Читать книгу Чудовище Ихтео. Фэнтези, триллер - Сергей Бесф - Страница 4

Дельфины, обозначившие себя черными точками на горизонте, по мере приближения к берегу повели себя просто вызывающе.

Они беспрестанно гоготали и высоко выпрыгивали из воды, всем своим видом стараясь привлечь к себе внимание.

Рисовать море с дельфинами не было малейшего желания. Эйден отложила кисть и не без грусти посмотрела на свое произведение.

Море, которое по замыслу юной художницы должно было стать стихией, смывающей грязь и все плохое на земле, на картине таковым не выглядело.

Волны, наяву подвижные, кипучие, на полотне получились унылыми, серыми, невнятными. Волновая масса выглядела инертной, неживой. Эйден, как ни старалась, не смогла придать волнам энергию, силу, ярость.

Морской змей в бухте, изображением которого Эйден собиралась придать колоритный сумрак всему пейзажу, на полотне так и не появился. Она попросту не решилась его изображать.

Без внутреннего ажиотажа, без жгущего душу драйва за кисть лучше не браться. Эйден отчетливо вспомнила слова своего наставника: «Художника нет без острой душевной провокации, без смелого вызова самому себе».

Твердо решив изменить свою жизнь, стать, наконец, смелой и дерзкой, Эйден подставила маленький острый кулачок под свой тяжелый подбородок с упрямой ямочкой и принялась наблюдать за приближающимися дельфинами.

Уже хорошо были видны их жирные лощеные спины.

Когда Эйден разглядела среди дельфинов в пенящейся водной массе белое тело человека, она вскрикнула и приложила ладони к щекам.

Дельфины старательно, как заботливые верные слуги, удерживали человека на плаву и быстро приближали его к берегу.

Выгнутая колесом спина, беспомощно раскинутые руки и запрокинутая голова недвусмысленно указывали на то печальное обстоятельство, что человек этот был мертв. Зрелище становилось не для слабонервных. Эйден побледнела и опустила голову.

Можно было подняться и уйти, и никто бы ее не обвинил. Но она осталась и, машинально проведя рукой по приподнятой ветром юбке, продолжила созерцать крайне необычное действо.

Перед береговой полосой на пляжном галечном мелководье дельфины собрались воедино. Дружно, словно по команде, они подняли над водой безжизненное тело и вытолкнули его на берег.

Задрав свои черные носы, как бы прося прощения за содеянное, дельфины быстренько ретировались.

Эйден с тревогой смотрела на разворачивающийся у нее на глазах трагический спектакль.

Пляж был пуст. Содействия или помощи просить здесь можно было, пожалуй, лишь у жирных чаек.

Повыше чаек в синем небе Эйден приметила орла. Стервятник описывал круги в небе над бухтой.

Скорее от безысходности, чем от надежды, Эйден посмотрела на пустую спасательную вышку.

Старое витражное окно поскрипывало от дуновений ветра. После того страшного дня, когда пляж в одночасье опустел, спасатели здесь не появлялись.

Дрожа от страха, Эйден на цыпочках подошла к оставленному дельфинами телу.

Труп молодого голого мужчины с раскинутыми руками, разведенными посиневшими пальцами лежал вдоль берега, упертый лицом в мелкую гальку.

Вокруг шеи мертвеца намотался махровый клубок красных водорослей.

Оттуда, из своего убежища, безумными от испуга глазами на Эйден смотрел крошечный крабик.

Эйден стояла в полуметре от трупа. Если бы утопленник сейчас вдруг взял бы и ожил, он вполне бы мог схватить ее рукой. Тогда она точно бы умерла от страха.

Осторожно, будто она находилась не на пляже, а на минном поле, Эйден сделала полшага вперед.

Наклонившись, девушка вытянула руку, взяла двумя пальцами краба и выдернула перепуганное морское создание из обволакивающей шею мертвеца водорослевой среды.

Она поднесла живое, пульсирующее существо к своим глазам, желая увидеть и увязать нежданное крабье счастье с ее собственным благородством.

Найдя в глазах краба именно то, что она искала, Эйден тут же бросила его в море.

Молодой краб, как показалось Эйден, махнул на прощанье клещней, будто пожелал ей удачи в тревожной земной жизни. Внимание Эйден вновь переключилось к утопленнику.

Отдраенная морем бело-синяя кожа мертвеца, была сплошь покрыта пупырышками, характерными для испытывающего сильный озноб человека.

Озноб, как внезапно показалось Эйден, совершенно не подходил в качестве характеристики мертвого тела.

Ужас, связанный с тем обстоятельством, что, возможно, этот человек еще жив, что он нуждается в ее помощи, привел Эйден в жуткое состояние панического замешательства.

Она задергалась, как рыба, попавшая на крючок к умелому рыболову. Ей захотелось убежать прочь от этого страшного места, забыть эту неприятную историю и никогда о ней не вспоминать.

Она бы так и сделала, если бы не была фантазеркой до мозга костей, не имела яркого воображения и редко встречающегося даже среди художников-профессионалов дикого артистического любопытства.

Повинуясь некоему повелительному движению внутри себя, она вдруг живо вообразила, что при жизни этот утопший парень был наверняка красив.

Фантазия юной художницы тут же взмыла, как внезапно вырвавшаяся на волю птица. Страх перед мертвецом на какое-то время отступил. Сюжет, который подарила ей сама жизнь, требовал обязательного непременного воплощения.

Картина, которую она – Эйден напишет, будет необыкновенной, сюжетной, феерической. Сначала художница представила себе этого человека управляющим тройкой запряженных дельфинов.

Затем ей показалось, что более впечатляюще выглядела бы картина, где он, верхом на крупном черном дельфине мчится по синему морю, разрезая медленные ленивые волны.

Эйден подобрала подол своей юбки и присела на корточки перед трупом. Окончательно справившись со страхом, она убрала намотавшиеся на его шею водоросли.

Взгляд Эйден скользнул по посиневшей спине с профилирующими ребрами, по узловатому чуть выпирающему позвоночнику и на мгновение задержался на худых сжатых ягодицах.

Смущение быстро растворилось в клокочущем желании создать выдающееся произведение и во весь голос заявить о себе…

Короткий отрывистый кашель, будто из потустороннего мира, перевернул свет в глазах Эйден. Оживший труп шевельнулся и задергался в судорогах.

Это выглядело, пожалуй, страшнее, чем гром могущественного Зевса средь безоблачного неба. Извиваясь, как попавшая в западню змея, оживший труп жадно глотал воздух и шлепал ладонями по мокрой гальке.

Перепуганная Эйден закричала, вскочила на ноги, пустилась бежать, но, споткнувшись о большой амбарный замок, торчащий толстой стальной дужкой, упала.

Больно ударившись коленкой, Эйден села на бревно и громко по-девчоночьи зарыдала, сетуя на ужасные обстоятельства, с которыми она была не в силах бороться.

Тем временем оживший человек перестал биться в агонии. Он поднялся на свои довольно длинные ноги и выдал изрядную порцию сильнейшей икоты. Покачиваясь, с трудом сохраняя равновесие, человек всматривался в морскую даль.

Истина начинала проясняться. Мудрые дельфины вынесли на берег вовсе не труп, а живого человека. Судя по всему, дельфины спасли ему жизнь.

Эйден тихонько плакала. Слезы сами собой текли из больших карих глаз и помогали ей бороться с собой. Она старалась изо всех сил взять себя в руки и справиться с сильнейшим шоком.

Когда она немного пришла в себя, поведение спасенного показалось ей весьма и весьма странным.

Стоя на коленях, он жестами общался с морем, как с неким собеседником.

При этом, зная, что Эйден рядом, что она смотрит на него, он ничуть не стеснялся собственной наготы.

Эйден оставила бы этого «сумасшедшего» и ушла домой, если бы не болезненное ощущение ответственности за него.

Если она уйдет, то «Морского», как она про себя его назвала, наверняка, заберет городская полиция. Тогда, скорее всего, его попросту упрячут в тюрьму.

Любопытство же стало вторым главенствующим стимулом. Эйден прекрасно понимала, что, она, как мелкая рыбешка, попала в сети собственной любознательности.

Ведь никто, кроме нее, не видел, каким необычайным, фантастическим способом Морской оказался здесь, на берегу.

Никто, кроме нее, не видел горстки умных дельфинов, с печальными глазенками, которые вынесли этого человека из губительного для него моря.

В этом происшествии была какая-то тайна, загадка, требующая своего разрешения.

– Эй! А здесь нельзя без одежды, – строгим, но достаточно доброжелательным голосом, чтобы сразу не отпугнуть Морского, крикнула Эйден.

Морской на коленях медленно, как робот, повернулся и удостоил Эйден таким взглядом, что у нее похолодело внутри.

Она едва сдержалась, чтобы не закричать и не убежать. И снова ее сдержало любопытство и непонятно откуда взявшееся чувство ответственности за него.

Эйден совершенно точно знала, что подобного взгляда не найти у живущих на земле людей.

Тем не менее, помимо аномальности, чужеродности в его глазах она смогла уловить и вполне понятное переживание кошмара, трагедии, свалившейся на его юные плечи.

– А ты кто? Ты как здесь?.. – схваченная внезапным волнением, спросила Эйден.

Морской вместо ответа повел ухом, словно был он не человеком, а хорошо обученной собакой, оценивающей отданный ей приказ.

Сочувствие к его незавидному положению волной нахлынуло на Эйден. Решение пришло само собой.

Она рванулась в сторону спасательной будки. Поднявшись по узкой железной лестнице, Эйден влетела через распахнутую пластиковую дверь в помещение спасателей.

Безобразной кучей здесь лежали вещи отдыхающих, брошенные на пляже в тот страшный вечер.

Эйден схватила синие бриджи с большими золотыми звездами, белую мятую майку с крупной надписью на английском языке и оранжевые пляжные шлепки.

В одежде «спасенный» выглядел, как отважное пугало, которое выставляют в деревенских огородах, чтобы отгонять надоедливых птиц.

Но Эйден уже не удивлялась. Она все больше понимала, что этот человек необычный. Он будто с луны свалился и явно нуждается в помощи.

– Пойдем со мной, – приказала Эйден, дружески протягивая руку, – ты меня не бойся. Я тебе ничего плохого не сделаю.

Она улыбнулась ему так, как улыбается весеннее солнце, когда после продолжительного зимнего отсутствия долгожданное светило утверждается на синем небе.

Морской сделал робкий шаг, за ним последовал другой. Пошатываясь, он поплелся за Эйден.

По дороге Эйден пробовала с ним разговаривать. Поначалу он молчал, а затем вдруг выдал Эйден несколько совершенно бессмысленных фраз.

Тем не менее, он быстро осваивался, приходил в себя. Внимательно слушая Эйден, Морской повторял за ней слова, фразы и становилось понятно, что он хорошо знает язык.

Ей удалось выяснить, что зовут спасенного Юнг, что он, наглотавшись воды, едва не умер. Загадкой осталось, пожалуй, самое основное, самое главенствующее обстоятельство во всей этой крайне удивительной истории.

Она не могла понять – почему дельфины, как правило, безразличные ко всем кораблекрушениям и тонущим при этом людям, спасли этого человека? И, что немаловажно, сделали они это в высшей степени эффектно.

Эйден вспоминала хронику последних новостей.

Никаких кораблекрушений или иных подобных морских происшествий. Никаких тонущих паромов или терпящих бедствие рыболовных или пассажирских судов. Юнг был, по всей видимости, производным другого рода события.