Читать книгу Цузамэн - Серафима Банько - Страница 7

Из периода обычной средней школы Алёна помнила только группы продлённого дня и учительницу английского языка по имени Татьяна. Всё остальное было однородной серой массой.

– Мама, а почему вы не отдали меня в музыкальную школу? – спрашивала Алёна.

Но мама не знала, почему. Фортепиано появилось в доме намного позже, благодаря отцу Рёйтера, который закончил образование с отличием. Красных дипломов в семье было только два – у него и её кузины Виктории.

К счастью, в начале девяностых активизировались процессы свободного рынка. Группа учителей-сподвижников организовала в городе гимназию для одарённых детей. Об этом новом образовательном учреждении узнал папа, и Алёна туда поступила. Жизнь в гимназии, благодаря углублённому изучению предметов, новым методикам преподавания и сильным ученикам класса, стала красочной и интересной. Алёна с удовольствием слушала лекции по математике, литературе, истории, а также таким “современным” предметам как психология, риторика и мировое искусство.

Ещё будучи в средней школе, она росла самостоятельной девочкой, в том числе благодаря приобщению к спорту. Выбор в маленькой городке был небольшим, но вот откуда ни возьмись в то время открыли экзотичную секцию по восточным единоборствам каратэ-до. Елена записалась. Реальные бои ей не нравились, из-за физической боли, а вот ката⁴¹ у неё хорошо получались. Судьба свела её с хорошим сенсейем, ученики которого впоследствии побеждали даже в Японии. Видимо, именно эти занятия развили в Елене воображение и самоконтроль.

* * *

– На кого тогда был похож сенсей? – спросил Редактор.

– На космонавта Юрия Гагарина.

– Вот почему он тебе приглянулся…

С папой дошли до каратэ. Дальше лестница в небо.

Он отказывается идти, пока мы ещё немного бедные.

Большой спортивный зал, много людей,

Из старых не появился никто,

Я одна готовлюсь одевать кимоно…

Значит это возможно, если осторожно.

Ещё немного подождём, и в путь-дорогу позовём.

* * *

– Папуль, там по телевизору Дюймовочку показывают! – заметила Елена родному папе.

– Её ещё долго будут показывать, – махнул он рукой в ответ.

Папа Алёны всегда работал, а в свободное от работы время занимался спортом и ходил с мамой в лес за ягодами и грибами. К сожалению, он был немного суховат, поэтому не всегда точно чувствовал момент. Так, как-то зимой, когда уже начинало темнеть, они шли вдвоём от бабушки Иды к дому бабушки Тани, что в городе Стаханове. Алёна знала дорогу наизусть и начала немного отрываться, а папа почему-то взволновался и сразу настучал дочке по голове. К счастью, Алёна была в меховой шапке.

Папа, это всё -полнейшая ерунда!

Я ведь знаю дорогу сама!

Из материнского воспитания Алёна не помнила ничего, кроме коротких фраз про иждивенство и честь, а также более длительных периодов безмолвного бойкота, если Алёна делала что-то в разрез с этими мамиными установками. Диалог у мамы складывался только с теми людьми, которые признавали её авторитет. Со всеми остальными отношения не складывались.

Мама оставалась для Алёны нераскрытой книгой. Может быть потому, что она всегда была на работе. Дочь помнила её в строгом кожаном пальто по фигуре, как у чекистов⁴², но только с гладким норковым воротничком. Из детства сохранились два ярких воспоминания – как она задорно катала Алёну на санках по мартовскому снегу после похорон прабабушки Маруси, и как бежала на встречу вниз по лестнице, что в доме на проспекте Ленина. Оба кадра были сделаны в Стаханове, куда мама возвращалась в отпуск или по семейным причинам с далёкого Севера.

Мама Алёны, тоже Лена, росла без отца. Служив танкистом во время Отечественной Войны 1941–1945 годов, Митя попал в немецкий плен, а по возвращении на Родину в связи с этим, был послан в обязательном порядке на восстановление разрушенного донецкого бассейна⁴³. Во время и после войны Довженко ждала другая женщина и после войны, однако он, не желая отягощать ей судьбу, решил соединиться с Татьяной. Митя погиб внезапно, от удара током, когда маме Алёны был годик.

Ориентиры в жизни молодой мамы Елены были следующие: унизительный двойной брак старшей сестры, которая дважды сошлась с соседом Пашей из дома напротив, и преимущественные заработки тёти Вали на Севере. Однако движения по горизонтали персонального счастья и внутренней гармонии Елене не добавляли. Жалость со стороны родственников относительно статуса “сироты” внедрило в маму Елены ещё в раннем детстве цель доказать обратное, и, впоследствии, она демонстрировала свой социальный успех и благодетельность в кругу родственников и коллег по работе. Её дочери такое поведение казалось немного искусственным.

В глубине души, однако ж, Елена Дмитриевна была художественной женщиной: умела каллиграфически писать от руки пером и чернилами; также как и дядя Володя обучилась в институте проявлять фотоплёнки и фотокарточки, окуная последние по очереди в три лотка; танцевала в народном ансамбле, сопровождая отца на службе в армии, куда ссылали ещё маршала Жукова; у них был фотоаппарат “Зенит”; и мама шила по выкройкам из Бурды. Однако, политэкономия задвигала пластами их творческие начала. В семейных фотоальбомах телефонами и “мыльницами” ХХI века фигуры в полный рост встречались лишь изредка.

Бабушка Таня, мамина мама, была для Алёны ещё с детства понятной и стойкой, не дрогнувшей под ударами одинокой судьбы. Внутренний дворик, окружающий дом овдовевший женщины, был наполнен цветами и ягодами и объединял всех братьев и сестёр, кузенов и кузин, жён и мужей (бывших и настоящих), соседей и их семьи. Всем были рады на добром слове в саду и приглашали на обед к общему столу.

Не смотря на присущий всем аскетизм, дом бабушки Тани был очень милым по тем временам: интерьер выделялся отсутствием безделушек; на столе в зале всегда стояли свежие цветы из сада, а подушки в спальнях были накрыты кружевным тюлем. Казалось, в нём “играла” музыка, просто не всем было слышно. Татьяна просыпалась в четыре утра и читала книги. Её уклад был заметным отличием от картины мира дедушки Коли, с чётко разделёнными видимыми границами между семьёй, соседями и всем посторонним миром. Бабушка Таня, которая в советское время работала в спорттоварах, отвечала за снабжение семьи и благодаря поставкам из первых рук у родни появлялись современные вещи. В её частном доме внукам можно было попробовать даже такой съестной дефицит, как сгущённое молоко, шоколад, фанту и пепси!

Пузырьки кока-колы щекотали мне нос.

А сейчас она уж не такая, хоть и доступная, земная…

Это было действительно невероятно! Русская семья Токаревых (девичья фамилия Татьяны Довженко) спаслась в уезде Дебальцево от раскулачивания и сталинских репрессий. За этот транспортный узел на востоке Украины шли долгие бои во время второй мировой войны.

Прабабушку Марусю Алёна опасалась и обходила, хотя та и умела пользоваться скудным набором энергетических каналов в быту и “на здоровье”. Она не сочла нужным передавать эти навыки в семье, однако кузина Алёны наблюдала их целебный эффект ещё в раннем детстве.

Бабушка Таня – моя Большая Мама

У бабушки Тани было много романов.

Стояли на полках, в книжном шкафу.

А я их читала, странички листала,

Сидя под вишнями в том детском саду…

Алёна была очень счастлива, мирно курсируя между домами обеих бабушек. Они дарили друг другу цветы. Почему в две тысячи пятнадцатом вокруг них разбрасывали бомбы? Лена классифицировала эти процессы, как “деградация управляющей среды”.