Читать книгу Свадебный перформанс. Обрядовая механика - Семён Хмелевской - Страница 5

Возможно, заголовок заставит вас подпрыгнуть: крамолу ведь говорю. Ересь несу. Для кого же ещё ЗАГС, как не для родителей?

Этой главой я хотел бы повернуть ещё одной стороной тему свадьбы, как путешествия в иной мир. Глава обещает быть весьма дискуссионной, я готов к этому заранее.

Дерзкий тезис: родителям не рекомендовано присутствовать ни на венчании, ни в ЗАГСе. Уточнение: однако, приветствуется провожать детей из дома к венчанию (или, на худой конец, в ЗАГС) и встречать после, как это делали наши предки. А ведь они знали, что делали.

Это – мой вывод, который вы можете принять или нет, воля ваша. Когда я впервые начал задумываться над сим вопросом в целом, сложившуюся на сегодняшний день российскую свадебную традицию теребил по следующим пунктам:

• что случилось;

• когда случилось;

• спонтанно ли случилось;

• если нет, ошиблись ли люди в чём-либо, по своему обыкновению;

• если да, была ли проведена работа над ошибками.

Излом – это 1917 год. Однако революция есть возврат к некоему предыдущему состоянию, откат назад. Но тогда в какое же болото ввергли семью и брак большевики? В какие доисторические времена погрузили семью эти параноики, считая её буржуазным атавизмом, недостойным торжественного обряда?

Отпустило, что называется, только в конце 1940-х годов. Поняли все, насколько нездоровы и что без семьи никуда. Первый Дворец бракосочетания в Ленинграде открыли в 1959-м году, а через год и в Москве. ЦК дало указание: вернуть что-то из обрядов, создать новую советскую свадебную традицию.

На этом-то месте и споткнулись! Увы, не стоило отдавать на откуп чудо воскрешения или сотворения традиции тем, кто не считал молодоженов самостоятельными людьми, как не стоит доверять внесение поправок в Конституцию прыгуньям с шестом, актерам, космонавтам и пианистам. Ленинградские деятели, реанимировав хлеб-соль, включили в текст торжественной регистрации брака пассажи про родителей. Но вместо «оставит отца и мать и прилепится к жене» закрепилась совершенно противоположная риторика: старшему поколению вменялось в обязанность воспитание молодой семьи!

«Творчески работая над усовершенствованием обрядов, мы ввели много новых элементов в церемонию бракосочетания. Теперь по-новому построена официальная часть заключения брачного союза, усилена роль родителей в воспитании молодой семьи, родители новобрачных, в отличие от прежнего, заняли в церемонии одно из ведущих мест».1

Это был крах, как показывает нынешнее состояние дел. Свекрови и тёщи, свёкры и тести, рожденные в послевоенном СССР, разрушили и продолжают разваливать супружеские взаимоотношения внутри множества неокрепших семей. От них просто спасу нет. Включая самый день свадьбы.

Предки же наши, делегируя их полномочия посаженным родителям, сопровождавшим брачащихся к венцу, поступали мудро: невестина половина сидела дома ровно, ритуально подперев рукой подбородок, пока поезд не скрывался за околицей. И их новоиспекаемые родственнички томились в ожидании приезда молодоженов на крылечке своей избы. Табу было на любые шевеления.

Таков обычай дореволюционных деревенских, сельских и слободских свадеб, таков пример обрядовой механики в действии. Касательно высшего сословия, Петр Первый своим царским указом в 1724 году запретил присутствие родителей на венчании, однако по совершенно иным мотивам: пресечь традицию браков по принуждению. И это – уже совсем другая история, на мой взгляд. Не уверен, что Петр Великий был увлечен механикой обряда в равной степени, сколь устройством Российской империи: вернее всего первая его женитьба, совершенная по воле матери, дала о себе знать.

Заговорили о материнской воле – побеседуем же тогда и родительской ревности. Чью молодую семью эта напасть не коснулась? Повезло, если так. Но было ли время, когда испытывать подобное было невозможно? Когда у свекрови язык бы не повернулся сказать про невестку «она украла у меня сына» или у тещи не было бы шансов на схожие обиды по отношению к зятю?

Давным-давно зависимость детей от родителей была абсолютной. Отец семейства оставлял мальчиков при себе до женитьбы, а после свадьбы пара жила у родителей. Чей дом, того и порядки. В Европе так было в Средние века; на Руси скрепная и домостройная история никогда никуда не поспешала, как и теперь. Управляя большим домовладением, мать получала власть над всеми невестками, как жена хозяина. То есть, лишиться сына было невозможно в принципе.

Но появлялись города, где домовладение, как социальная формация, состоящая прежде из всех насельников от мала до велика (то есть из господ и прислуги), стало неизбежно сжиматься и превращаться в своего рода «отдельную квартиру». Рождалась нуклеарная, малая семья – сыновья стали «уходить» от матерей и жить с жёнами, прилепляясь к ним по-библейски. Пожизненная родительская власть закончилась и отцовская, и материнская.

С дочерями мамам выстраивать взаимоотношения было проще и в полумраке Средневековья, и гораздо позднее, особенно в Викторианскую эпоху. Да, отцы семейства век от века утрачивали власть и авторитет, но мамы по-женски шептались с дочками и их влияние на дочерей было сильнее, чем на сыновей. Тем не менее, выдали замуж – и шептаньям конец.

Одним словом, папам и мамам, кто желает сохранить детей при себе, рекомендовано совершать мысленное путешествие в Средние века и в своём воображении патриархально-тяжелой рукой рулить крупным поместьем, или представлять себя женой такового управителя, или даже самовластной вдовою, матриархально распоряжающейся большим хозяйством. И сыновей никуда не пристраивать в город: ни в подмастерья, ни в услужение. Пусть растут под крылышком, паразиты. В тех фантазиях, если повезёт, под крышу дома придут невестки и случится родительское счастье.

Не получается в Средневековье возвернуться? Извиняйте тогда и позвольте детям строить свои семьи самостоятельно – так, как хотелось бы им, а не вам.