Читать книгу Цугцванг - Сергей Борунов - Страница 4

Большинство из нас только мысленно представляли себя в ситуации, в которой находился Иффридж – захватчик тела Георгия, отправившийся на непростые переговоры с землянами. Он, словно провалившись под лёд, стоял в кромешной темноте и что было сил лупил по ледяной стене, которая перекрывала ему проход. Он знал о том, что его это ждёт, и, тем не менее, поддался панике.

Иффридж получил особые устройства от Великого Правителя перед заброской на Землю: искусно выполненный термо-костюм, направленный заряд для разрушения ледяных преград, портативная палатка, чудесным образом складывающаяся до размеров стопки книг, небольшой запас провизии и весьма странную вещь, напоминающую «таблетку» неодимового магнита.

Мощным направленным зарядом, он, как планировалось, должен был пробить толщу льда, но в кромешной тьме ему никак не удавалось разобраться с его установкой. Наконец, когда у него всё получилось, магнитоакустический удар разрушительной силы справился на отлично. Огромный пласт льда разошёлся на полметра, этого вполне было достаточно, чтобы попытаться вылезти наружу.

«Пришелец» в теле землянина втиснулся между льдин и, уперевшись руками и ногами, начал понемногу продвигаться. Слой льда оказался намного толще, чем он ожидал. Десятки метров «геолог» пробирался наружу, местами едва не застревая, пока в его глаза не ударил солнечный свет. Он зажмурил глаза и улыбнулся, почувствовав себя в безопасности. Ему казалось, что худшее позади, но через несколько преодолённых метров он понял, что заблуждался. Наверху его встретила необъятная снежная пустыня.

Он сориентировался по наброскам Великого Правителя и пошёл вперёд. Ноги проваливались в снегу выше колен, а от слепящих солнечных бликов резало в глазах. Но он шёл, у него не было выбора. Он, в отличие от Петровича, не располагал сопровождением, и рассчитывать приходилось только на себя.

Термо-костюм со своей работой справлялся безупречно. Приборы показывали минус 63 градуса, а ему было комфортно. Еды, если экономить, вполне могло хватить на месяц, а этого хватит, чтобы пройти почти пятьсот километров! Хотя идти по такому снегу было невероятно трудно, Иффридж планировал преодолевать по двадцать километров в день, чтобы наверняка наткнуться на какое-нибудь поселение, или береговую линию – направившись вдоль неё, можно наткнуться на порт или рыбачьи угодья. Утешив себя мыслью, что пока всё идёт по плану, он запустил шагомер и двинулся в путь.

Прошло чуть больше месяца, и запас провизии иссяк. Иффридж преодолевал километры по толще снега голодным. Он перестал растапливать снег, просто ел его на ходу, чтобы экономить время. Страх обессилить и не дойти постепенно заполнял его разум.

Изо дня в день снег, уходящий далеко за горизонт, ветер, поднимающий позёмку, а во время штиля тишина – всё это сводило его с ума. Никаких признаков существования цивилизации. Безжизненные горные пояса затрудняли продвижение, они будто впервые встретились с человеком и говорили ему: «Не уходи». С каждым днём желание сдаться нарастало. «Что это за место?» – в отчаянии думал Георгий. Ноги перестали его слушать, он падал на четвереньки, проваливался в снег, выбирался и снова шёл. Сил хватало километров на десять в день. Всю оснастку геолог выбросил и спал, просто рухнув в снег, как подкошенный.

Завладев телом Георгия, Иффридж первое время, восторгался, словно ребёнок, который впервые встал на ноги. Он радовался возможности чувствовать запахи, слышать звуки, наблюдать красоту лесов, ощущать мягкость травы. Выбравшись из-подо льда наружу, он чувствовал эйфорию, бескрайние снега создавали иллюзию абсолютной свободы, которой он наслаждался. Теперь же он всем сердцем ненавидел всё вокруг: снег, горы, жуткий, сбивающий с ног ветер и одиночество.

Падая без сил в снег, он клялся, что больше не в силах встать. Но раз за разом поднимался, преодолевая сильнейшее изнеможение. Каждый шаг стоил ему неимоверных усилий. Ветер мотал его из стороны в сторону всё злее, а снег раз за разом всё сильнее проваливался под его ногами. Или ему просто так казалось из-за того, что всё труднее было выбираться.

Ненадолго появилось Солнце. Оно тоскливо поприветствовало путника, едва выглядывая из-за горизонта. Иффридж в теле Георгия прищурился, вглядываясь вдаль. Появление светила заставило его вспомнить одну весьма важную деталь. В тот день, когда он только двинулся в путь, послеполуденное Солнце было по левую руку. Сейчас же оно, злорадно посмеиваясь, скользило по горизонту справа. Даже будучи впервые на этой планете, Иффридж сразу понял, что сбился с пути. Дававшая ему сил вера в то, что цель вот-вот будет достигнута, погасла вместе с предательским Солнцем, трусливо скрывшимся за тучами. Иффридж опустился в снег и, наверно, зарыдал бы, если б на это остались силы.

***

Почти сутки прошли с того момента, как Саша и остальные члены экспедиции угодили в западню. С тех пор никто не позаботился о том, чтобы их накормить, и нарастающий голод давал о себе знать. То и дело из «камер» доносились крики:

– Принесите что-нибудь поесть! Будьте милосердны!

– Дайте хоть воды попить, в горле пересохло!

Но никакой реакции на просьбы не последовало. Земляне решили, что их просто хотят заморить здесь голодом, а иссохшие тела сгрузить на станцию и отправить в открытый космос. На всеобщее уныние возражал только Саша:

– Да успокойтесь вы! Никто нас не планирует морить голодом. Может, они просто выясняют, что из их обыденного рациона можно употреблять нам. Если б они хотели нас убить, давно б убили! Мы скоро вернёмся на Еву.

– Это тебе кто сказал? Та девка? – язвительно спросил один из бывших охранников.

– А она не уточнила, мы вернёмся живыми, или нет? Или, может, нас туда отправят частями? – с тревогой сказал Роберт, молчавший последнее время больше, чем положено человеку его должности.

– Не давка, а Ли-а, – строго ответил Саша.

– Ах, извините, значит Ли-а. Мы смотрим, ты время зря не теряешь, – послышались насмешки с разных сторон.

– Смейтесь, смейтесь. А я ей верю. У меня нет ни единой причины ей не верить. Они совсем не похожи на тех, кто издевается над себе подобными.

– Ну, конечно, у тебя и Петрович правду говорил про свою внучку, и Георгий про чудовищ. Ты верь всем подряд, и тогда точно до старости не дотянешь, – вновь раскритиковал Сашу кто-то из дальней «камеры».

В это время послышались странные звуки. К пленникам въехало диковинное устройство размерами с микроавтобус. Бесформенное, оплетённое сотней проводов и трубок, с активно мигающими индикаторами и странными ёмкостями сверху и по бокам.

Не успели присутствующие прийти в себя, как из недр устройства раздался механический голос:

– Прошу прощения за медлительность. Потребовалось некоторое время, чтобы овладеть вашим языком и изучить ваши вкусовые пристрастия.

Земляне раскрыли рты. Они переглядывались друг с другом, находясь в полном недоумении. Их так заинтересовал этот говорящий фургон, что они не сразу заметили, что стен из живых частиц больше нет. Странный аппарат продолжил:

– Прошу, по одному, я постараюсь удовлетворить даже самые изысканные пожелания!

Никто не решался, все с подозрением таращились на устройство, не зная, что делать дальше. Саша сделал несколько шагов из камеры, аппарат тут же на это отреагировал:

– Отлично! Есть первый желающий! Ну же, смелее, за несколько сот лет ещё никто не отравился.

Саша зашагал увереннее. Пока он сближался с аппаратом, ему настойчиво лезла в голову мысль: не попробовать ли выбраться наружу? Или же доверить свою жизнь совершенно незнакомым существам? Его мысли прервал механический голос:

– Давайте, вы позже попробуете сбежать, а сейчас отведаете чего-нибудь! Попробуйте сделать заказ!

Саша опомнился. Надо контролировать не только то, что говоришь, но и то, что думаешь, иначе быть беде. Он немного замялся, а потом с надеждой спросил:

– Как тебя зовут, чудо-юдо?

– Никак, я просто повар. Вы же не даёте имена утюгам и СВЧ-печкам?

– Иногда даём, – улыбаясь, ответил Саша. – А что можно заказывать?

– А чего вам хочется?

– Я бы сейчас многое отдал за жареную картошку с котлеткой! – едва сдерживая слюну, мечтал землянин.

– Заказ принят! – задорно объявил робот-повар и начал издавать такие звуки, что Саша невольно отпрял на несколько шагов.

Остальные, замерев, смотрели на эту картину и с нетерпением ждали результата.

Не прошло и минуты, как аппетитно запахло жареной картошкой. Наблюдавшие за приготовлением межгалактической еды чуть не сошли с ума. Желудок, получивший сигнал от мозга, скручивался, будто выжимая весь сок из себя наружу. Через несколько минут механизм вновь заговорил:

– Готово!

Открылась небольшая полость на фронтальной грани «повара», и все присутствующие увидели знакомое с детства лакомство, испускающее едва заметный пар.

– Приятного аппетита! – добавил аппарат, явно «прочитав» реакцию окружающих.

– Дружище?! – робко окликнул устройство Саша, забирая тарелку с едой.

– Весь во внимании!

– А напитки тоже можно заказывать?

– Безусловно! – радостно верещал робот, которого, похоже, забавляли удивление и восторг на лицах землян.

– И спиртные? – радостно сверкнув глазами, спросил Саша.

– А как же!

– Можно мне пива? Тёмного, любого сорта! На твой вкус.

Кулинарный аппарат затарахтел. Все было подумали, что он начал искать в собственных недрах кружку для пива, но, как оказалось позже, это был смех. Искренний и непосредственный.

– Что, что смешного? – смутившись, спросил лесоруб.

– На мой вкус… На мой вкус… – повторила машина и вновь залилась смехом, больше похожим на скрежет металла.

– Да я не в буквальном смысле, фигурально выражаясь…

Объяснения Саши прервал ещё более громкий хохот устройства. Звук был невыносим, будто двигатель на полных оборотах распрощался с одним из подшипников и стал методично самоуничтожаться.

Чудо-повар, видимо, уловил непонимание и смятение присутствующих, и поспешил подавить смех:

– Простите, простите! Я просто робот, у меня нет метафорического мышления и чувства юмора!

Грохот утих.

– Заказ принят! – вновь радостно отрапортовал аппарат.

Все вокруг замерли с надеждой.

Спустя четверть часа среди пленников стоял восторженный гомон. Все ели и пили то, о чём мечтали с момента приземления на Еве. Нужно отдать должное «чудо-повару»! Ни один заказ не доставил ему проблем. Даже варёная гусиная печень с чёрным трюфелем угрожающе выскочила из его недр. Конечно, неискушённый заказчик не смог бы определить подлинность блюда, никто из присутствующих таких яств не пробовал. Но картошечка, борщ, томлёное мясо, запечённые стейки форели и сёмги, раковый суп и голубцы оказались удивительно вкусными, а главное, были совсем как настоящие!

Но какими бы вкусными ни были представленные блюда, основной восторг вызывали напитки. Пиво – словно только что сваренное, вино – ароматное, с густым долгоиграющим вкусом, а виски – согревающий, слегка обжигающий, пробуждающий жизнь.

Всеобщее ликование прервал чудо-повар: выждав паузу после последнего заказа, он равнодушно объявил:

– Прошу прощения, трапеза окончена. Прошу всех вернуться по местам.

Секундная тишина сменилась возмущением и разочарованием. Большая часть пленников разбрелась по матрацам, кроме небольшой группы около десяти человек. Они, подогретые алкоголем, стали кричать устройству:

– Мы не собираемся подчиняться кухонному комбайну!

– Твое место на кухне!

– А что, если не вернёмся? Приготовишь отбивные из нас?

Саша был в шоке от такого поведения товарищей: этот аппарат их только что накормил, а в благодарность был осыпан язвительными усмешками и оскорблениями.

– Что вы несёте? Вернитесь к матрацам, идиоты!

– Ты сам идиот! Трус, и болван! Продолжай верить и подчиняться им…

– Друзья! – прервал ссору робот. – Мне подчиняться не нужно, это была лишь просьба. Моё место, и впрямь, на кухне, а за отказ в выполнении просьбы я вам ничего не сделаю. Всего хорошего!

Робот неожиданно развернулся на месте и резко рванул прочь. Взбунтовавшиеся земляне ликовали и злорадно подначивали чудо-повара. Кто-то даже попытался пойти за ним, чтобы выбраться наружу, но не успел. Вокруг тех, кто добровольно вернулся к матрацу, восстановилась едва заметная стена. Она практически не светилась, так что Саша прекрасно видел происходящее.

Кухонное устройство с разных сторон обошли два человека в чёрных «панцирях», появившиеся из ниоткуда, и перекрыли проход землянину, следовавшему за ним. Едва тот успел оказать сопротивление, как из пальцев чёрных стражей полетели искры, уложившие бунтаря на лопатки. Саша был шокирован. О таком можно было прочитать в детской сказке про отважных волшебников, или увидеть в фэнтези-сериале, но никак не своими глазами. Судя по стонам землян, жалили эти искры нещадно. В конце концов, каждый, кто нарушил условленные границы, был обезврежен и возвращён на своё место. Заломленные за спиной руки туго стягивал сияющий хомут.

– Я же вас просил! Предупреждал! – завопил Саша, видя страдания своих товарищей.

– Да пошёл ты! – злобно ответили ему.

Больше никто не осмелился нарушить тишину до тех пор, пока очередные люди в чёрных обличиях не пришли к ним. Их было много. Ровно по одному на каждого связанного. Их достаточно грубо потащили в неизвестном направлении. Саша с тревогой закричал:

– Эй! Куда вы их тащите! Не надо. Они всё осознали. Больше этого не повторится.

Никто не обращал на него внимания, кроме Роберта, который скривил недовольную мину:

– Тебе не надоело перед ними стелиться? «Простите», «больше не буду» – как маленький нашкодивший ребёнок, честное слово! Сохраняй хладнокровие и чувство собственного достоинства. Даже те, кого сейчас тащат в неизвестном направлении, верещат меньше тебя!

– Отвали, – обидевшись, ответил Саша, а старший учёный довольно крякнул, опустил голову на матрац, и продолжил смотреть в никуда.

***

Тибо двадцать лет проработал в детском театре. Как и его зрители, он был абсолютно беззлобным и открытым человеком. На самом деле, его звали Павел Михайлович, но такое имя шло вразрез с его внешнем видом и ростом. Он был кряжист, плечист и неуклюж. Лицо его совсем не походило на актёрское. Высокий лоб, узко посаженные небольшие глаза и пухлый кривой нос. Подбородок покрыт густой щетиной, которая теперь превратилась в настоящую бороду. Одним словом, с него можно было писать классический образ дворфа.

О происхождении его прозвища никто не знал наверняка. Родители бросили его ещё в детстве из-за проблем с физическим развитием. В интернате у него друзей не было, а сам он не помнил о своём прошлом. Существует предположение, что, будучи совсем ребёнком, он болезненно переживал проблему низкого роста. В интернате он бегал от одного одногруппника к другому, сравнивал рост и с грустью по-детски лопотал: «Ты бо». Сравнив себя со всей группой, на следующий день он начинал всё сначала, пытаясь найти хоть кого-то ниже себя. Со временем эта привычка исчезла, а вот прозвище прилипло – так он и стал Тибо.

Сейчас он едва мог связать два слова. Он и Фёдор провели отличную дегустацию и распевали только им известную и понятную композицию. Марк и Степан о чём-то спорили, Тарас Петрович, Михей и Анна увлечённо беседовали:

– Нет, всё-таки этот план безумен. Пустить сюда огромную свору землян! Они через сто лет разъедутся по всем направлениям, расплодятся и всё уничтожат! – твердил капитан.

– А какие у меня были варианты? Со мной особо и не разговаривали, понимаешь? Он нас позвал, скорее, для того, чтобы просто посмотреть, протестировать. А диалога никакого и не было.

– Ну, а отказаться-то ты можешь?

– Конечно. Тогда миллиарды людей на Земле замёрзнут до смерти, а Анна продолжит коротать свою вечность, паря меж деревьев в цифровом формате.

– Этому не бывать! У нас есть своё видение ситуации. Если большинство согласится пустить вас сюда ради обретения последнего тела, то будет так. Если нет, мы поступим по-своему, – вмешалась в разговор Анна.

– А это как, по-вашему? – Петрович заметно захмелел, говорил медленно, с трудом подбирая слова.

– Придёт время – узнаете, – Анна была сердита и немногословна.

Михей заметил это и мысленно направлял ей вопрос за вопросом: «Что случилось?», «Это из-за него?», «Или из-за моей глупой ревности?» Ответов не было. Михей предполагал, что, скорее всего, она молчит, боясь, что Ивраоскарь уловит и расшифрует то, чего он не должен знать.

Лингвист в это время весело прогуливался по окрестностям, периодически возвращаясь, чтобы выпить и послушать, о чём идёт речь за столом. Он даже пытался подпеть Фёдору и Тибо, но его знаний различных языков всей вселенной оказалось недостаточно для этого.

В очередной раз возвращаясь к столу и выполняя новый подход к «слезе А’круула», он едва заметно толкнул в плечо Тараса Петровича. Когда тот на него посмотрел, он, не стирая с лица раздражающей улыбки, кивнул головой, приглашая остаться с ним наедине.

– Послушай, твой товарищ в опасности, – сразу выпалил лингвист, едва они со стариком отошли от стола.

– Кто? О чём ты? Не понимаю, – Петрович, которого уже было необходимо поддерживать под руку, растерялся.

– Михей, вояка, который смотрит на меня как на добычу. Ему не в мою сторону надо с опаской смотреть. Не в мою.

– О чём ты? О какой опасности ты говоришь?

– Пока не знаю. Она хорошо скрывает свои мысли, зная, что я без труда их прочту. Отмечу, что она достаточно хороша в этом. Её разум, даже будучи нематериальным, весьма силён.

– Стой, я вообще ничего не понимаю. Не понимаю я, слышишь! Ты про Анну, да? Разве то, что она думает, не является её речью?

– Отнюдь. Во-первых, вы практически не владеете данным навыком. Вам мысль необходимо выдавать направленно. Если она просто о чём-то размышляет, не концентрируя на вас поток, вы, вероятнее всего, вообще ничего не заметите. А я замечу. И пойму её мысли, как вы понимаете речь друг друга.

Петрович потряс хмельной головой, почесал бороду и спросил:

– То есть в присутствии, скажем, десяти человек она способна «сказать» что-то так, чтобы услышали не все? А только те, в кого она мысль концентрировала, либо те, кто умеет мысли сканировать, как ты?

– Да. Причём она общается без использования языка. Видимо, на телепатическое общение они перешли несколько поколений назад.

– С ума сойти! – воскликнул старик. – А почему ты считаешь, что опасность нависла именно над Михеем?

– Он постоянный объект её мыслей. Пока не знаю, каких именно.

– Так, может, он просто ей нравится?

– Не думаю. Когда я только появился здесь, она жутко запаниковала. Едва бы она стала скрывать мысли о получении тела и уединении с любимым. Одно моё присутствие беспокоит её. Значит, есть что-то, чего ей не хотелось бы обнародовать. Конечно, есть вероятность, что Михей ей тоже симпатичен, а скрывает она совершенно отстраненные мысли, но мне кажется, это не так.

– И что ты предлагаешь? – задумчиво спросил Петрович.

– Поговори с ним. Попробуй его предупредить. Я с ним поговорить не смогу, Анна наверняка вмешается. Пусть хотя бы будет осторожным.

– Мы тоже будем за ним приглядывать.

– Я постараюсь подгадать момент и «прочитать» её. Но, повторюсь, она хороша, всё как в тумане, при этом отстранённые мысли направляет вам. Высший пилотаж! Она бы нам пригодилась!

Тарас Петрович вонзил в Ивраоскаря прищуренный взгляд:

– При первой встрече ты показался мне невероятно глупым. А теперь я и не знаю, что думать. Погоди. А как ты понял её мысли, если она не использует языка?

– Это сложно объяснить, сенсорное восприятие у нас почти одинаково, так как мы принадлежим к одному виду.

– Ничего не понял.

– Ты разговорил меня, старик. И утомил. Не злоупотребляй моим опьянением!

– Прошу! – взмолился Петрович. – Очень интересно.

– Допустим, перед вами лежит книга. Что твои глаза, что мои – они передадут одинаковый сигнал для мозга. Далее мозг анализирует этот сигнал, сравнивает его с существующими в памяти и определяет предмет. Без всяких названий. Мы на этом останавливаемся. И уже понимаем, что это. Вам же требуется ещё одна ступень. Вы, знакомясь с определённым сигналом, присваиваете ему имя. И в дальнейшем, когда вы видите предмет, ваш мозг идентифицирует не только полученный сигнал, но и соответствующее ему имя.

– Мне надо срочно выпить! – вздохнул старик и направился к столу.

Ивраоскарь, улыбаясь, смотрел ему вслед. Фёдор и Тибо уже спали. Марк и Степан давно забыли, о чём спорили, и теперь горячо беседовали с Михеем. Петрович шёл нетвёрдой походкой к столу. Анны нигде не было видно. Лингвист, на мгновение стерев с лица улыбку, пробежал зрачками по обозримому пространству, а затем не спеша поплёлся за стариком.