Читать книгу Хирургическое вмешательство - Серена Никки - Страница 9

Глава 8. Сюрприз для доктора…

Оглавление

Несмотря на внешнее спокойствие, душу Николаю царапали сомнения. Три дня прошли как в аду, ведь нужно было как-то сосредоточиться на работе, а голова раскалывалась от мрачных мыслей. Миллионный раз по кругу крутился один и тот же вопрос: «Ева его предала?». И когда приходило очередное СМС о расходах, он воображал, что ОНА за его счет развлекаются на Бали НЕ ОДНА.

Пересменка, утро. Громов заступал на смену, а Николай хотел остаться до вечера. Так получилось, что Марьяна в последнее время попадала в пару с Авериным, а Дмитрия практически не встречала, и сейчас он, наконец, увидел рыжую медсестру.

– Марьяна Витальевна, зайдите в мой кабинет.

Громов искал любой предлог для рабочего разговора. Ему все время казалось, что между ними так и не возникло понимания. Со всеми медсестрами понимание есть, а с этой что-то пошло не так. Бесит она его одним только внешним видом.

Марьяна, наоборот, избегала его всеми возможными способами. Она очень боялась снова облажаться. С заведующим отделением ей работалось намного спокойнее, чем с этим Громовым.

– Дмитрий Викторович, это Вы мне?

Марьяна попыталась вести себя вежливо и спокойно, хоть и очень обиделась на Громова после инцидента, и если бы не Аня, точно бы устроила ему какую-нибудь гадость в отместку. Женщина поняла, что теряется и испытывает страх в его присутствии, ведь когда он на нее смотрел, сохранять самообладание ей стоило больших трудов.

– А разве здесь есть еще одна медсестра с таким редким именем? – и снова испытующий взгляд Дмитрия.

– Послушайте, у меня по работе нареканий больше нет. Вот даже Николая Владимировича спросите.

Громов посмотрел на своего друга, а он в подтверждение едва кивнул. Ему вообще не до Марьяны было. На работе ничего сверхординарного больше не случилось, и этому Николай весьма обрадовался и благодарил судьбу за то, что она к нему хоть в этом благосклонна.

Аверину доводилось оперировать сложных пациентов и пытаться спасти, зная, что тот безнадежен. Бороться до последнего вздоха это его девиз. Однажды ему удалось практически вытащить с того света мальчишку, выпавшего с окна четвертого этажа.

Всегда, когда тяжелый пациент – ребенок, он потом еще неделю не может ни о чем другом думать, особенно если все-таки наступал летальный исход. Железная дорога… Как часто парни пытаются рисковать жизнью на спор! И когда с ожогами в восемьдесят процентов доставляют, хочется время повернуть вспять, ведь вероятность спасти такого ребенка минимальная. Его жизнь никогда не станет прежней, даже если его удастся спасти. Статистика, увы, неутешительная, а страдания больного такие, что сердце кровью обливается. Сложная операция требует полной выкладки и собранности, а мысли хирурга сейчас мрачнее тучи.

Громов тронул друга за плечо и кивнул головой, давая понять, что он со всем разберется, Николай благодарно улыбнулся и поспешил к себе в кабинет. Меньше всего сейчас его трогало увлечение Димки. В другой раз он бы позабавился над убежденным холостяком, но не теперь. Теперь своих проблем хватает.

– И все-таки мне нужно с Вами поговорить, – настаивал Громов.

– Хорошо, Дмитрий Викторович.

Марьяна заметно занервничала. Сердце учащенно забилось, дыхание прервалось. Под его взглядом ей становилось жарко. От волнения она даже не пропустила его первым к двери, а сама схватилась за ручку, но не смогла открыть дверь, пытаясь ее толкнуть вовнутрь. Громов положил свою руку поверх ее. Он стоял так близко, что лица касались ее упругие кудряшки. Марьяна закусила губу и не сдавалась, предприняв еще попытку толкнуть дверь. Назад хода уже не было, ее током пробило от шквала ощущений, и это ужасно напугало. В этот момент ей захотелось бежать без оглядки, а он, едва приобняв, дернул ручку на себя и подтолкнул вперед растерявшуюся Марьянку.

– Проходите, садитесь, – почти возле самого уха проговорил Громов.

– Спасибо, я постою.

Марьяна поняла, эта провокация вызвана лишь для того, чтобы потом посмеяться над нею. Она не признала своей вины, а он злопамятный, и если она поведет себя неправильно, то ее уволят. Но как понять, как вести себя правильно? Аня точно знает, но ей теперь не наберешь. Поздно, надо было обсудить с нею все варианты.

– Ну как хочешь, – внезапно он перешел на «ты».

Громов приблизился к своему столу и взял табель рабочего времени.

– Ты изменила свой рабочий график, и Николай Владимирович подписал.

– Это ведь законами не запрещено?

– Не зап-ре-ще-но.

Громов намеренно растянул слово по слогам и осмотрел медсестру пристальнее. Рыжая копна больше не развевается в свободном полете, а аккуратно собрана, хотя как не пытайся, такой волос невозможно укротить. Это просто взрыв на макаронной фабрике, а не шевелюра. И эти беспокойные бегающие огромные зеленые глаза. Чуть поблескивающие розовые губки. Из макияжа только блеск для губ. Ногти ровные, коротко остриженные, также выкрашенные в приятный оттенок нюдового. Сегодня Марьяна одета в брючный костюм, все пуговицы на блузке застегнуты наглухо. Даже бейдж пристегнут идеально ровно. Образцово-показательный внешний вид.

– Что за игру ты затеяла? Мы теперь не пересекаемся на дежурствах. Плетешь интриги за моей спиной? Марьяна, я тебя насквозь вижу.

– Да что ты… то есть Вы видите?!

– Заведующий отделением не может за всеми уследить и особенно за тобой, поэтому со следующей недели табель составлен иначе. Надеюсь, тебя ничего не смущает?

– Да как Вы посмели? Дмитрий Викторович, это произвол!

Марьяну охватило бешенство. Если бы не острая потребность держаться за это место, она бы уволилась. «Съемная квартира, – проговаривала она про себя, – дорогая. Машина в кредит. Марьяна, держись! Только держись. Не вмажь ему. Это будет конец всему».

Громов встал и шагнул к Марьяне ближе.

– Произвол? Ты с кем сейчас разговариваешь, рыжая бестия?

– С Вами, но Вы меня специально провоцируете!

Она уже три раза оглянулась вокруг себя в поисках неизвестно чего. Кулачки сжала и спрятала в карманы. С детства она не была сдержанной не только эмоционально, но и физически: Марьяна могла без разбору врезать любому, кто, по ее мнению, ее обидел.

– Нет, это ты меня провоцируешь. Откуда только взялась такая дерзкая?

Громов не особо отдавал себе отчет, когда уверенно прижал девушку к двери и приподнял ее лицо большим и указательным пальцем за подбородок.

– Дмитрий Викторович, я буду жаловаться.

– Обязательно.

Он приник к ее губам. Марьяна сначала замерла с остекленевшими глазами, поворот событий оказался крайне неожиданным, потом попыталась оттолкнуть Громова. Она вытащила руки из карманов и ладошками постучала его по плечам. Не помогло. И только после этого она уперлась ему в грудь и надавила.

«Аня же говорила мне, что я должна… точнее, я не должна… ой…».

Дмитрий потерял голову. Да, она поднимала ему нерв и действовала на него так, как никто из женщин. Мягкие нежные губы. Он бы позволил себе углубить поцелуй, но в дверь постучали. Громов отстранился, но все еще крепко удерживал женщину в своих объятиях.

Марьяна оттолкнулась сильнее и как ошпаренная выскочила из кабинета.

– Что же делать-то, а? Как же так-то? Как теперь работать здесь? Как? Зачем он это сделал? Зачем? Меня Громов поцеловал… Бли-и-и-н!

Медсестра прикоснулась к припухшим губам.

– И как?

Она, оказывается, сказала это все вслух, а рядом как раз стоял заведующий отделением с чашкой кофе в руках. Марьяна резко обернулась и чуть не опрокинула его кофе.

– Тише-тише, ошпаритесь кипятком. Мы, конечно, в травматологии, но Вы нужны нам живой и здоровой.

– Извините, я просто…

– Ну да, Вас же Громов поцеловал. Я понимаю.

– Вы услышали? Господи, как стыдно. Меня теперь уволят, да?

– Нет. Поцеловал и поцеловал. Он свободен, Вы, кажется, тоже не замужем.

– Кто свободен? Громов?

– А что Вас удивляет? Мужчин свободных тоже много, как ни странно.

– Да ладно! – выпалила Марьяна, как обычно, не подумав. – Породистых мужиков еще щенками разбирают.

Ляпнула и снова схватилась за губы. Скривилась и пару раз стукнула пальцами по непослушному рту.

– Интересная теория.

– Извините-извините-извините.

Аверин впервые за последние три дня рассмеялся, Марьяна его развеселила. Громов вышел из кабинета, и тут же пригвоздил взглядом весьма напуганную девушку к месту.

– Николай Владимирович, мне нужно 520-ю палату проверить. Пациентов. Я пойду.

Марьяна поспешила прочь, ее щеки горели ярко-красным румянцем.

– Что, сбежала твоя рыжая красавица? Ты чего творишь, друг? Кто ж так за девушками ухаживает, а?

– Сам не знаю, что на меня нашло. Оказался рядом и не сдержался.

Димка тоже выглядел растерянным и смущенным.

– Запал ты, Громов, точно запал…

– Ерунда. Просто ее губы…

– Ее губы, волосы, глаза, изгибы аппетитного тела. Продолжать?

– Коля! Не надо. Кстати, что у тебя за проблемы? Чего смурной ходишь уже три дня как?

– Ева загуляла. Кошка мартовская, хотя на дворе у нас июнь, но, как говорится, никто не застрахован. Я же все для нее, а она…

– Ты уверен?

Аверин тяжело вздохнул.

– Практически да.

– Разбаловал ты ее. Что делать будешь?

– Что ж я тиран, влюбленную красавицу неволить? Захочет уйти, пусть идет. Все могу простить: нежелание заниматься бытом, нежелание работать, но измену никогда.

– Не простишь?

– Нет… не знаю… не знаю. Если женщина моя, она должна быть мне верна. Если не устраиваю, разлюбила, так ты скажи, всякое бывает. Не люблю ложь во всех ее проявлениях. Вот черт, прав ты был, Громов. Женщину нормальную в наше время днем с огнем не сыщешь. Польстился на красоту, влюбился как болван.

– Вот-вот, и эта тоже. Ходит, бесит меня. И волосы эти ее рыжие.

– Да, Громов, ты реально попал. Так что, табель и правда изменил?

– Просто присмотреться хотел.

– Вот то, что хотел, понятно. Ладно, вы там смотрите, заведующего отделением в известность поставьте, когда Марьяна Витальевна в декретный отпуск соберется.

– Скажешь тоже. Я на работе ни-ни…

– Ну конечно, только поцелуи можно, да?

– Говорю же, случайно вышло.

– А ты знаешь, что случайности не случайны? Ладно, Димасик, все с тобой ясно.

Разговор прервал звонок, Аверин посмотрел на экран своего смартфона. Ева. Николай глянул на Громова и ответил.

– Коля, привет, солнышко, ты сегодня на сутках?

– Ева, радость моя, вернулась уже? Да, ты извини, я на работе в ночь, надеюсь, с транспортом проблем не возникло? Я просил заказать услугу повышенного комфорта.

– Все хорошо, встретили, доставили, сумки помогли занести. Да, а во сколько ты завтра приедешь?

– Не раньше обеда. Надеюсь, ты не сильно расстроишься?

– Нет, я все понимаю.

Громов стоял и внимательно смотрел на друга.

– Соврал, – понимающе кивнул он головой.

Аверин сделал такое лицо, словно ему очень больно.

– Я не хочу верить, но проверить стоит.

Друг поддерживающе похлопал Николая по плечу. Аверина так и подмывало поехать сейчас домой и посмотреть Еве в глаза. Она умело пользовалась своей красотой, и Коля многое ей прощал. Конечно, он не всегда оказывался рядом и по первому зову не бежал, так как у него очень трудная и ответственная работа. Ева знала, за кого она выходила замуж, и особо сцен не закатывала, ведь ей совершенно не внимание его требовалось, а деньги.

Николай уделил внимание пациентам и лично сделал вечерний обход всех больных. Он внимательно всех выслушал, скорректировал лечение, опираясь на полученные сегодня с утра результаты обследований. Он планировал покинуть отделение еще утром, но тянул время. Этому обрадовались все: и медсестры, и пациенты. Громов спокойно занимался операциями, а Николай разгрузил его в отделении. Когда стрелки часов показали десять вечера, он решил, что пора ему домой.

Николай пребывал в скверном настроении, вся эта история с Евой его подкосила. Мужчина уверенно вел машину по дорогам ночного Ростова, а в душе кошки скребли. Наконец, он припарковал внедорожник на привычном парковочном месте и отправился в высотке.

Лифт, кнопка десять и небольшое ощущение движения. Наконец, светлый коридор, отделанный мраморной плиткой. Осторожно провернул ключ в дверном замке и еле слышно щелкнул ручкой. Прошел в прихожую, свет горел приглушенный. Предчувствие нехорошее.

Шаг, еще шаг, и Николай оказался в спальне. Его взору предстала картина весьма нелицеприятная. Такое можно увидеть только в порнофильмах: Ева ублажала в постели сразу двух мужчин. Легкое покрывало скрывало их тела, но по лицу жены было видно, что ей нравится этим заниматься.

– Любовь моя, я не помешал?

Хирургическое вмешательство

Подняться наверх