Читать книгу Струпья - Сергей Аркадьевич Шелец - Страница 2

Дневники пишутся для того, чтобы их кто-то прочитал. Один человек соеденил вместе несколько толстых тетрадей, и исписал лишь несколько страниц. Так сказать, предисловие. Затем он оставил дневник в парке на скамейке в надежде на то, что кто-нибудь эту тетрадь найдет, тоже напишет несколько строк, а затем по его примеру оставит, например, в ячейке для хранения вещей в каком-нибудь небольшом магазине. И так до тех пор, пока тетрадь не заполнится, или пока ее кто-то не выкинет. Пока она не соберет в себя как можно больше историй. Каждый будет читать то, что было написано другими. Учиться с ошибок людей, которых, возможно, уже нет в живых.

Эта тетрадь досталась мне в плачевном состоянии. Вся подклеенная, с пришитыми дополнительными чистыми листами. В ней были откровенные истории и рисунки, стихи и засохшие капельки крови от порезанных запястий. Чеки, билеты, расписания поездов. Откуда прибыла эта тетрадь, и кто ее начал? Тот человек, который исписал первые страницы мелким дрожащим подчерком, кажется умер. Этому нет доказательств, но почему-то с первых страниц веет тишиной и грустью. Кажется, что самый первый жалел о том, что не приписал в дневник еще чего-то, что он считал для себя важным. Или он забыл написать то, от чего хотел избавиться. Тяжкий груз недосказанных мыслей остался с ним, и судя по тишине первых строк, этот груз его убил. А те, кто писал позже, это тоже поняли. Люди нашедшие дневник, не оказались сволочами, и в своих строках выражали сочувствие. Они надеялись, что с автором первых строк все будет хорошо.

Последние строки гласили: "Если ты нашел это, то напиши что-нибудь от себя, а как закончишь – передай другому".

И люди в это поверили. Никто не нарушил правил. Все честно исполнили просьбу того первого, кто вообще это придумал.

На тот момент, когда я обнаружил тетрадь в своем почтовом ящике, в ней не осталось и пустой строчки для меня. Кто-то уже втиснул текст между чужих строчек, не осталось ни одного пустого поля. Пожелтевшие измятые страницы рябили от мелких густых узоров слова, мне не оставалось ничего кроме того, чтобы не приклеить к обложке еще одну тетрадь на 96 страниц. С чего начать? Как я родился и вырос? Или как захочу умереть? Кто-то оставил здесь завещание, а другим стало грустно. Этот дневник мне напомнил чат, в котором по очереди может находиться только один человек. Сейчас настала моя очередь.