Читать книгу Клады и кладоискатели - Сергей Андреевич Красов - Страница 4

* * *

2014 год

Сергей проснулся от телефонного звонка. Он чертыхнулся и посмотрел на часы. Через минуту должен был зазвонить заведённый будильник. На телефоне высветилось имя звонившего абонента – «Серый»:

– Я чего беспокою раньше времени…, – начал тот издалека.

– Передумал, что ли? – Буркнул Сергей, вставая и зевая одновременно.

– Нет, тут такое дело…, пацан соседский с нами просится. Он парень нормальный, ни разу ещё не ходил. Ну, что, возьмём?

– Возьмём, место есть в машине.

– Ну, тогда я вместе с ним буду ждать, где договаривались.

Сергей отключил телефон и пошёл в ванную. На кухне уже хлопотала жена.

– Сидел бы дома, – по привычке ворчала она, – ездишь, только бензин жжёшь. Одни расходы от тебя.

Сергей пил кофе и думал о своём. С женой у него была договоренность. Через день. Один день он работает по хозяйству, то есть делает то, что скажет жена. А на следующий – едет на свою «рыбалку». Так Сергей называл своё увлечение – поиск с металлоискателем.

Вообще-то главным его увлечением была нумизматика. Старинные монеты Сергей собирал с детства. Но коллекция пополнялась медленно, от случая к случаю. В детстве выменивал монеты на марки и спичечные этикетки. Бывало, что коллекция иногда годами не пополнялась. Так, выпросит у кого-нибудь монетку или случайно на огороде найдёт, когда картошку копает.

Выйдя на пенсию по выслуге лет, Сергей долго присматривался к рекламам металлоискателей, пока, наконец, не решился. Сейчас он жалел только о том, что не сделал это раньше. А ещё лучше бы – во время службу в органах. Колония особого режима, где он проработал опером лучшие годы своей жизни, располагалась в глухой уральской тайге. Сколько заброшенных деревень и посёлков было в окрестностях! Один посёлок Пелым, бывший когда-то городом, чего стоит!

У Сергея даже скулы сводило от воспоминаний об упущенных возможностях.

Да что там говорить, даже собственный огород возле дома, где он жил последнее время на Урале, и то толком не проверил. А ведь весь огород был усыпан черепками – керамикой, от светло-коричневого до чёрного цвета. Тогда он ещё не понимал, что это главный сигнал: искать надо ТУТ! И прибор ведь уже был. С середины последнего лета, прожитого там.

Плотно заняться металлопоиском получилось только после переезда на историческую родину – в Беларусь. Здесь, в окрестностях Витебска он провёл всё своё детство, здесь похоронены предки и проживали многочисленные родственники.

Поначалу один из двоюродных братьев, узнав о возможностях «волшебного» прибора, заявил:

– Я знаю, где надо искать.

И потащил Сергея по заросшим траншеям, окопам и т. д. В результате находками были кучи стреляных винтовочных и автоматных гильз и прочего мусора.

Потом Сергей в городе случайно познакомился с тёзкой, таким же фанатом, как и сам, только лет на десять моложе. А он уже познакомил его со своим другом, тоже Сергеем. Так и сформировалась бригада из трёх Сергеев, объединённых общим интересом. Чтобы не путаться, нового знакомого Сергей называл просто Серым (от имени), его друга Светлым, а к нему, как к самому старому прилипло прозвище Седой.

Серёга Светлый был светлым во всех отношениях. Во-первых: в его голову, всегда обритую на лысо, можно было смотреться как в зеркало. Во-вторых, он обладал обширными, почти энциклопедическими знаниями во всём, что касалось монет и других предметов старины; в-третьих – имел широкие связи в узких кругах, связанных с коллекционированием и оборотом монет, а также прочего антиквариата. К тому же сам был хорошим реставратором, владел множеством способов чистки и восстановления монет.

Парни знали много «рыбных» мест вдали от Витебска, но добраться до них было проблемой, в связи с отсутствием личного транспорта. Седой со своим «Хундаем» пришёлся как раз кстати.

И дела пошли. Выяснилось, что нужно было ходить не по местам боёв, а по бывшим хуторам и деревням. Желательно, располагавшимся на полях, которые регулярно перепахиваются. Как раз в таких местах и водятся старинные монеты. Личная коллекция стала стремительно увеличиваться. Всё лишнее обменивалось на нужные монеты или продавалось, – надо же хоть частично компенсировать расходы на бензин и прочее.

Иногда к основной бригаде присоединялся кто-нибудь из знакомых, – вот как сегодня.

– С какой стороны города хоть эта корчма находится, – поинтересовался Седой, когда Серый с новым знакомым по имени Миша грузили в багажник рюкзаки.

– Тут недалеко, в сторону Полоцка километров двадцать. Сейчас Светлого заберём, он объяснит точнее.

Серёга Светлый был самым высоким в бригаде. Он стоял возле подъезда своей шеснадцатиэтажки, сверкая на утреннем солнце светлой головой, и приветственно махал рукой.

– Короче, – пояснил он, как только машина тронулась, – я вчера ехал из Полоцка на дизеле, а там трактор поле допахивал. Должны успеть раньше других.

Другие – это конкуренты, такие же фанаты – любители с металлоискателями. Развелось их в последнее время и, несмотря на всяческие запреты и ограничения, с каждым годом становилось только больше. Кто первым успевал на свежеперепаханное поле, тот и собрал всё самое интересное. И не важно, что это поле было выбито в прошлом году. Перепахали, – и опять можно собирать монеты. Дело в том, что приборы цепляют монеты неглубоко – 15 – 20 сантиметров, а плуги пашут землю намного глубже. Или какая-нибудь крупная железяка лежит рядом с монетой и забивает своей массой её сигнал. А плугами их раскидало в разные стороны, – и… вот она!

Если на какое-нибудь интересное место приезжаешь через неделю после того, как поле перепахали, то оно всё уже будет вытоптано следами конкурентов. Что-то найти всё равно можно, но это уже не то.

– А что там за корчма, не выбитая что ли? – Спросил Седой, срывая машину с места на светофоре, едва загорелся жёлтый сигнал.

– Осторожней! – Напрягся Светлый, сидевший рядом с водителем. – Как не выбита… выбита, конечно, но не так как другие. Её на картах нет, мало кто про неё знает. Там дальше другая есть на берегу Двины, вот та выбита под ноль.

– Это, где Олег скелет женский выкопал? – Уточнил Серый.

– Да. Он там пошурфить решил, дошёл до подвала, вот там она и была закопана.

Шахтёрским термином «шурфить» на профессионально-любительском сленге называлась тяжёлая работа, когда на небольшом участке копали вглубь, тщательно прозванивая каждый слой грунта. Седой старался избегать таких моментов, предпочитал больше двигаться и копать только то, что сверху. Хотя признавал, что определённый смысл в этом был.

– А как он определил, что скелет женский? – Заинтересовался Седой.

– Волосы длинные и заколка какая-то была в волосах, старинная.

– А что он с ней сделал? – Подал голос заднего сиденья Мишка.

– Заколку забрал, скелет на месте оставил, – пояснил Светлый, как ребёнку несмышлёнышу.

– Не наоборот же, – добавил Седой.

Сзади расхохотался Серый:

– Я представил, – еле выговорил он, давясь от смеха, – как Олег, озираясь, закапывает заколку поглубже, а потом скелет на плече заносит в подъезд. А из окон соседи смотрят, обалдевшие.

Теперь уже все расхохотались.

– Я не понял, – сказал Седой, покосившись на Светлого, – как ты определил, что там была именно корчма, а не хутор какой?

– Вычислил. Посмотришь потом сам по карте. Там, в этом месте дорога раздваивается, причём, одна поворачивает под прямым углом. Это – основная, Витебск – Полоцк. (Не современная, а старинная. Современная дорога проходит немного в стороне). С трёх сторон на одинаковом расстоянии были деревни. Рядом ручей в глубоком овраге и мост через этот овраг. В таком месте просто обязана быть корчма. А на карты она не попала, потому что все пользуются картами, из которых самые старые – середина девятнадцатого века. Если корчма там была раньше, то на карты могла и не попасть.

– Да, уж, железная логика, – проворчал Седой. Непонятно было, то ли он согласен с аргументами, то ли ехидничает.

– Монеты, по крайней мере, там поднимали всякие, начиная с чешуек и боратинок* и – до советов. (Боратинки – название медных монет – солидов, Речи Посполитой, чеканившихся в 1659 – 1668 г.г. на монетных дворах Польши и Великого княжества Литовского. По имени итальянского учёного Тита Ливия Боратини, арендовавшего в то время государственный монетный двор).

– Здесь за домами поворот налево, не разгоняйся, – Светлый, как Чапаев с тачанки, указывал направление.

Свернув с асфальта, машина пролетела около восьми километров по разбитой грунтовке.

– Вот тут корчма справа, – показал рукой «штурман», – между дорогой и оврагом. А слева, вот на этом поле была деревня, семь дворов по карте Шуберта. Тут в основном советские монеты попадаются. Корчму мы проверим быстро, а по полю можно весь день ходить. Короче, ставь машину вон там, за кустами, чтобы сильно не маячила, и пошли.

Пока переобувались в резиновые сапоги и собирали приборы, выяснилось, что Мишка вышел сегодня впервые. Даже прибор собрать правильно не может.

– Смотри-ка, у тебя такая же «Аська»*, как и у меня, – удивился Седой, – за сколько покупал? (Аська – народное название металлодетектора Гаррет АСЕ -250).

— Я не покупал, я у брата двоюродного одолжил, он сейчас на больничном, ногу сломал. Я столько историй интересных слышал, что давно хотел сам попробовать. Деньги откладывал, чтобы себе прибор купить, да вот…, наверное, не получится. У матери проблемы серьёзные.

– Это у Анны Сергеевны, что ли? – Серый собрал прибор быстрее всех, и направился уже в сторону поля, но остановился. – И что случилось у моей любимой соседки?

– Арестовали её. Могут срок дать приличный.

– Ни фига себе! – Серый подошёл к Мишке. – Что же она могла натворить? Такая женщина приличная…

– Она бухгалтером работала в России. В Москве. В какой-то серьёзной компании. Месяц там, неделю дома. Деньги хорошие привозила. Такая счастливая была. Мы тут уже начали планы строить. Я же полгода, как с армии пришёл, работаю охранником в магазине. Да, ты же знаешь… Ну, вот. А последний раз уехала, через неделю позвонила и сказала, что её арестовали за растрату, плачет, говорит, что не виновата, её подставили. Своё начальство её же и топит. Говорит, надо адвоката хорошего… тысяч десять баксов, чтобы заплатить ему, иначе посадят. А где взять столько денег – не знаю.

– Понятно, – Седой хмыкнул, – по ходу её с самого начала приняли, чтобы подставить. Аферисты! Сами подумайте, что – в Москве мало своих желающих поработать бухгалтером в крутой фирме? А они гастарбайтеров ищут в Беларуси. Здесь народ то доверчивый. Москвичи не хотят работать грузчиками, асфальтоукладчиками, на стройках, таксистами и так далее. В общем – где тяжёлом физическом труде. А бухгалтеров там сколько хочешь. Но местных не берут. Мало ли какие у них могут оказаться связи! А у гастарбайтера какие могут быть связи в Москве? Никаких! Короче – подстава сто процентов. И адвокат у них на фирме наверняка не из последних, раз фирма крутая. Чтобы выиграть у них процесс, надо иметь очень хорошего юриста. Такие адвокаты больших денег стоят. Я думаю, десять тысяч ещё мало будет.

Мишка тяжело вздохнул. Все задумались. Чем тут поможешь? Таких денег ни у кого не было.

– Не отчаивайся, Мишка! – Серый хлопнул его по плечу. – А для чего у тебя в руках волшебная палочка? Тебе, как новичку должно обязательно повезти. Где-то вот здесь, на этом поле лежит золотая монета времён Лизки или Аньки*. Тебе осталось только её найти. Вперёд! (*Имеются ввиду российские императрицы Елизавета Петровна и Анна Иоанновна).

На краю поля Седой долго объяснял Мишке, как пользоваться прибором.

– Ставишь режим на «все металлы», вот так…, мощность немного не до конца, чтобы меньше железа цеплялось. Теперь прислушайся.

Он провёл Мишкиным прибором по краю поля. Тот отозвался целой очередью однотонных звуков.

– Ого, сколько железа! Вот на него не обращай внимания. А всё остальное копай. Смотри на прибор, если показывает вот этот сегмент и всё, что справа от него – копай. Это цветмет. Мусор: всякие там пробки, проволоку, гильзы и другое, на поле не выбрасывай, а то через год приедешь, и опять будешь тратить время на выкапывание этой же пробки или гильзы.

– А куда его?

– Я в карман складываю. Видишь, у меня в каждом кармане пакеты из-под молока. В одном будет мусор, в другом: – кусочки меди, латуни, – всё, что можно сдать на цветмет. А вот в этом будут монеты и всё, что представляет интерес: пуговки, крестики и так далее. Мусор можно вытряхивать периодически, лучше – на обочину дороги. Это, чтобы он больше никого не отвлекал.

Ушедшие вперёд Серёги сошлись вместе и что-то разглядывали.

– Что там у вас? – Крикнул Седой.

– Копейку петровскую поднял, – ответил Светлый, пряча в карман добычу, – убитая, наглухо.

– Жалко, что убитая, – прокомментировал Седой, – ну, что, выдвигайся параллельно крайним следам, а я пойду следом.

Чтобы проверить всё поле, распаханное на месте бывшей корчмы четвёрке «рыбаков» понадобилось пройти по одному разу в одну сторону и обратно. На всё ушло около часа.

Подвели итоги. У Светлого – одна копейка Петра Первого, одна копейка Николая Первого и пуговица «орёл на пушках»*. (*Пуговица царского солдата-артиллериста). У Серого – две «боратинки» и гривенник Екатерины Второй. У Седого – одна «боратинка», пятнадцать копеек 1930 года, бронзовый крестик-«листик» и пуговица с царским орлом. У Мишки – только одна «боратинка» и обломок от крестика.

– Нормально для начала, – похвалил его Светлый, – если «боратинку» сумел зацепить, то что-то более крупное точно не пропустишь.

Серый чувствовал себя счастливее других:

– Я сегодня уже не зря съездил, – он дал всем полюбоваться найденным гривенником, – ну, что, переходим на основное поле?

– Я, пожалуй, пробегусь по следам новенького, проверю качество работы, – Седой направился обратно на выбитое поле, – потом присоединюсь к вам.

– А я сначала поищу, где здесь мужской туалет. – Мишка положил на траву прибор, снял рюкзак, – что-то у меня с непривычки живот бунтует.

– А это тут везде, – засмеялся Серый, – хоть в каждую выкопанную ямку, что б труд зря не пропадал.

Мишка направился в заросли малины на краю оврага.

Седой прошёл по Мишкиным следам до конца поля, развернулся и направился обратно. Мишка пропустил только гильзу от автоматного патрона и кусок алюминиевой проволоки. Так что, качество работы новичка можно было оценивать на «отлично».

– Смотри, что я нашёл, – привлёк его внимание Мишкин голос. Он стоял на краю поля между пахотой и малинником и держал в руках какой-то чёрный предмет.

– Снаряд, что ли? – Седой издалека никак не мог рассмотреть, что у Мишки в руках.

– Не. Тут кувшин какой-то и вроде даже с монетами.

– Иди ты! – Седой воткнул лопату, прислонил к ней прибор и поспешил к Мишке.

– Понимаешь, – скороговоркой рассказывал Мишка, пока Седой приближался, – я хотел заглянуть в овраг, подошёл к его краю, а земля обрушилась. Я съехал вниз вместе с кустом малины. Сходил в туалет, а когда стал выбираться, увидел сбоку вот эту штуку. Он вертикально стоял на краю свежего обрыва. Там слой земли только сверху, а так один песок. В общем, я его взял, он почти целый, только сверху кусок отбит и треснут сверху донизу. Сверху в нём какая-то труха была с песком вперемешку. Я всё выгреб, а дальше вроде монеты. Только они как спрессованные, сам посмотри.

Седой заглянул, и у него перехватило дыхание. Кувшин был заполнен на две трети. Лежавшие сверху почерневшие кругляшки, судя по размерам, могли быть серебряными рублями восемнадцатого века. А выглядывавшие из-под них края монет жёлтого цвета – скорее всего золото.

– Может, разбить кувшин? – Предложил Мишка.

– Зачем? Подожди, разбить всегда успеем, – Седой оглянулся, поднял сухую ветку, отломил кусок и получившейся палкой пошевелил монеты. Они явно сдвинулись со своих мест.

– Ну, вот, сейчас и посмотрим, – Седой достал из кармана куртки полиэтиленовый пакет, расстелил его на траве и аккуратно высыпал на него содержимое кувшина.

Убедившись, что кувшин пуст, Седой отложил его в сторону и взял из получившейся кучки жёлтую монету.

Сомнения в том, что это было золото, исчезли сразу. Чувствовался вес. С одной стороны двуглавый орёл с круговой надписью «самодержецъ всеросiскi», с другой – гордый профиль с лавровым венком на голове. Из круговой надписи Седой понял только «Алезиевич».

– Обалдеть! – Седой растерянно посмотрел на Мишку, – это петровская золотая монета. Только номинала не вижу, и даты нет. Что за хрень?!

Мишка протёр пальцами большую монету, которая сразу заблестела серебром, и прочитал:

– «Всеа России повелитель црь Петр Алек… вич». Тут какие-то буквы непонятные… А с другой стороны: «манета добрая, цина робль»… тут «о» какая-то непонятная, может: «рубль»? И ещё какие-то буквы древние.

– Ну-ка, – Седой взял у него монету, присмотрелся, – рубль петровский. А дата буквами указана. Обалдеть! То есть – из самых первых! Когда же их стали выпускать?.. Где-то 1704 – 1705 годы… обалдеть!

– На эти монеты можно адвоката нанять?

– Что? – Седой не сразу врубился, о чём идёт речь. Потом сообразил. – Если я не ошибаюсь, любого из этих рублей за глаза хватит. А про золотые…

Его перебил звонок телефона. Голос Светлого спросил:

– Что вы там разглядываете, как будто клад нашли?

– Да тут не как будто… подходите, не пожалеете.

Когда остальные члены команды подошли, Седой с Мишкой заканчивали сортировать монеты в разные кучки.

– Ох… еть! – Хором произнесли два Серёги, увидев добычу.

– Мишкина находка, – пояснил Седой.

– Я же говорил, новичку должно повезти! – Воскликнул Серый, покручивая в пальцах золотую монету.

– Все мы когда-то были новичками, – философствовал уже успокоившийся Седой, – но что б вот так… я не припомню.

Светлый взял из пальцев у Серого монету, внимательно вгляделся, шевеля губами:

– Если я не ошибаюсь, это же… – он рывком скинул рюкзак, порылся в нём и достал книжку, на которой было написано: «Каталог российских монет и жетонов 1700 – 1917 аукцион Волмар». Быстро перевернул несколько страниц, – точно! Обалдеть! Это червонец петровский! Рарик! Тут даже цена не указана!

– А сколько такая монета может стоить? – Не унимался Мишка. – Ну, хотя бы, примерно?

– Ближайшая цена, которая указана – за червонец 1715 года – от 150 до 330 тысяч баксов. Эта выпущена раньше, на ней даже даты нет. Получается: с 1701 по 1707 год. То есть, однозначно дороже. Остальные такие же?

– Да, – Седой уже всё пересмотрел, – тут три таких червонца, пять рублей петровских, у всех даты буквами. Остальное – медь, тех годов, в основном польская, «боратинки», да… и чешуйки – одиннадцать штук. Пуговицы: одна ливрейка и четыре старинные солдатские, лысые*. (*То есть без гербов, цифр и других надписей).

– Буквами, говоришь… – Светлый взял серебряный рубль, сравнил с каталогом, – тут разброс от восьми до сорока пяти тысяч американских рублей за монету. Годы – 1704 -1705. Короче, Мишка, тут тебе на адвоката одного рубля серебряного может хватить. Про рыжики я уж и не говорю.

– Да я бы всё отдал, – вздохнул Мишка, – за мамку не жалко.

– Странный какой-то клад. – Серый разглядывал медную монету, – с одной стороны – куча дешёвой мелочи, как будто кто-то очень бедный откладывал на чёрный день или на паперти побирался, даже пуговицы. А с другой стороны – червонцы и рубли. В то время на такие монеты в этих краях и покупать то нечего было. Разве что, целую деревню.

– Я что-то тоже не пойму, – согласился Седой, – обычно какие клады находят? Или серебро, или медь. В зависимости от возможностей хозяина клада. Можно понять, когда вместе с серебряными рублями лежат несколько золотых пяти или десятирублёвиков. Бывают клады из пятаков Катиных* или из чешуи. Серебро советское – «кулацкие» клады. А тут – сборная солянка. (*Имеется в виду Екатерина Вторая).

– Да, тут есть над чем подумать, – согласился Светлый, – но, я считаю, главное тут другое: как Мишке это всё реализовать и не сесть в тюрьму.

– Мне по закону положена четвёртая часть от суммы клада, – отчеканил Мишка, – я думаю, мне четверти вполне хватит на все дела.

Серёги дружно рассмеялись.

– Давай, я тебе объясню, как самый юридически грамотный из всех, – Седой сделал серьёзное лицо. – По закону тебе положена даже не четверть, а половина от стоимости клада, на двоих с собственником земли. То есть, если земля, где найден клад, находится у тебя в собственности, то – пятьдесят процентов. Но, учитывая, что в Беларуси почти вся земля находится в собственности у государства, вот и получается – одна четверть. Это, кстати, главное заблуждение большинства наших граждан, проживающих в собственных домах. Они уверены, что участок у них в собственности. А сунешь его носом в документы и выясняется, что участок у него в пожизненном пользовании с правом передачи по наследству. А собственником земли остаётся государство.

Теперь вторая часть вопроса. При оценке клада учитывается не рыночная стоимость монет, то, что сейчас Серёга смотрел по каталогу, а просто вес металла. Ну, как лом драгметалла. Таким образом, тебе даже сто процентов стоимости этого клада на хорошего адвоката вряд ли хватит.

И третий момент, самый смешной. По нашим законам ты должен сначала получить разрешение на поиск этого конкретного клада, иначе он будет считаться незаконным и подлежит изъятию. Причём в законе указано очень расплывчато, кто должен давать такие разрешения. Но ни один чиновник любого уровня такое разрешение тебе не даст. Потому, что все они в первую очередь думают, как бы чего не вышло. А вдруг, что не так, дело то непривычное. Так и тёплого кресла можно лишиться. Даже, если допустить, что кто-то согласится тебя выслушать, то ты должен обосновать, почему ты собрался искать клад именно в этом месте. На чём основана твоя уверенность. То есть ты должен будешь предъявить всё, что ты имеешь по этому вопросу: какие-то исторические документы, показания старожилов или ещё что-то. А если у тебя действительно есть убедительные документы, подтверждающие, что где-то в ста шагах строго на север от приметного дуба закопана бочка с золотом, то, что сделает нормальный чиновник? Потянет время. Мол, надо согласовать с министерством культуры, с главным археологом, с горгазом (а вдруг, там магистраль проходит), в общем, придумает причины. Скажет, чтобы ты зашёл через недельку. А вечерком сам сгоняет в указанное место с братом, сватом, сыном.

Но это всё так – лирические отступления. Реально то, что нужно разрешение, а его не дадут. И как только ты засветишь где-то свой кувшин, сразу спросят, а кто тебе давал разрешение на поиск клада? Ах, разрешения нет?! Тогда клад конфискуем, а тебя штрафуем! Вот так, примерно. Я не знаю, кто работал над этим законом, но он как бы специально вынуждает людей хитрить, скрывать от государства такого рода находки. Видимо, расчёт на то, чтобы всё уходило в казну. Но, люди то не все идиоты. Конечно, не каждый сможет грамотно и осторожно воспользоваться находкой. Кто-то засветится. Отберут, а самого посадят. А у кого-то получится. Про них никто и никогда ничего не узнает.

– И как же теперь быть? – На Мишку было жалко смотреть.

– Не переживай, научим, – Светлый усмехнулся и достал смартфон, – дай-ка я червонец сфоткаю с двух сторон. Вот так. Ты его отложи, а остальные спрячь куда-нибудь, только не дома.

– Где-нибудь в глухом лесу, посреди болота, – сделал страшные глаза Серый.

– Где наш брат никогда не будет ходить, – добавил Седой, – а лучше – в разных местах. Лишь бы сам потом нашёл. А ты что, Серёга, кому-то показать хочешь?

– Есть у меня один знакомый коллекционер. Пожилой еврей, адвокат по профессии. Но, по-моему, уже не практикует. Подозреваю, что он может дать за монету нормальную цену, – Светлый задумался, – а, собственно, чего откладывать? Сейчас я ему сброшу.

Он уткнулся в смартфон:

– Ну вот, теперь надо ждать, когда ответит. Я спросил, сколько он может дать за такую монету.

– Мне говорили, – Мишка заворожено смотрел на монеты, – что клад положено делить на всех поровну, ну, с кем искал.

Парни переглянулись.

– Нет, Миша, – озвучил общее мнение Седой, – это, если была бы предварительная договоренность. А мы же с утра ни о чём таком не говорили? Так что мы ни на что не претендуем.

– Если я правильно понял, тут основная ценность вот эти монеты, – Мишка отложил в сторону рубли и червонцы, – а остальное ничего не стоит.

– Ну, не то, чтобы совсем ничего, – Светлый оценивающе глянул на кучки монет, – по сравнению с этими – да. А так… петровские копейки, здесь их две штуки, в хорошем сохране, на тысячу российскую потянут каждая.

– Там могут быть особенности, – добавил Серый, – это надо с лупой разглядывать. Могут быть и намного дороже.

– По закону подлости такие редкие как раз никогда и не попадаются, – развёл руками Седой, – а сохран здесь хороший – «кладовый».

– Я думаю, что остальные монеты вы можете себе забрать, если хотите, конечно, – Мишка выжидательно смотрел на парней.

– А мы и не откажемся. – Серый подсел поближе к монетам. – Я сейчас разделю на три части, примерно одинаковые… так… так… Блин! Это надо же, даже пуговки! Что за клад такой странный!? Одна вообще, ливрейка изумительная, с каким-то гербом… надо узнать – чей. Я её в эту кучку положу вместо копейки петровской. Готово! Все согласны, что поровну? Так, Седой, отворачивайся. Кому эту кучку?

– Тебе, – Седой добросовестно смотрел на овраг.

– Зашибись! А эту?

– Мне.

– Ну вот. Оставшаяся – Светлому. Разбираем.

Светлый поднял рюкзак и тут же положил его обратно на траву:

– Я предлагаю, раз пошла такая пьянка, давайте заодно пообедаем и обмоем удачу. Кто – за? Единогласно!

В отличие от пенсионера Седого, который во время сезона старался выезжать «в поле» через день, для остальных каждый выезд был событием. Серёгам надо было, во-первых: согласовать с работой, чтобы у обоих совпал выходной; во-вторых: согласовать с транспортом, то есть с Седым, чтобы тот подогнал свой график под нужный день; в-третьих: надо было угадать с погодой, чтобы не ходить под дождём; и в-четвёртых: определиться с местом, чтобы съездить не зря. Это Седой мог себе позволить, отъехать от города километров пять, походить пару часов по выбитому полю и вернуться домой по звонку жены, чтобы приготовленный ею обед не успел остыть.

Поэтому настроение у парней всегда было праздничным, как при выезде на пикник, на природу. Соответственно и бутылочку прихватывали. Тем более, что за рулём всегда был непьющий Седой.

Вот и сейчас: не спеша «раздавили» бутылку на троих за удачу (Седой за компанию выпил квасу), плотно закусили и, развалившись на траве, вспоминали удачные находки свои и находки знакомых.

– Кстати, – вспомнил Серый, – я сейчас заглянул на кладбище, – он показал на группу деревьев с другой стороны поля, – там в середине стоит огромный дуб. Лет на триста потянет, а под ним памятник, точнее – могильный камень. На камне надпись: «Минька 8 летъ» с твёрдым знаком на конце. Жалко, даты нет, хоть бы примерно знать, когда тут люди жили.

– Восемь лет? Ребёнка похоронили больше, чем сто лет назад, – прикинул Светлый.

– Я думаю, намного больше ста. Камень вплотную к дубу прижат, тот его как бы корнями охватил. А дубу, я же говорю, лет триста.

– Кстати, – Седой задумчиво смотрел на группу деревьев на холме за полем, – я что подумал. Если бы не эти восемь дорогих монет, такой клад мог припрятать какой-нибудь ребёнок. Мелкие монетки, пуговицы…

– Это да, – Серый согласно кивнул головой, – но откуда он мог взять рубли и золото?

Седой только развёл руками.

– Ну-ка, ну-ка, – Серый вытащил из кармана звякнувший смартфон, – ага! Вот уже есть реакция. Читаю: «Если вы уверены, что это не подделка, могу предложить сто пятьдесят тыс. дол.» Во! Что я говорил!

– Не отвечай ему пока. – Посоветовал Седой. – Пусть еврей помучается. Он же понимает, что ты не только ему мог предложить. Глядишь, и цену поднимет.

Седой как в воду смотрел. Когда уже в сумерках подъезжали к городу, в кармане у Светлого опять забрякал смартфон.

– Ого! Читаю: «Дам двести, только больше никому не предлагайте. И хотелось бы самому оценить подлинность». Ну, вот, точно ты, Седой, говорил, переживает коллекционер. Так и до пол лимона догонит. Ну, что, Мишка, давай я с ним на завтра договорюсь, а то он мне всю ночь спать не даст. Тебе двести хватит?

– Да мне вообще-то не деньги нужны. Слушай, ты говорил, что он вроде адвокат. Может он сам… или среди его знакомых есть хорошие адвокаты? Скажи, что я ему эту монету подарю, если мамку отмажет.

– А не слишком ему жирно будет? – Вмешался в разговор Серый. – Хотя, конечно, ты теперь можешь себе позволить.

– Не, не жирно. Мамка дороже. – Мишка насупился.

– Хорошо, тогда я договариваюсь с ним на завтра. – Светлый защёлкал кнопками на смартфоне.

* * *

Через две недели Седой катался на машине по городу по личным делам и решил по пути заскочить в супермаркет, где работал охранником Серый.

Тот как раз был на рабочем месте и порадовал его новостями:

– Соседка моя домой вернулась. Мишка счастливый. Короче, – по порядку. Как только этот нумизмат убедился, что монета настоящая и узнал условия, то заявил, что лучше его самого, адвоката в Витебске всё равно нет. И он лично займётся этим делом. А монету, мол, отдадите, когда будет результат. Сам сразу уехал в Москву. Позавчера вернулся с Мишкиной мамкой. Вчера ему Мишка передал через Светлого монету. Все довольны.

– Я рад за них. А с остальными монетами, что будет делать, не говорил?

Серый развёл руками:

– Я ему посоветовал, если что надумает, то пусть решает с нашей Светлой Головой. А Серёга уже намекнул еврею, что возможно появление ещё одной такой монеты. Тот крепко задумался. Скоро дозреет.

Седой возвращался к машине в приподнятом настроении. Он рад был за Мишку и его мать, что у них всё наладилось. Он никогда не завидовал удаче других коллег по увлечению. Просто был уверен, что когда-нибудь и ему улыбнётся капризная Фортуна. И удача его периодически навещала. Хотя, конечно, пока не в таких размерах. Да, какие его годы… всё ещё может быть.

И никто из участников этих событий не мог даже подумать, что деньги, которые начал собирать Минька в начале восемнадцатого века, чтобы выкупить из тюрьмы свою мамку, помогли в начале двадцать первого века другому Миньке – Мишке – выкупить его мать из тюрьмы. В жизни иногда случаются и не такие совпадения. Жаль, что об этом совпадении никто так и не узнает.