Читать книгу Геракл - Сергей Быльцов - Страница 70

По сияющему взгляду было видно, что Алкид ожидает, что все сейчас поймут, что ошибаются, осуждая его и, наоборот, восхитятся проявленной им доблестью, ведь он победил противника, который был много старше и сильнее его. Однако, увидев, что его порицают все – не только ученики, но и учителя, и даже подоспевший приемный отец, горящий взгляд Алкида потух, он насупился и густо покраснел до самых корней светло-русых волос.

Как волчонок, окруженный злобными псами, будущий великий смиритель чудовищ затравленно глядел на всех из-под нависающих низко густых темных бровей. Казалось, он был готов к смертельной схватке со всеми. Детская душа яро пылала, набухая неистовым гневом, горящие глаза упрямо твердили, что он не чувствует себя виноватым.

Укус оказался таким сильным, что ночью Тимофей чуть не умер от большой потери крови. Когда Алкиду, спавшему в одиночестве, утром предложили у всех на виду просить прощение у Тимофея, он лишь плотно сжал упрямые губы и молча помотал головой. Несколько раз он порывался что-то сказать, показывая пальцем на свою шею, на которой горело огромное кроваво-синее пятно, но никто на это не обратил внимания, и Алкид еще плотнее сжал надутые губы.

Проявившего открытое неповиновение отпрыска прекрасноволосой Алкмены, несмотря на вялые протесты Амфитриона, стали нещадно пороть бичом на алтаре Артемиды Орфии и так секли в течение целого дня.

Легендарный спартанский законодатель Ликург предложил заменить человеческие жертвоприношения в Спарте поркой мальчиков, которые, хоть и теряли много крови, но обычно оставались живыми. Мальчики эту порку называли соревнованием «диамастигосис», и происходило оно каждый год. Спартанские мальчики случалось, и погибали на таких праздниках Артемиды, но при этом всегда гордо и весело смеялись, соревнуясь, кто из них дольше и достойнее перенесет жестокие очень побои.

Так и Алкид несмотря на то, что весь алтарь был залит его кровью, тоже смеялся, только не весело, а злобно и мстительно, так сам себе приговаривая:

– Как же я жестоко однажды им всем отомщу! Клянусь, что больше никому никогда не позволю руку на меня поднять безнаказанно!

Поскольку он так и не раскаялся в совершенном проступке, педоном выгнал его из палестры, сказав Амфитриону:

– Твой сын необузданный упрямец и неуч. Спартанцы с малых дет должны учиться искусству не только повелевать, но и подчиняться! Подчиниться начальнику и законам важнее, чем в сражении убить врага! В бою важнее не мчаться впереди всех на врага, а сохранять строй, если этого требует начальник. Приводи сына учиться не раньше, чем через год и то, если он поумнеет.

Амфитрион промолчал. Не зная, что ответить, он лишь потер свой раздвоенный нос, но за него ответил Алкид. Обиженный не столько побоями, сколько несправедливостью, сын Зевса и прекраснолодыжной Алкмены, глядя исподлобья на всех мстительно прищуренными голубыми глазами, неуступчиво педоному сказал:

– Ты прав, учитель подчиняться, только в одном – я еще не успел научиться у вас ничему дурному. Ваше счастье, спартанцы, что я еще слишком мал, но я еще сожгу вашу Спарту и сравняю с землей стены вашей несправедливой палестры!

Через много лет, мстя Гиппокоонту, Геракл дословно выполнит свою детскую угрозу и сожжет века не горевшую Спарту, а палестру за несправедливость и унизительную порку сравняет с землею.