Читать книгу Болото. Книга 1. Каталы - Сергей Баев - Страница 4

Я осторожно двигаюсь по узкой крутой лестнице, она отзывается скрипом каждой ступеньки. Сколько раз приходилось спускаться и подниматься по ним? Наверное, несколько тысяч, точно не помню.

В конце небольшой коридор, ещё несколько шагов и я в бильярдной. Конечно, бильярдной это помещение можно назвать с большой натяжкой, ведь здесь всего два стола. Зато они большие, в прекрасном состоянии, шары совсем новые, наверное, куплены недавно. Каким образом эти столы оказались в подвале Дома Учёных, до сих пор не знаю. Слышал давным-давно, будто бы ректор Томского Университета, страстный любитель русского бильярда, привез их из Москвы в конце шестидесятых годов.

Пока я устраивался в кресле, которому, скорее всего, столько же лет, сколько этим бильярдам, молодой человек тщательно готовил микрофон. Его ассистент установил свет, внимательно проверил аппаратуру, с интересом наблюдая за мной. Я согласился на интервью местному телеканалу ТВ-2 только при условии, что они проведут его в Доме Учёных. А почему здесь?

Причина довольно простая – в этом месте я начал играть в бильярд, именно тут постигал премудрости замечательной игры, здесь провел довольно большой отрезок детства и юности.

– У нас всё готово, – произнёс корреспондент, вопросительно взглянув на меня. В его глазах читался страх, удивление и интерес одновременно.

– Итак, Сергей Александрович, пожалуй, начнём, – вымолвил молодой человек и выдал вступительную, сбивчивую, заранее заготовленную речь:

– Телеканал ТВ-2 снимает серию передач о легендах русского бильярда, наших знаменитых земляках, к которым смело можно причислить и вас.

Он произнёс тираду на одном дыхании и удивился тому, как ему хватило воздуха. Уши свернулись в трубочку при слове «легенды», впрочем, я вида не показал, продолжая слушать нескладуху, которую нёс корреспондент.

– Сколько вы в бильярде? – выпалил первый вопрос молодой человек.

– В 1972-м я впервые попал в эту комнату, таким образом, если сейчас 2012-й, получается сорок лет, – спокойно ответил я.

– И как всё начиналось? – не унимался мальчик с микрофоном.

– Как всё начиналось? – шепотом повторил я, и волны забытых воспоминаний нахлынули, невидимый ком застрял в горле, а скупая слеза чудом не упала на щеку.

– Как всё начиналось? – я на минуту задумался, подыскивая красивые нужные слова, но те застряли где-то на полпути.

1972 год, лето, вата назойливого тополиного пуха не позволяет вздохнуть полной грудью, асфальт раскалился, а троллейбусы и машины плывут по нему, как парусники в утренней дымке. Закончив восьмой класс, я бесцельно слонялся по двору в поисках новых ощущений. В пионерский лагерь уже поздно по возрасту, а гулять с девочками ещё рано по физиологии. Это в наши дни подростки в шестнадцать лет взахлёб читают «Камасутру», знают пару десятков поз, и какой размер презерватива нужен. Я же в те годы считал себя полным нулем. Сидя на одинокой лавочке возле дома с прутиком в руках, я не давал наглому муравью проползти мимо ног. Муравей оказался упорным, и раз за разом преодолевал препятствие, а я снова отодвигал его назад. Такое противостояние могло продолжиться бесконечно долго, ведь я тоже упорный, однако в этот момент из подъезда вынырнул отец и на ходу произнёс, что идёт на репетицию в Дом Учёных.

Отец работал в Университете давно, наверное, лет двадцать. Он занимал должность заведующего лабораторией минералогии и кристаллофизики на геолого-географическом факультете. Лабораторией он руководил более десяти лет, хотя и не защитил даже кандидатскую. Мама же служила преподавателем в знаменитой музыкальной школе №1, считавшейся в Томске элитной, поступить в которую было не так-то просто, в ней занимались дети исключительно интеллигентской прослойки.

Видимо, настало время приобщить меня к мужским развлечениям, поэтому отец резко остановился и серьезно произнёс:

– После репетиции хочу поучить тебя играть в бильярд. Ты как?

Я был не против, тем более делать совершенно нечего, и мы вместе направились в Дом Учёных.

Чтобы проскользнуть мимо бдительного вахтера, необходимо предъявить документ, а раз отца все знали, он не понадобился. Человек с пропуском мог провести в Дом Учёных кого угодно, поэтому со временем некогда престижный клуб превратился в проходной двор.

– Репетиция продлится два часа, спустись в бильярдную и подожди меня там, погляди, как люди играют. Вот тебе рубль, купи в буфете газировки, бутерброд, если захочешь есть, – скороговоркой выпалил отец, указал на лестницу, ведущую в бильярдную, и скрылся в концертном зале.

– Ну что, Сергуня, появилось желание шары покатать? – поинтересовался дядя Петя, друг отца.

– Я поглядеть, я тут тихо посижу в уголке, я первый раз.

– Запоминай самые яркие, незабываемые первые впечатления, даст Бог, когда-нибудь книгу об этом напишешь.

Новые впечатления оказались такие: во-первых, запах: этот неповторимый аромат немного прокуренной комнаты, он органично перемешивался с запахом мела и сукна. Поскольку отец курил всегда, я запомнил дух сигарет с раннего детства; поэтому уютный аромат бильярдной показался домашним и родным, знакомым и приятным. Во-вторых, ярко-зелёный нежный цвет столов, от них невозможно отвести глаза. В-третьих, завораживающий звук сталкивающихся шаров, иногда предельно звонкий, как колокольчик, изредка глухой, как эхо далёкого грома, эпизодически как бы шорох, похожий на шелест листвы. А самое главное – глаза игроков: они светились неподдельным вдохновением, как у актёров на сцене. Было заметно невооруженным глазом, что сие занятие им очень нравится.

– А где Сан Саныч? – спросил дядя Петя.

– Он на репетиции, через два часа освободится.

– Как школу закончил?

– Нормально!

– Вот мой Лёшка, да ты его знаешь, тоже утверждает, что нормально, а у самого одни трояки. А у тебя как?

– У меня одна четвёрка.

– Остальные тройки?

– Нет, остальные пятерки.

– А четвёрка по какому предмету?

– По физкультуре, не люблю прыгать, бегать, отжиматься.

– Значит, смотри сюда, если намерен прилично играть, а ты хочешь, вижу по глазам, – рука должна быть твёрдой и ноги должны быть сильные, чтобы наматывать километры вокруг стола. Понял?!

В бильярдной комнате находилось несколько человек: дядя Петя с партнёром, за соседним столом сражались двое молодых парней, наверное, аспиранты и в противоположном углу за столиком с кружкой пива сидел старичок лет ста пяти, похожий на академика.

Папин друг закончил играть, гордо подрулил к партнеру и получил с него пять рублей. Мне это показалось странным, потом я понял: бильярд – игра на деньги.

– Ладно, Сергей, пока Сан Саныч душит на сцене Дездемону, поучу тебя немного, – решил выступить в роли тренера дядя Петя. – Вот эта палочка-выручалочка называется кий. Ею бьют по шарам – вот так, можно так, иногда так. Теперь бери кий и попробуй ударить по шару. Да не этой рукой. Ты левша? Тогда извини. Давай минут пятнадцать поупражняйся, а я прогуляюсь до буфета, пивка выпью, вернусь, сыграем, – вымолвил дядя Петя и удалился.

Он отсутствовал около часа, похоже, одной кружкой не удовлетворившись. За час я сделал примерно ударов двести-триста, начал кое-что понимать, усердно старался не тыкать кием в стол, попробовал удары разной силы и в разные точки шара, в общем, с каждой минутой игра всё больше и больше нравилась.

Отцовский друг вернулся несколько навеселе:

– Ну что, натренировался?

Не зная, натренировался или нет, тем не менее, играть согласился.

– Деньги есть; а то, может, на щелбаны собрался шары катать?! В бильярд играют на деньги и только на деньги, запомни это!

– У меня один рубль.

– Хорошо, на него и сыграем, три партии. Как говорится: проиграл – плати, выиграл – получи. Согласен?

Я чувствовал, что готов на всё, лишь бы поскорее снова взять в руки кий.

За соседним столом один из аспирантов промахнулся и с обидой произнёс:

– Опять кикс!

Значит, когда промахиваешься, это ощущение называется «кикс». Слово мне понравилось.

Дядя Петя установил пирамиду и предложил разбивать.

– Слушай внимательно. Играем в «американку» – любым шаром бьёшь любого, главное, первым положить необходимое количество.

– Почему «американка»?

– Всё довольно просто! Во время гражданской войны Севера и Юга в Америке была ужасная неразбериха; непонятно, кто свой, кто чужой, поэтому все били всех, – пояснил доцент кафедры всемирной истории Петр Иванович.

Прицелившись в шар с крестом, в биток, как потом мне пояснили, я послал его в сторону пирамиды, однако кий неожиданно соскочил, видимо, от чрезмерного усердия. Биток едва докатился до пирамиды и встал. Взглянув на него, я громко произнёс:

– Кикс!

Доцент удивленно покосился:

– Да, кикс, откуда ты знаешь?

– Не задавайте вопросы, играйте. Ваш удар! – почти раздражённо ответил я.

Папин друг лупанул по битку, и шары рассыпались по всей поляне, один из них залетел в лузу дураком; затем он с силой заколотил ещё два шара и на этом угомонился.

Настала моя очередь играть. Не зная, что предпринять, я отправил шар в сторону боковой лузы, где прилипли «зайцы». Удар получился смачным, и опять шары забегали по всему столу.

Оглядев поле битвы, я серьезно произнес:

– Опять кикс?

По непонятной причине все начали весело хохотать, а старичок-академик подошёл и торжественно произнёс:

– Добро пожаловать в мир бильярда! У нас тут своя сплочённая компания, и мы станем звать вас Серёжа Кикс!

Нет смысла рассказывать, как проходила моя первая игра. Понятно, я продул все три партии с сухим счётом, однако, отдавая рубль, поклялся: настанет день, и я выиграю у него не только один рубль, но и тысячу!

Так и случилось ровно через три года.

После игры старичок представился:

– Профессор Кеглевич из мединститута, бильярдная кличка «Штаны», люблю, знаете ли, забивать два шара одним. У вас, молодой человек, большие способности. Я тут каждый вечер, появится желание, заходите, кое-чему научу. Наконец репетиция закончилась, и отец спустился в прокуренный подвал, а у меня началась страстная любовь к бильярду, причём любовь с первого взгляда!

Игровая компания, о которой обмолвился Кеглевич, по обыкновению собиралась вечером в пятницу. Надо сказать, что она оказалась весьма разношерстной: от юных аспирантов до седых профессоров, а объединяло их одно – бешеная любовь к игре.

В бильярдную тусовку Дома Учёных входило человек двадцать пять постоянных игроков и ещё столько же посещающих клуб время от времени. Отец, хоть и играл неплохо, однако в эту «мафию» не вписывался, поскольку постоянно был занят: то в народном театре, то ещё в каких-то общественных мероприятиях, то уезжал в выходные посидеть на берегу озера – ведь его стихией всегда была рыбалка.

На следующий день в пятницу я решил наведаться в бильярдную, надеясь чему-то научиться. Двери Дома Учёных открывались в девять утра, потому как в это время начинались занятия различных кружков. В десять я маячил у входа и тут же оказался в поле зрения бдительного глазастого вахтёра. Тот меня узнал и, на миг оторвавшись от вчерашней газеты, лениво махнул рукой, давая зелёный свет. Наверное, он смекнул, что я иду на занятия в какой-нибудь кружок. Но, прошмыгнув по коридору, я быстро спускаюсь по лестнице в бильярдную. К моему удивлению Кеглевич находился уже там.

– А, Сергей, доброе утро! Рад вас видеть. Пока никого нет, давайте приступим к обучению, если вы конечно не против? – скороговоркой прощебетал профессор, как будто заранее заготовил необходимый монолог.

Не знаю, чем я понравился, но он вознамерился сделать из меня настоящего бильярдиста. Начали с азов, с того, как правильно держать кий, метко прицеливаться, стоять у стола, грамотно ставить упор, бить по шарам, и много чего ещё. Слушая предельно внимательно, я повторял несколько раз всё, что он показывал, и через пару часов более-менее сносно мог бить по шарам. В тот день понял одну простую вещь: важно, чтобы с самого начала занятий рядом находился тот, кто поможет, покажет, расскажет, как всё надо правильно делать. Если бы я самостоятельно осваивал сложную технику, подглядывая за опытными игроками, то, конечно, чему-нибудь научился, но на это ушло бы несколько месяцев, а может, и несколько лет.

В два часа мы отправились в буфет, выпили по чашке кофе и зажевали бутербродами – у Кеглевича подобный перекус назывался обедом, затем урок продолжился.

Голова шла кругом от обилия новых терминов и технических приёмов, тем не менее, я ощущал прилив счастья и, как губка, впитывал необходимую информацию.

В пять пятнадцать он, наконец, остановился и серьёзно произнёс:

– Так, на сегодня вполне достаточно, тем более, сейчас потянутся завсегдатаи, не хотелось, чтобы кто-нибудь видел, как проходят уроки.

Его слова показались весьма странными, впрочем, я ничего не стал спрашивать, вежливо попрощался и пообещал явиться завтра с утра.

На следующий день упорные занятия продолжились, и так длилось два с лишним месяца, вплоть до первого сентября. Такое долгожданное лето пролетело быстро, как курьерский поезд.

Я продолжил учёбу в девятом классе, а профессор приступил к работе после летнего отпуска, тем не менее мы три раза в неделю встречались в бильярдной. К началу октября Лев Давидович объявил о моей готовности сыграть с кем-нибудь из членов клуба.

Дебют должен был состояться вечером ближайшей пятницы, с непременным условием, что уроки останутся в тайне. Сказано – сделано!

Через два дня около семи вечера я, как бы случайно, заглянул в Дом Учёных. Там давно кипели нешуточные страсти: новый член клуба, очевидно, младший научный сотрудник одной из лабораторий Университета, буквально рвал доцента из Политеха, постоянного игрока местного коллектива. Ставка составляла довольно приличную сумму, двадцать пять рублей, если учесть, что оклад младшего научного сотрудника – 130. Народу собралось человек пятнадцать: все издевались, злобно улюлюкали, громко кричали и яростно болели против новенького, а тот технично положил шесть шаров и спокойно отошёл в сторонку. Доцент тотчас возбудился, встрепенулся, как петух, и принялся бегать вокруг стола, как раненый зверь, выискивая подходящее направление атаки.

Кругом сыпались советы, иногда дельные, а в основном никчемные, тем не менее, он всё никак не мог принять нужное решение. МНС тем временем прислонился к стенке и терпеливо ждал, наслаждаясь произведенным фурором. Шутка ли, он выигрывал у одного из самых продвинутых игроков. Наконец, доцент на сильной резке вколотил чужого в среднюю лузу; тут же все ахнули и глубоко вздохнули с облегчением.

– Давай, Палыч, покажи молодым, как надо шпилить, – неистово орали кругом. Но преподаватель Политеха по прозвищу Утюг, – ведь он работал на электрофизическом факультете, – окрылённый неожиданным успехом, чуть-чуть поторопился и смазал верного свояка в угол.

Болелы, они же живая очередь играть с победителем, ждали, что предпримет новенький. А тот не спеша проследовал к столу, спокойно намелил кий, взглянул на расклад и нахально отыгрался. Невероятно, поскольку в бильярдной Дома Учёных считалось плохим тоном использовать выжидательную тактику.

Утюг опять забегал вокруг стола, высматривая хотя бы свояка. Однако большинство шаров прилипло к бортам и на игре ничего не стояло. Проблема Палыча заключалась в том, что он совершенно не умел забивать бортовые шары. На длинном борту выстроилась рядком троица, и имело место большое искушение тупо катнуть их в сторону угловой лузы, в надежде, что хотя бы один в неё нырнет. Так он и сделал, впрочем, немного не рассчитал силу удара, в результате первый шар из троицы застрял в лузе, сидит и ножки свесил. Явная подставка.

МНС небрежно подрулил к столу, глубоко вздохнул и тихонько скатил два необходимых шара в угол. Победа 8:1! Доцент смачно матюгнулся вполголоса и нервно полез доставать сиреневую банкноту.

Следующим по очереди соперником наглого новичка оказался Лев Давидович. Молодость против старости, лихой азарт против тонкого расчёта, наглость против опыта! Сторговались на зелененькую – пятьдесят рублей. Вся бильярдная компания знала непревзойдённый класс игры профессора, поэтому в исходе поединка никто особо не сомневался. Кто-то направился в буфет охладить накалённые нервы, кто-то с наслаждением закурил, а кто-то, тем не менее, с интересом наблюдал за игрой. Устроившись возле стенки, я глядел на этот бесплатный цирк, ожидая с волнением очереди. Полноватый мужчина, похожий на проректора по хозчасти, шёпотом утвердительно декларировал:

– Сейчас мы увидим избиение младенца!

Разыграли первый удар. Разбивать выпало Кеглевичу, тот тщательно установил шары, поставив биток на длинный борт. Я ни разу не видел, чтобы так разбивали пирамиду, поэтому внимательно следил за происходящим. Несмотря на семьдесят три года, он обладал хлестким, хорошо поставленным, точным ударом. Вот таким макаром он направил биток в пирамиду между первым и вторым шарами. Лобовой шар полетел направо в среднюю лузу, а пирамида разлетелась на своей половине под партию. Семь или восемь шаров стояли на игре, в такой ситуации собрать партию с кия было не такой уж сложной задачей.

Профессор не торопясь положил семь шаров и тихо произнёс:

– Партия.

Евгений, хоть и считал себя классным игроком, тем не менее, открыл рот от увиденного, да так бы и стоял столбом, но слово «партия» вернуло его на землю. Кеглевич получил выигрыш, аккуратно положил деньги в портмоне и не спеша отправился в буфет, уступив игру следующему по очереди.

Только через час я получил возможность подойти к столу. Мне противостоял высокий мужчина средних лет с козлиной нелепой бородкой и усами; видимо, за это его и прозвали «Троцкий». У меня в кармане было только пять рублей, накопленных со школьных обедов, поэтому играли одну партию на эти деньги. Я не очень хорошо запомнил дебют, замечу лишь, что продул 3:8.

В общем, на протяжении следующего года я больше проигрывал, чем выигрывал, тем не менее, набирался необходимого игрового опыта.

Занятия продолжались вплоть до десятого класса, а если точнее, до весны. Впереди маячили выпускные экзамены, поэтому было решено на время приостановить уроки бильярда.

Школу я закончил в 1974 году с приличным аттестатом: только три четверки, остальные – пятерки. После выпускного бала встал вопрос, куда поступать? Я пребывал в некотором замешательстве. Отец уговаривал поступать на геолого-географический факультет, а мама сказала, что «пусть решает сам». В итоге, я обратился за советом к Кеглевичу. Созвонившись, мы условились встретиться в бильярдной.