Читать книгу Дар случайный. Поэтические произведения разных лет - Сергей Чугунов - Страница 4

Дай мне хоть чуть-чуточку

            по тебе соскучиться…

Дай мне хоть минуточку

            поболеть, помучаться…

Я устал, ей-богу,

            дай в глуши лесов

отдохнуть немного

            от недужных слов,

от пьянящих взглядов,

            от слепящих слёз…

Ты чего? не надо… —

             это ж не всерьёз!

Нет с собою сладу,

             что-то лгу и лгу…

Думаешь, взаправду,

             без тебя смогу?

– Не говори мне: «До свиданья»,

«До завтра» – не произноси.

Не углубляй моё страданье —

Я ухожу…

– Останься!

– Не проси…

– Это последнее свиданье?

Ну, что ты скажешь в оправданье?

Что у тебя там по программе?

С другою встреча иль в любовь игра?

– Давай останемся друзьями…

– Давай, иди – тебе пора!

Вот только были ль мы друзьями?!

Как трудно ждать! О боже! как же это трудно!

Заняться нечем, да и было б – всё равно б не смог…

И громкий ход часов, губительный и нудный;

и одиночество, как верный пёс, покоится у ног…

Как трудно ждать! О, я не вынесу, наверно!

Хочу бежать… Куда? Зачем? К кому?

Тебя всё нет… Томительно, но верно,

уходит день в нахлынувшую тьму…

Любовь – как сон – нелепа, но бесценна.

Любовь – болезнь – пощады не проси.

Я страшно болен, ты мне панацеи

в ладонях принеси…

Прильну к ладоням тёплыми губами,

забуду всё, но только не тебя!

Усну навек… Но встану с петухами

и стану жить… Как прежде?

                                                            Нет!

                                                                       Любя!

пришла

   оглушила меня

           ошарашила

подмешала в кровь какого-то зелия

выкрала сердце

       ушла

          бесстрашная

и безумная

      что Офелия

Я вновь один

       смешон

обобран и права лишён

на всё

о боже

    любить – нельзя

    грубить – нельзя

убить

тоже

Мне жизнь моя дана в рассрочку,

когда я оплачу текущие счета,

болезнь поставит крохотную точку,

и поцелует смерть во влажные уста…

Но в этот миг – последний миг, печальный —

я улыбнусь: «Ты рядом, ты жива!»

И посвящу тебе свой монолог прощальный,

вплетая в стих нескладные слова…

Девушка милая, что вы читаете?

Взором печальным чьи строчки ласкаете?

Кто со страниц вам поёт о судьбе —

что вам становится не по себе?

Что вы грустите? К чему эта боль?

Вы хороши, между прочим, собой —

я б посвятил вам с десяток поэм?

В вас миллионы нетронутых тем…

Ваши глаза, если зорко вглядеться,

вмиг околдуют – и некуда деться…

Бросьте читать – этот сказочный бред

ночью измыслил безумный поэт.

Так же, как я, позабывшись на час,

чтоб не скучать – взял и выдумал вас!

Какие мы с тобою дураки,

ведём себя как кровные враги.

Нам счастье преогромное дано —

мы смотрим на него, как на кино,

в которое проникли без билета.

Друг друга мучим (глупо это!),

сидим, трясёмся, вот сейчас, сейчас

заметят нас…

                             И выставят из зала.

Скандала только не хватало…

Жаль некому одёрнуть нас,

и вправить скудоумные мозги.

Изречь:

– Эх, дураки вы, дураки!

Жизнь впереди! А вы? Увы…

Да, жизнь… конечно, вы правы.

Да, жизнь – но это слишком мало!

Казалось ты в моих руках,

но ты сильна,

                        вольна,

                                    как птица —

тебе на месте не сидится.

Ты упорхнула в облака,

меня оставив в дураках —

и мне теперь не спится…

Но не такой уж я дурак,

чтобы от счастья отступиться.

Пусть не летаю я, как птица.

Но я решил – да будет так!

Вот слажу крылья…

                                                    Кое-как

я воспарю на тех крылах.

И в белоснежных облаках

я разыщу тебя и… Ах!

Вот только б не разбиться

и не остаться в дураках.

Ещё полдня, ещё часок, ещё мгновенье:

и ты ворвёшься в шаткий мой уют;

глаза мятежные изобразят смиренье;

а губы грешные прощенье пропоют.

Я жду тебя. Я погружён в незнанье —

вдруг ты забудешь,

          опоздаешь

                    или не…

Но прибежишь ты:

        «Здравствуй!»

        «До свиданья!»

И вновь растаешь  в полуночной тишине…

Облаков медицинскую вату

пропитал алой кровью рассвет.

В новый день, словно доктор в палату,

входит тёртый и сведущий свет.

Я сегодня нешуточно болен,

душно мне, и по телу озноб.

Мниться: мимо златых колоколен

в чёрной скорби просят мой гроб.

Это ль я?

                                   Болью скованны веки,

и печаль, как печать, на устах.

Горьких слёз серебристые треки

у прохожих на впалых щеках…

Я не умер!

Не плачьте так горько!

Я ведь рядом, взгляните-ка, ну…

Я пытаюсь воскреснуть, восстать…

                                                               Но тихонько

 приподняться и то не могу…

– По-мер! По-мер! – со всех колоколен

разглагольствуют колокола…

Что вы? Что вы? Я – просто болен,

страшно болен – и все дела!

Опять погода изменилась…

Уж осень – лучшего не жди!

Всё надоело… серость, сырость

и безутешные дожди…

Озябший ветер бьётся в окна

и шепчет: «Миленький, впусти!

Здесь неуютно, скучно, мокро,

а у тебя… Ах, чёрт, прости!

И ты скучаешь… Что случилось?»

– Да так… ни горе, ни беда,

просто погода изменилась…

– Ты поругался с милой?

– Да…

«Что там случилось?»

     Прогнулось крылечко,

          скрипнула дверца,

             кольнуло сердечко…

 «Что там случилось?»

     В окно постучали,

          крикнули что-то

             и вновь замолчали…

 «Что там случилось?»

    И слёзы, и смех…

      Просто на улице падает снег!

Что заманчиво – то обманчиво,

что прекрасно – порой опасно…

Ты сегодня рыдаешь страстно,

завтра, вдруг, улыбнёшься вкрадчиво,

послезавтра, помыслить страшно,

будешь думать: «Украсть чего?..»

Разорила душу мне,

              эх, разграбила…

Одарила дружбою,

              чего ради? а?

Заболел тобой в одночасье

                          и…

не пойму любовь – это счастье

                        иль…

Я поругался

                      с девицей

                                            смелой,

я обвенчался

                       с метелицей

                                            белой,

я закружился в вихре колючем,

я подружился с горем горючим…

Кто мне поможет? разуспокоит?

Снежную стелет декабрь мне постель…

Господи боже, да что же такое? —

днём сердце ноет, а ночью метель.

Я разругаюсь

                         с метелицей

                                                    стылой,

но повстречаюсь ли

                          с девицей

                                                  милой?

Сорок сороков твоих печалей,

сорок сороков твоих причуд

я взвалил на плечи…

                                               Закричали:

– Брось, парнишка, – непосильный труд.

Не снесёшь, поднадорвёшься, сляжешь.

Оно стоит?

– Замолчите вы!

Непосильна, но не эта тяжесть —

тяжесть очерняющей молвы.