Читать книгу Сансара - Сергей Богатков - Страница 6

Когда-то давно встреча с моими первыми серьезными отношениями была очень интригующей и романтичной. Мы пошли на свидание в парк и решили отправиться на аттракционы, чтобы немного поразвлечься. В памяти надолго отложился тот день, когда Витя признался в любви, первый раз подарил цветы и потом стал ухаживать за мной. Я чувствовала в себе неведомую ранее легкость, умиротворение в душе, и казалось, что так будет всегда. После этого дня бывали ссоры и перемирия, встречи, долгие телефонные разговоры, эмоциональные переписки, прогулки до позднего вечера.

После того дня прошло много времени, и я могла по пальцам пересчитать, когда он дарил мне цветы не по каким-то праздникам, а просто так, в знак искренней любви. Могла также с уверенностью сказать, что он мог заработаться, загулять с друзьями и забыть про меня на пару недель, если долгое время я о себе не напоминала. И встречи наши со временем стали однообразными, будто мест, куда можно сходить вдвоем, во всем городе осталось очень мало. Иногда, совершенно внезапно, у меня появлялась грусть от осознания происходящего, возникало ощущение, будто про меня забыли, бросили, отодвинули на второй план на неопределенное время. Очень часто хотелось напрямую сказать об этом и завести серьезный разговор на тему отношений, но я держала язык за зубами.

Когда мы вместе проводили время, не хотелось портить радость разговорами про то, что меня не устраивало. Потому что поднималось настроение, мир наполнялся красками и позитивом. Иногда так сильно хотелось увидеться, будто меня тянуло к нему магнитом. Это невозможно было выразить словами.

И существовало очень много вполне объяснимых оправданий того, что мне не уделяют должного внимания. Мой любимый очень занят, он работает много, устал, наверное, да и я не центр Вселенной, чтобы в любую свободную минуту лететь через полгорода. Он хочет делать приятное чаще, но денег особо нет, дома родителям надо помогать – это первоочередное, хоть я и самая любимая, самая лучшая. Просто нужно переждать, дальше будет лучше: совместная жизнь, работа интереснее, денег больше. Да и я, по замыслу своей мамы, после института должна устроиться на какую-нибудь несложную работу среднего достатка. И общими усилиями мы могли бы снимать отдельную квартиру и жить вдвоем.

Поэтому я предложила устроить переезд Вити ко мне и маме, чтобы не ждать чудес. Полгода назад казалось, что это был шаг, который укрепит отношения и прольет свет на все приятные моменты совместной жизни. Витя довольно быстро обжился, до работы ему оказалось гораздо ближе ездить от меня, чем из своего района, да и моя мама уже давно состояла с ним в хороших, дружеских отношениях и ценила его. Иногда Витя устраивал мне небольшой романтический ужин со свечами или предлагал сходить куда-нибудь провести время. Возможно, ему думалось, что этого «иногда» было вполне достаточно, чтобы поддерживать отношения, и они оставались стабильными.

Только мне со временем начало казаться, что я получила не то, чего ожидала.

Когда дверь открыла мама, я уже сидела в интернете в своей комнате, убивая время просмотром новостей из социальной сети. В коридоре некоторое время слышатся знакомые звуки: она кладет ключи и сумочку на тумбочку, а обувь в шкаф. Достает тапочки. Вечерами, когда слышала эти звуки много лет подряд из своей комнаты, все ее действия мне легко представить, будто я стою рядом и наблюдаю.

– Оксана, ты дома?

Она наверняка видела мою обувь в коридоре и ключи на настенном крючке, но все равно задает этот вопрос, пытаясь как-то завладеть моим вниманием. Затем дверь открывается, и мама заглядывает в комнату.

– Привет! Как дела в институте?

– Все хорошо, мам, – как всегда, кратко отвечаю на такие вопросы и быстро перевожу разговор на другую тему. – А у тебя на работе как?

– Нормально. Бардак у вас тут, – она бросает взгляд на нашу с Витей комнату. – Ты убираешься хоть иногда?

– Бывает.

– Оно и видно. Пойдем, чайку сделаем себе.

Через некоторое время я выхожу на кухню к маме, где моя кружка с чаем уже стоит на столе. Она сидит на кухне и курит. Я выбираю свободное место напротив и сажусь. У меня есть четкое представление, что будет дальше. К гадалке не ходи: сейчас пойдут упреки по поводу моего утреннего провала. Но прежде чем сказать, она смотрит на меня, размышляя о чем-то своем.

– Как ты сегодня эту папку забыла, ума не приложу? В институт-то хоть успела, надеюсь?

– Опоздала немного, – тихим голосом признаюсь я.

Мне хочется сказать, что это, вообще-то, Витя во всем виноват, потому что сегодня утром он обещал меня разбудить, и не вышло из этого ничего хорошего. Но слова так и не срываются с языка, оставаясь в мыслях. Вовремя встать получалось не всегда, однако Витя просыпался на работу раньше, и в его негласные обязанности входило будить меня перед уходом. Но справлялся он с этим из рук вон плохо. И все-таки ответственность за опоздание лежала только на мне, и никто другой в этом не был виноват. Странно, что раньше такое в голову не приходило. Может быть, мне было известно, что мама ответит именно так на это обвинение? Или просто «мыслительная практика» моего нового знакомого действительно как-то начала работать?

– Когда ты уже возьмешься за ум, не представляю, – уставшим голосом говорит мама.

На подобные высказывания я никогда не отвечала. Опровергать кажется глупым, но и соглашаться тоже.

Ее слова так и остаются без ответа, и мы некоторое время сидим в тишине, попивая чай. Мама собирается с мыслями сказать мне что-то еще, как внезапно, сквозь тишину, раздается звонок в дверь. Я остаюсь сидеть на месте, а мама идет открывать.

Мне прекрасно известно, что это пришел Витя, и он позвонил в дверь, потому что сегодня забыл свои ключи дома. Когда я зашла в квартиру, то видела, что его комплект ключей висит на стене. И в тот момент не придала этому значения, но сейчас воспоминание четко всплывает перед глазами, словно доказательства моих мыслей. А вместе с этим возникает тревожное чувство. Как будто что-то сжимается в области груди, пытаясь причинить боль. Но не в теле, а где-то в глубине меня пытается обратить на себя внимание.

– Не открывай дверь! – неожиданно для самой себя прошу я.

Мама не придает этому особого значения, но на всякий случай смотрит в глазок: выяснить, кто пришел.

– Не переживай, Оксана, свои.

Она поворачивает защелку двери, открывает, и за ней действительно стоит мой Витя. Гнетущее, секунду назад, чувство мгновенно исчезает, будто ничего и не было. От этого становится слегка не по себе. Вроде такое бывало раньше, когда-то давно, но не так явно, как сегодня. Я сижу и думаю над тем, что нужно будет поговорить с Александром о неожиданных последствиях его «мыслительных практик». Если, конечно, это и вправду работает.

На следующий день, как только в институте закончилась очередная лекция, я тут же выскочила из аудитории к лифту, чтобы выйти на улицу и покурить. Хотелось бы сделать это в одиночестве, но Юля, не упустив из виду мое немедленное бегство, последовала за мной. Несмотря на сильное желание выйти на улицу из душного помещения, путь всегда казался долгим, потому что здание института было довольно большим. А если учесть, что наш лекционный зал находился в конце холла, нужно было пройти длинный путь до лифта, обходя выходящих из дверей студентов, подождать, пока лифт приедет, спуститься, почти всегда останавливаясь на каждом этаже, и только потом выбраться на улицу.

Я уже второй год подряд предпочитала тонкие легкие сигареты не слишком дешевой марки, но и не слишком дорогой. Казалось, что у меня не было зависимости от никотина, всего лишь слабость. Только очень редко, как сейчас, желание закурить немедленно быстро разрасталось и казалось непреодолимым.

– Аресьева! – подруга улыбается, глядя, как я достаю сигарету. – Ну, что ты делаешь?

– А что я делаю? – я стараюсь придать вопросу удивленный тон, хотя прекрасно понимаю, про что она спрашивает.

– Как это что? Куришь зачем? Давай, завязывай!

– Сейчас докурю, и завяжем что хочешь, – обещаю я.

Несколько мгновений она еще стоит и смотрит, как я курю, думая, что бы сказать, чтобы отговорить от причинения вреда здоровью. Затем иронично спрашивает, словно бы напоминая:

– Твоя мама-то по-прежнему не знает, что ты куришь?

– Слушай, я скорее спрыгну в прорубь зимой, чем признаюсь ей в этом. К тому же все это несерьезно, так, баловство.

– Ты за этим баловством бежала к лифту так, словно где-то пожар!

Это было действительно так! Но всего лишь для того, чтобы на короткое мгновение остаться наедине со своими мыслями. Сигарета тлеет между пальцами, в то время как перед глазами встают воспоминания вчерашнего вечера, который вышел не слишком веселым. Они сопровождаются неприятными чувствами. Хочется этим поделиться и заодно поменять ненужную тему. Я делаю пару быстрых затяжек и произношу:

– Знаешь, я вчера с Витей поссорилась.

– Поссорились? – удивляется Юля. – Значит, ты ему рассказала про свои подозрения?

– Нет, причина была не в этом.

Я прекрасно осознаю, что именно в этом, но спорили мы о другом.

– Поругались из-за того, что он не разбудил меня вчера вовремя. И из-за этого мама не получила папку, которую после института ей надо было отвезти. Точнее, он пару раз толкнул и подумал, что я встала, хотя на самом деле это было не так.

– Ну, вы даете, – у подруги крайне удивленный голос.

Сигарета в руках дотлевает, я вдыхаю дым последние несколько раз и кидаю окурок на землю. Юля смотрит на часы в своем смартфоне, потому что перерыв между первой и второй парами довольно маленький, и нужно идти обратно внутрь. Курение не тот момент, когда можно рассказывать что-то длинное, изливать душу, потому как времени для этого нужно много, и я решаю не вдаваться в подробности того, что произошло на самом деле.

Вчера вечером я начала обвинять Витю в том, что не проснулась вовремя. Мы начали доказывать друг другу свою правоту, а потом постепенно перешли на повышенные тона. Хотелось разозлиться хорошенько, для того чтобы обвинить своего парня во всем, в чем только казалось допустимым. Это и был продуманный заранее план – использовать злость, чтобы сказать все, что наболело. Когда я захотела наконец-то сказать про переписку, которую видела в телефоне, неожиданно для самой себя обнаружила: давящее внутри чувство исчезло. Это было ощущение свободы – практика Александра все-таки подействовала в какой-то степени.

И не важно, как это получилось.

Витя воспользовался моим замешательством и решил успокоиться, начал лезть обниматься, шептать нежные словечки. Это сработало – злость постепенно ушла, и захотелось мгновенно отстраниться от негативных переживаний, криков и скандала. Наверняка он тогда подумал, что это была очередная победа, контроль над ситуацией, что все вернулось в прежде русло. Но это была моя победа. Осталось только подумать обо всем, как следует, и дождаться подходящего момента для разговора по душам о его переписках, поговорить, как взрослые, адекватные люди.

И сегодня очень сильно хотелось поделиться этим с Александром, рассказать о своих достижениях.

После занятий Юля решает пойти в гости к нашей общей подруге-однокурснице, которая частенько приглашала знакомых и друзей, а иногда устраивала вечеринки с ночевкой, на которых было обилие разного спиртного и куча незнакомых людей примерно моего возраста. Куда в этот момент пропадали другие члены семьи, живущие с ней в трехкомнатной квартире, остается только догадываться. И почему Юля была не против пойти и провести время в незнакомой компании, тоже казалось непонятным, но у нее была своя жизнь и своя голова на плечах. Однажды мне довелось там переночевать, и больше не тянуло, хотя Юля очень просила пойти с ней и в этот раз. В тот день, когда мы вдвоем остались ночевать, она довольно сильно напилась, и пришлось постоянно следить за ней, а потом еще и провожать до дома.

Наша подруга и королева всех этих вечеринок отличалась высокой импульсивностью и харизмой. В группе с ней готовы были поговорить практически все, кому она навязывала общение, помочь сделать что-то, если просила. Но на меня это не распространялось. Потому что само поведение не вызывало интереса, да и манера речи была несколько странной, хотя отчасти похожей на речь большинства девушек, которых я знала. «… И я такая ему говорю: ну как ты можешь так делать, это же неприлично? Фу! А он такой: что хочу, то и делаю. И я просто…», – закидывает глаза вверх, изображая то ли удивление, то ли констатируя факт. Слушая такие реплики, мне сразу думается: «Ты не можешь сказать все словами, сформулировать, что думаешь, и поэтому кривляешься? Ничего страшного в том, что ты не умеешь нормально выразить свою эмоциональность, но я сделаю вид, что поняла тебя, так что продолжай».

Некоторые знакомые мне девушки тоже общались со всеми, используя одни и те же слова, или говорили очень эмоционально. Наверное, от этого и хотелось с ней говорить. Разговоры шли в основном о позитивных моментах жизни, и, слушая ее, немного поднималось настроение, даже если оно было совсем паршивым.

– Ты точно со мной не пойдешь? – Юля делает последнюю попытку захватить меня с собой.

– Нет. Как-нибудь в другой раз.

В тот день по пути домой я решила написать Александру сообщение о вечернем скандале и пережитых ощущениях. Однако у него не нашлось для меня времени, чтобы ответить, и только через несколько дней он написал, что сильно занят. Нам не удавалось нормально пообщаться, даже переписываясь через социальную сеть. Мне почему-то это было обидно. Несколько раз по вечерам он писал и давал дельные советы.

Сказал, что стоит на всякий случай проделать его практику еще раз: далеко не у всех получается проработать свои блоки с первого раза, у многих на это уходят месяцы. Посоветовал начать заниматься медитацией, избавиться от ненужных вещей, купить таблетки для сна и принимать их некоторое время, пока не восстановится нормальный режим, перестать играть в компьютерные игры и уделять больше времени себе. Казалось, в целом Александр сводил все к тому, что предлагал полностью изменить образ жизни. Правда, сделать это было непросто, но во время попыток мне открылись некоторые стороны собственной личности, которые я в себе раньше не замечала. Стало неуютно от того, что мама забеспокоилась, когда увидела, как я разыскиваю на кухне аптечку в поисках снотворного, и начала задавать много вопросов. Без компьютерных игр и фильмов стало казаться, будто заняться совершенно нечем, хотя раньше времени ни на что не хватало. А если бы мама и Витя увидели, как я сижу у себя на кровати в позе лотоса, кто знает, что бы они сказали? Мне думалось, что единственная возможная их реакция – осуждение.

Это был момент осознания того, что во мне всегда существовала сильная зависимость от их мнения.

Но мне хотелось выполнить все советы Александра, и не потому, что «мыслительная практика» сработала. В действительности я все еще оставалась той же девочкой, что и раньше. Просто возникла потребность опробовать нечто новое. Вместе с этим появилось желание познать все, что знает он. Вспоминая наши разговоры, я понимала, что он меня как-то затронул, привлек внимание, а затем родилось желание без остатка познать его самого и то, что он знает. А раньше такого испытывать не приходилось.

Вскоре мы начали переписываться почти каждый день и даже нашли для этого идеальное время, которое устраивало обоих. На работе он не мог общаться в социальных сетях, потому что на это просто не было времени, а я не хотела светиться своими разговорами перед Юлей, да и дома в обществе Вити тоже не было возможности. Поэтому мы выбрали время ближе к вечеру, когда Александр делал себе перерыв, чтобы перекусить, а я в это время ехала в метро из института.

Мы делились новостями из своей жизни, обсуждали разные новости, психологические аспекты, работу и учебу и даже философствовали. У меня всегда находилось, чем поделиться, о чем рассказать. Казалось, что это можно было делать не переставая.

Спустя несколько дней, когда закончились очередные занятия, у меня появилось определенно четкое желание встретиться с Александром. Это казалось гораздо разумней, чем каждый день переписываться в метро по дороге домой. Сам он не предлагал увидеться за это время ни разу, зато охотно переписывался каждый вечер. Ни одного сообщения с вопросами о моей личной жизни от него не приходило. Но, несмотря на это казалось, он ждал, что я однажды напишу о том, как рассталась со своим парнем-сожителем и теперь полностью свободна и независима.

За последнее время мы с Витей не ругались, не обсуждали отношения, да и вообще не подворачивался какой-то определенный случай завязать разговор на достаточно серьезную тему измены и предательства. Все продолжало идти своим чередом, как и раньше. В определенные моменты я готова была даже смириться с судьбой, забыть о том, что видела, чувствовала, и жить, словно ничего и не произошло. Это был легкий путь: перестать пытаться что-то изменить.

Но происшедшее после «мыслительной практики» заставило поверить, что перспектива улучшить жизнь все-таки есть и не все потеряно. Появилось желание пробовать, пока не получится. Иногда именно эти попытки стать лучше и наполняли мое существование красками день за днем. Я старалась заниматься медитацией каждый вечер, когда никого нет дома, практически полностью поменяла режим сна, перестала опаздывать в институт, играть в компьютерные игры, пробовала заниматься курсовыми по нескольку часов и всерьез готовиться к экзаменам, изучала и пробовала новые практики, написанные Александром специально для меня. Он всегда охотно отвечал на сообщения о моих успехах, и это сильно поддерживало мотивацию. Однако, кроме ответственности перед самой собой и переписки, отчитываться было больше некому. И все это приводило только к небольшому сдвигу где-то внутри, но не в жизни.

Я поняла наконец, что хочу большего.

Поэтому этим вечером просто написала: «давай встретимся и проведем время вместе».

Ответ пришел почти мгновенно: «с радостью, встретимся там же, где и в последний раз, но тебе придется меня немного подождать».

Я радовалась, как маленькая девочка. В этой Вселенной существует человек, с которым наши общие интересы, планы и желания совпадают. Которого хотелось узнавать. И сейчас он тратит свое время, мчась на встречу со мной.

Я вышла из метро и стала ждать. Время замедлило свой ход. Выкурила несколько сигарет, нашла палатку, где можно купить бутылку воды, захотелось есть. Батарейка в телефоне сильно разрядилась за целый день, и я после института была уставшая. Но я стояла и ждала.

Он приезжает спустя двадцать минут. Говорит, что немного устал после работы, и мы отправляемся в кафе, как и договаривались, чтобы перекусить, а затем куда угодно на мой выбор. И, конечно же, получает согласие. От него исходит еле уловимый, приятный запах мужского одеколона. Строгие и незамысловатые тона в одежде кажутся знакомыми, потому что именно в таком стиле его образ всегда возникал в голове во время наших переписок. Мы шли по улице рядом, несколько раз еле заметно соприкасаясь руками. И каждое прикосновение приятно отзывалось по ощущениям где-то внутри, на уровне груди, и не давало просто так проигнорировать себя. От этого хотелось просто взять его за руку и не отпускать, но я этого не делала, из-за опасения, что он может неправильно понять.

И, даже несмотря на то, что мы уже встречались вдвоем, в голове не укладывалось, что во мне интересного нашел мужчина, старше меня на девять лет? Если бы подруга не повела меня в кафе, мы никогда бы не встретились в этой Вселенной. Ни случайно, ни специально, ни по чьему-либо замыслу. Никогда.

Мы заходим в кафе и садимся за первый свободный столик. Александр берет меню, лежащее сбоку, а я сажусь напротив.

– Что ты на меня так странно смотришь? – спрашивает он, отвлекаясь от рассматривания блюд.

– Просто размышляю над некоторыми вещами.

– Над какими, не расскажешь?

«Нет, не расскажу, ни в коем случае», – думается мне. Но вместо того, чтобы отмолчаться, что иногда у меня хорошо получается, решаю немного приврать:

– Гадаю, а что ты обо мне, вообще, думаешь?

Александр отвлекается, чтобы сделать заказ и берет себе пиццу, бокал колы. Я заказываю кофе. Что же поделать, если к нему у меня пристрастие уже давно?

– Так, и что ты скажешь? – меня заинтересовывает собственный отвлекающий вопрос.

– Ну, ты обаятельная, умная, хорошо соображаешь, коммуникабельная, – без раздумий отвечает Александр, слегка пожимая плечами.

– Видел бы ты, как я безуспешно пытаюсь сдать курсовую или поговорить со своим парнем про отношения, не говорил бы так. Хотя, думаю, после окончательной работы по твоей «мыслительной практике» я стану свободней.

– Думаю, после нее ты станешь совершенно свободна, – он делает упор на слове «совершенно».

Решаю, что это намек, и внимательно слушаю дальше. Собеседник признается:

– На самом деле мне хочется много чего рассказать тебе об эзотерике.

– А я так и знала! – восклицаю я.

– Правда?

– Да, бывает такое: чувствую, когда люди вокруг расстроены или скрывают что-то. Или, наоборот, очень хотят рассказать.

– Это и есть первый звонок к тому, что где-то в глубине души ты должна понимать: мир не такой, каким он всегда тебе представлялся.

– А какой он?

Официантка подходит к нам, прерывая интересный разговор. Мое внимание завоевывает пицца, которую она ставит между нами. Выглядит очень даже аппетитно. Александр сразу берет в руки столовые приборы – вот у кого точно сегодня не было времени перекусить на работе. Дождавшись, пока мы снова останемся вдвоем, он отвечает полушепотом:

– Гораздо более многогранный, чем кажется, – на секунду он прерывается, обдумывая дальнейшие слова. – Понимаешь, помимо физической оболочки, из которой состоит все вокруг, есть еще энергия тонкого плана. Некоторые люди могут ее воспринимать и взаимодействовать с ней.

– То есть такие, как ты?

– Да, такие, как я, – Александр аккуратно кладет себе на тарелку кусок пиццы, – и ты.

– Ну… – я даже забываю, что хочу сказать, осознав услышанное. – Я?

– А чему ты так удивляешься? Теоретически каждый человек способен на это, как способен и рисовать, водить машину, петь. Просто у разных людей разные склонности. И кажется, что сейчас ты не отличаешься от большинства своих сверстников. Учишься, играешь в компьютерные игры, общаешься, телевизор смотришь. Но, судя по твоим рассказам, моя практика сработала с первого раза, и тебе свойственна эмпатия, а это уже о чем-то говорит. Возможно, будет много вопросов, но сразу предупрежу, что очень люблю говорить на эту тему и могу не остановится вовремя. Если тебе надоест, мы можем переключиться и поболтать о чем-нибудь другом.

«Нет уж, давай продолжай говорить о том, какая я особенная и что во мне есть с чем взаимодействовать и что воспринимать», – думается мне. Это же так приятно осознавать. Всегда существует возможность того, что ты отличаешься от большинства других людей. Пока Александр сидит и поглощает очередной кусок пиццы, я, помешав кофе ложечкой, делаю несколько больших глотков.

– Давай отвлечемся и поговорим о твоих рассказах, – предлагает он. – Ты писала, что выполняешь все рекомендации и все те вещи, которые я тебе даю. Ты говорила, что даже начала заниматься медитацией, много раз прорабатывала нашу «мыслительную практику», изменила режим и перестала тратить время на ерунду, выбросила ненужный хлам. Было бы интересно услышать о твоих успехах.

– Сложно сказать. Хочется верить, что внутри меня что-то меняется к лучшему, – честно отвечаю то, что думаю. – Но я этого не вижу.

Александр доедает свою долю, оставляя на подносе между нами два куска пиццы для меня. И отвечает:

– Ты невнимательно смотришь.