Читать книгу Мерцания сознания. Поэзия арт-психологии измененных состояний сознания - Сергей Антонович Кравченко - Страница 3

Я рвусь к свободе каждой ночью из всех сил,

Я брежу снами наяву дни напролёт

И вижу бег свой за пределы зон, ограничений.

Я слышу тех, кто неотступно преследует меня.

Я убегаю, прячусь где могу, спасаюсь,

Я не хочу обратно в паскудную неволю.

Но всё напрасно, как всегда,

Такая доля.

Проснувшись, понимаю,

Что я бегу по кругу.

Я не свободен,

Я в тюрьме,

И нас тут миллионы.

Родных и близких душ.

Так прадеды, деды мои существовали,

Отец так жил,

И все они бежали, летели, шли, ползли

На волю по ночам.

За ними гнались по пятам

Надсмотрщики и палачи.

Все поколения рабов, пока дышали,

Мечтали так, пока в них силы были,

Рвались за непреодолимые пределы…

Мне шестьдесят один, и вот

Я подошёл к границе сам,

Но подошёл я не один.

Я всех с собой привёл в своём сознании.

Оставить их я не могу.

Они со мной,

Они во мне,

Они есть часть меня,

Они есть суть моя.

Я их не брошу.

Открылась бездна предо мной

Темнее ночи, бескрайней неба,

И невозвратностью пахнуло из неё.

Исчезнуть там, есть выход,

Вариант побега из этого

Несносного существования.

Но Богом дан нам мир такой,

И до конца мне суждено пройти все испытания,

Смириться и в конце распятым быть,

Потом воскреснуть вновь…

Что сто́ит мне?

Я утром мусор выносил

И увидал десяток старых книг

У бака с сором на краю плиты бетонной.

Я не стыжусь склониться перед книгой.

Не торопясь пересмотрел их все.

Среди мне неизвестных авторов,

Как будто слиток золотой,

Светились дневники Татьяны

(Любимой дочери Толсто́го).

Я шёл с тем томиком в руках домой,

И вспомнилась история американца расторопного,

Который в путешествии по Южной Африке

Детей случайно увидал,

Играющих сверкающими камнями

У пыльной земляной дороги забытого селения.

Как оказалось, они алмазами играли

Земли родной и нищей.

Кто этот недоучка, недоросль,

Что выбросил на мусорник

Одну из лучших книг

О доме и семье великого мыслителя?

Кто этот путешественник случайный,

Просвещённый,

Что, может быть, когда-то

Откроет нам глаза

И на отечества сокровища?

Покоя ритмы, суеты, полёта, взлёта и падения.

Они так не похожи друг на друга, так различны,

Они подобны свету, тени, солнцу, тьме,

Подобны счастью, грусти.

Играет музыка невдалеке,

Там люди, шашлыки, бассейн.

Они чему-то рады,

А ритмы звуков популярных

Их отвлекают от тяжёлых мыслей

Или влекут куда-то.

Но мне такие не нужны,

Никак душа не принимает.

И я готов взорвать

И уничтожить их ритмы, как заразу.

Они мешают оставаться мне собой,

Спокойно сердцу биться.

Я дома,

А если я в дороге,

Где много ритмов не моих?

Мы все: мужчины, женщины, старухи, старики и дети,

Кто помоложе и не очень,

Все мы плывём в лавине ритмов,

Навязанных нам кем-то,

Вбираем сердцем их,

Вдыхаем, словно дым со свалки,

Насильно кушаем сверх меры то,

Что вне тарелки,

Окружены со всех сторон,

Как будто лужами и болотами.

Нам предлагают неустанно

Иметь и впитывать чужое и ненужное.

Вся жизнь набита предложением,

Словно старинный дорогой ковёр тяжёлой пылью.

Бега людей, слова их, песни,

Дыхания и поцелуи, поглаживания и удары,

Всё попадает в сердце мне и в душу, в разум, чувства.

Ритм мира суетного избивает нас,

Уродует и отвращает от святого,

И мы теряемся в кромешных ритмах городов,

Шумных дорог, посёлков,

Прохожих незнакомых,

Друзей навязчивых, родных.

Что даст покой моей душе и сердцу?

Где мне найти его для жизни

И для беседы с миром?

Неужто мне копать пещеру?

Мне душно, душно много дней,

Ночей,

Недель

И лет.

Устала жизнь моя от зноя.

И я изжёванный жарой, и все вокруг.

Не только люди – звери, трава, земля разбита,

Мой дом, дорога, что у дома,

Машина и навес раскалены.

Мой мир от зноя утомлён,

От пекла!

И вот к обеду – туча,

Вторая, третья,

Боже мой!

Всё небо застилает потолком свинцовым,

Вот где-то даже гром, порывы ветра,

Посвежело.

Я вышел в сад, и мне уже не жарко,

Дышу легко, в тенях не прячусь,

Надеюсь: дождик!

В самый раз!

Вот было б здорово!

И веселей шумит листва,

Пёс глаз открыл, кричит ворона.

Земля ждёт свежести, дождя, дождя…

Заждалась грудь её и плечи

Прикосновений, ласк, объятий влаги.

Всё притаилось,

Время ждёт другого.

Очнулись души и сердца:

«Идёт! Идёт! Давно мы ждём!»

Но знаю я прогноз: дождя почти не будет.

Лишь капля-две, быть может, упадёт в траву сухую,

А потом – опять жара и солнце.

И всё опять по кругу.

«Дай, небо, влаги нам!

Дай перемен!» —

Кричу я ввысь.

Напрасно.

Не слышит небо россиян.

Видать, ещё не время, подумал я.

И вдруг…

Гром-голос мне с небес:

«Надейся, человек!

Надеждой Русь жива святая

Века, тысячелетья».

Летним утром, на восходе

Солнца яркого над садом

Пью я чай обычно с мёдом,

Сыром, хлебом и лимоном.

А вдали – река и мост,

Уходящий горизонт.

Просыпаюсь, оживаю,

Растворяюсь и лечу.

О богатстве своём

Написать я хочу,

Я хочу приоткрыть,

Рассказать всем о том,

Что прочёл и прочувствовал тысячи книг,

А десятки и сотни из них

Я прочёл своей маленькой дочери.

Вечерами в холодные зимы

Она слушала их и взрослела.

Я хочу рассказать,

Как учился искусству,

Как взрослел рядом с сильным отцом,

Что иконы писал и меня приучал

Наблюдать, рисовать и пытаться понять

В непроявленных ликах святое.

Я хочу рассказать,

Что прожил шестьдесят

И всю жизнь что-то строил,

Возрождал, поднимал, мастерил, собирал,

Развивал и реанимировал,

Обучал и учился, искал, находил,

А потом иногда консультировал.

Я хочу всем поведать:

Во сне

Приходила ко мне Богородица,

Улыбнулась слегка и без слов

Поддержала и силы дала,

Подсказала, как быть,

Подарила надежду,

Чтоб творить и писать,

Строить дальше

И жить.

Как сложно жизнь свою начать,

Рождаясь в государстве,

Где нет традиций вековых

Достоинство любого человека

С первоначальным вздохом признавать.

В такой стране,

Где уважение, принятие и самоуважение

Подобны редкостному самородку золота,

Который отыскать случайно можно

Только в местах прилично удалённых

От городских дорог истоптанных

И шумных улиц, запылённых.

В такой земле

Не говорят о чести

И составляющих её частях —

О доблести и благородстве,

О непорочности, безгрешности,

О добром имени и чистой совести.

В таких местах

Они произрастать не могут

Без должной почвы и семян —

Величественных образцов для подражания.

И в результате – репутация

(Оценка социальная),

Наследуемая по родовым стопам

И дополняемая стилем жизни,

Не даст достаточного основания

Для укрепления незрелой личности.

В таком пространстве

Лицо души не формируется,

Теряется среди бескровных лиц,

И остаётся в состоянии зачаточном,

И мечется, кружится, мается во множестве

Субличностей-калек, шутов и масок,

Как искренний и трезвый человек

На шумном и хмельном,

Угарном карнавале.

Прилёг в саду и чудо увидал —

Всё небо – в листьях винограда.

А первый раз, когда в саду

В подобном состоянии лежал

(Лет пятьдесят тому назад)

С небесным куполом наедине,

Там птицы три парили в вышине,

И время плавно исчезало,

Нашёптывая будущее мне…

Научная молитва —

Стремление отдельного сознания

Войти в гармонию

С глобальным мирозданием.

Научная молитва – сокровенный диалог

Души с глубинами и сущностью всего,

Что не осознано пока рационально,

Но существует несомненно и, более того,

Незримо управляет человечеством,

Его мышлением и поведением,

Ежеминутными порывами

И чувствами необъяснимыми.

Научная молитва провожает к целям,

Которые немыслимы для всех

Непосвящённых в тайны мастерства

Взаимоотношений с Богом.

А ключевое сходство всех молитв —

Беседа с миром,

Что недоступен для телесных

Ощущений.

Молитвенное обращение о предстоящем дне,

Что может быть полезнее для связей

С безумно вездесущим мирозданием стихий?

В молитве человек становится

Участником активным

В переговорах с миром скрытым,

Что мудро и практично для него всегда,

Что в отношениях с людьми

Ему непревзойдённую весомость придаёт

И превосходит роли все и маски существа,

Который потаённые и вечные миры не признаёт

И разговоров задушевных

В своей недолговечной жизни

Ещё не вёл с мирами этими

И ныне не ведёт.

Я попал в западню,

Мускулистый, стремительный, опытный.

Я имею клыки, острый взгляд

И убийственно длинные когти.

Я полмира прошёл, пробежал, пролетел,

Словно смерч разрушая соперников,

И в жестоких боях никогда не робел,

В поединках открытых был первым.

Но теперь я в тисках

Острой стали неистовой,

И капкан из титана обвил мою шею,

Жесточайшим удавом сжимаются

Обручи туже и туже,

Сокровенного времени нет…

Я теряю сознание

И окунаюсь обратно во времени…

Где-то там, у истоков,

Как вспышка, догадка,

Роковую ошибку я чувствую кожею,

Что не сильный в бою и отважный

Одолеет успешно ловушки,

А пассивный, смиренный,

Над миром парящий,

Текущий водою спокойною.