подоконник. За столом сидел приличного вида господин в костюме и что-то потягивал из серебряной фляги. Сделав добрый глоток, господин закрутил крышечку и как бы ненароком представился Аристархом Ксенофонтовичем. Юбиляр выпустил пепельницу за окно и мужественно потерял сознание.

Пришел в себя он от запаха нашатыря, любезно источаемого кусочком ваты, приложенной к носу. Вату в руках держал Аристарх, всем своим видом выражая великое страдание и участие. Банальностей не хотелось. Что за дикость в таких ситуациях спрашивать: «кто Вы?» или «что Вы тут делаете»? Фу. Иван, аккуратно сопровождаемый Аристархом, сел за стол и начал греть бокал коньяка в руках. Аристарх вновь открутил крышечку на фляге. Выпили. В глазах стало проясняться, но память отказывалась как-нибудь разумно объяснять происходящее. Аристарх сузил зрачки и как-то буднично, между прочим, вымолвил, обращаясь в пустоту: «Вот и тебя так же. Сожгут и выкинут пеплом. Скоро, поди уже». «Каков хам», – подумал Иван Ильич. Ну, во-первых, не скоро, сорок лет еще впереди, если верить гадалке. А во-вторых, твое какое дело, морда? Иван почему-то решил для себя называть нежданного гостя мордой, и это придало ему сил. Громко выдохнув и решительно сдвинув брови, кашлянув для важности, он произнес: «Предлагаете что-то?» Повисла какая-то нехорошая пауза, глаза гостя светились неестественным малиновым цветом. Уже почти поднесенная фляга ко рту остановила свой плавный ход и резким движением руки опрокинулась в чистый бокал. Бокал наполнился до краев, и его содержимое не оставило ни единого сомнения у Ивана Ильича. «Кровь», – вымолвил он и тотчас уронил себя на пол.

Очнулся он опять от запаха нашатыря. «Так, поди, – промолвил Аристарх, – мы долго еще будем беседовать. Давайте все сразу. Я вампир, пью кровь и живу вечно. Меня нет смысла травить чесноком, я не боюсь серебра и осиновых кольев, спокоен к попыткам отрубить мне голову или сжечь, более того, мне не нужно приглашение, чтобы вот так, по-дружески, заглянуть к кому-то в гости. И пожалуйста, не нужно лезть в шкаф за крестиком и святой водой – я атеист. На этом все новости. И если Вы вдруг решите, как кисейная барышня, в очередной раз грохнуться оземь, то все новости я Вам поведал, и больше чудес не предвидится».

Но терять сознание от этой речи вовсе не хотелось, и Иван уселся в кресло с видом явного раздражения на лице. «Что же Вам угодно, о бессмертный вампир-атеист?» – произнес юбиляр не без доли сарказма в голосе. Ксенофонтович посмотрел на него с укором и оскалился с легкой усмешкой на губах. Заостренные боковые резцы блеснули и вновь скрылись за щеками. «Я уж думал, что обойдемся без пошлости. Но, возможно, я к Вам слишком строг. Да и праздник у Вас, юбилей. Надо бы к Вам помягче. Давайте без обид». И, чокнувшись с воздухом, вампир пригубил из своего бокала. «Позвольте продолжить, – закончив глоток, вымолвил Аристарх. – Вы уж простите, если затронул чувствительные струнки Вашей души или какие религиозные убеждения, но я подустал от типичной человеческой реакции. Не гоняете же Вы святой водой, скажем, летучую мышь. А она тоже не розами питается. Да и что это за гастрономический геноцид? Значит, Вам мясо с кровью, говядинку, скажем, повар подает, причем всем – и верующим, и нет. А если я только кровь предпочитаю, то я тварь бесовская? Вы на себя посмотрите со стороны, попервой. Одежда и обувь из кожи, шубы из натурального меха – это все как, можно? Между прочим, среди нас, вампиров, как и среди людей, тоже разные типы встречаются, кто верит в Бога, а кто, как я, атеист. Отнеситесь ко мне просто как к принципиально другому существу, скажем, к мамонту. Вам так легче будет».

Иван поежился, но продолжил смотреть на гостя, не отводя глаз. Затем развязно, как делаем мы зачастую, оказавшись в сильно необычном обществе, всем видом демонстрируя напускное спокойствие, вымолвил: «И все же, чем обязан?» Вампир, сделав примирительный жест рукой, искренне старался сгладить скомканное начало знакомства. «Да я к Вам, любезный Иван Ильич, собственно, вот зачем. Кровь мне Ваша не нужна, тут уж увольте. Я, видите ли, гурман, привык все экологически чистое, не серчайте. Да и вампиром я Вас сделать не могу, как, кстати и летучей мышью, и мамонтом. Шутка моя, что, дескать, и Вас так же, как Вы сигару, не к месту, увольте. Просто нам сильно чужд Ваш обычай усопших сжигать в печи и пепел затем рассеивать над водной гладью. И похоронят ли Вас в 90 лет в землице или сожгут, я уж, право, тоже не знаю, не серчайте». «90!», – подумал Иван с облегчением, и одобрительно посмотрел на собеседника, запив его слова очередным глотком янтарного алкоголя. «Мне помощь, – продолжил Аристарх Ксенофонтович, – нужна, с тем и прибыл». «Чем же, позвольте?..» «Да самой малостью. Спор у нас вышел с друзьями, пари. А как Вы знаете, для нас, мужчин, пари – дело чести».

Дело приобретало совсем уж комичный оборот. Почувствовав себя не просто в безопасности, а в состоянии повышенной эйфории, как чувствует себя путник, разогнавший одной палкой стаю голодных волков в дебрях ночного леса, юбиляр вдруг расслабился и увидел в собеседнике старого друга молодости, зашедшего к своему знакомцу за помощью и добрым словом. Нахлынувшее сострадание выдавило из юбиляра скупую слезу, и он весь обратился в слух. Вампир действительно был взволнован, и боковые резцы еще несколько раз предстали миру. «Видите ли, все, кроме человека, живые существа никогда не ошибаются в выборе вожака. Это как инстинкт, волк, мамонт, летучая мышь, вампир, выбранный из всех претендентов, безусловно, окажется лучшим из лучших среди вида или стаи. Только у людей природа дала сбой, или они сами сумели преодолеть ею заложенное. Вот Вы за свои 50 лет 6 раз были на выборах президента, шесть раз голосовали. Я, каюсь, слышал как-то мимоходом, как Вы, Иван Ильич, поносите ранее выбранных вожаков. Вот, собственно, и вышло у нас пари, часть моих собратьев считает, что в людях произошел сбой четко работающего механизма, а я с другой группой утверждаем, что в этом есть глубокий смысл, и люди делают так нарочно. Научились же люди летать, не будучи крылатыми. Создали самолеты. Вот и тут, дескать, так же. Единственно, что мне крайне нужно придумать или найти некое разумное объяснение, зачем Вы так поступаете? Это ведь не самолет, с которым все понятно. И я сжульничал, прилетел инкогнито за советом к Вам. Больно уж не хочется пари проигрывать».

Иван Ильич был рад встретить такого прогрессивного вампира, тем более видеть его своим гостем. Он даже привстал с дивана и начал ответствовать, неторопливо вышагивая по комнате. «Вы уж не извольте беспокоиться, победа в пари за Вами». За Вами, за ними. Что ж такое бы сказать? Мысль вертелась рядом с неким великим знанием, но при прикосновении она ускользала, как девушка по пути в опочивальню. «Эврика», – промолвил юбиляр себе под нос. «Видите ли любезнейший Аристарх Ксенофонтович. Человек – существо в высшей степени социальное, и ответственное перед своим потомством. Мы, в отличие от многих живущих видов, думаем не только о своих птенцах, и то до определенного возраста, а несем ответственность за весь род человеческий. Как Вы прекрасно знаете, за свою бесконечную жизнь все новое, прогрессивное, появляющееся на этапе цивилизационного развития, рано или поздно устаревает и вновь сменяется новым. Где мамонты? Нет их уже. Нет с нами многих, кто был самым умным и сильным. Время и прогресс беспощадны. Да и те ли сейчас вампиры, а? Вырождение одно, Вы уж извините за прямоту. Ведь сейчас передо мной не граф Дракула сидит со своими очаровательными женами, а господин в сюртуке и флягой с кровью. Бессмертие оказалось бессильно перед законами эволюции.

Люди же оказались умнее всех остальных. Не останавливая эволюцию полностью, наслаждаясь ее благами как мобильный телефон или самолет, мы все же ограничиваем ее рост, чтобы максимально долго удержать человечество от естественного вымирания. Вот лично я, например, знаю, что уйду в 90. Но я при этом постараюсь сделать так, что и мои дети, и внуки могли появиться на свет и радоваться плотским утехам, прожив свои 90, или сколько им будет отведено. Поэтому и голосую за тех, кто точно не продвинет цивилизацию вперед сверх необходимой меры, за людей с четко заложенной природой планкой. Для простоты Вы можете себе представить, что мы негласно договорились установить порог в уровне IQ, скажем, 70. Набрал человек 100 баллов, значит он под большим вопросом. Набрал 200, не бывать ему президентом. Я, например, со своими 150 потому и не президент, даже не баллотируюсь. А ругал я, милейший, их за свершаемые сверх меры хорошие дела. Бывает, выбрали с семьюдесятью баллами, а он мост какой быстро построил или больницу новую открыл».

Фонтаны мудрости лились из уст юбиляра, и со стороны могло показаться, что прилежный ученик слушает в доме у профессора ненароком произнесенные слова, коим суждено стать основой открытия или даже научной революцией. Привстав, вампир обнял Ильича и выпил кровь юбиляра, смачно присосавшись к шее. Наполнив остатками флягу, он потянулся и, глянув на обездвиженное тело, мысленно посоветовал ему поменьше слушать гадалок, хотя этот совет Ивану Ильичу несколько запоздал. Еще минуту побродив по комнате, он плавно растворился, достигнув просторов, ведомых только его племени.

Но что-то не давало ему покоя, словно заноза сидело в груди и мешало наслаждаться плодами удачной охоты. «Уж не отравился ли чем», – подумал Аристарх. Что-что, а экология в последнее время и вправду не та, может, занес себе дрянь какую-то с кровью добычи. Мысль текла и текла своим чередом. С каждым витком развития человечества все новые и новые промышленные горизонты портят экологию, тают арктические льды. Может и впрямь нужно сдерживать цивилизацию, а то вымрут, скажем, вампиры от плохого питания. Затем мысль плавно перешла на вампиров. Раньше-то граф Дракула ведь и впрямь весело жил в своем средневековье. Дворцы, женщины, приключения. А сейчас, эх! Налицо вырождение, надо что-то менять. «Назад – это тоже вперед!» – подумал Аристарх. Вперед к замкам, приключениям, к ночному ужасу. Долой прогресс.

Бессмертного вампира съели соплеменники ровно через сорок лет, в канун очередных выборов президента у вампиров. Его идеи настолько оказались востребованы, что вампирское сообщество резко скакнуло назад и по ошибке проскочило желаемый рубеж, вернувшись к людоедству, то есть вампироедству. Но это не беда, это можно как-то разрулить потихоньку, снова двигаясь вперед, стараясь, единственно, не слишком преуспеть в этом начинании. Вместе с Аристархом перестал существовать и Иван Ильич, аккуратно поселившийся до этого в теле и мозгах Ксенофонтовича, то есть ушел ровно в свои 90, как и предсказывала гадалка. А все потому, что гадалкам и картам нужно верить. Карты не врут.