Читать книгу Зуб Кобры. Цикл «Лицом к солнцу» - Сергей Дмитрюк - Страница 3

Оглушительный сигнал тревоги заставил вздрогнуть.

– Внимание! Астронавт Влад Стив! Вас просят срочно пройти в сектор 5-Х! – разнеслось по ретрансляционной сети. Тут же снова: – Общее, информационное: отсекам семь, пять и одиннадцать задраить внешние переборки и иллюминаторы – у вас наблюдается утечка биосмеси!..

В динамике что-то зашуршало, словно диспетчер придвинул микрофон вплотную. Сказал вразумительно:

– Вы что там, с ума сошли? Штрафные часы захотели заработать? – и снова официально: – Повторяю, астронавт Влад Стив! Вас просят срочно пройти в сектор 5-Х!

Я не допил кофе, вскочил с койки, чуть не опрокинул чашку. Подойдя к двери, почувствовал, как содрогнулся пол. Контуры стен стали расплывчатыми от вибрации. Понял: только что на Стартовой причалил ракетоплан. Оглянулся, напоследок бегло осмотрел каюту и вышел.

До сектора 5-Х идти пять минут – это в самом центре «Орбитальной». Узкий, ярко освещённый коридор со стальными рифлёными стенами то и дело поворачивал: вправо-влево. Я быстро прошёл по нему, на ходу здороваясь со встречными пилотами, механиками и стюардессами и едва успевая увертываться, чтобы никого не задеть плечом. Стальной пол, покрытый толстым слоем пористого пластика, заглушал шаги. В конце коридора свернул налево, сел в лифт и спустился на две палубы ниже. Здесь тоже был коридор с рядами нумерованных дверей – жилой отсек орбитальной станции. Сразу заметил открытую дверь по правой стороне. Вошёл в каюту. У двери стоит Тадеуш Сабуро. Чуть в стороне, у откидной койки, склонился кто-то над тёмным предметом на полу. Я узнал механика Ханура со Стартовой. Почему он здесь?

Сабуро обернулся сразу, как только я вошёл. Короткая стрижка, густые светлые брови, прищуренные глаза стального цвета, ямочка на твёрдом подбородке. Сейчас он чем-то взволнован. На нём скафандр, шлем держит в руках.

– Влад! Убийство!

– Ты что, Белоголовый, спятил? – Я вышел на середину каюты, осмотрелся.

Обстановка самая обычная: привинченный к полу стол, несколько надувных кресел, откидная койка у стены. На койке – надувной матрац, подушка. Светофильтр на иллюминаторе опущен. В каюте горит люминесцентная лампа. Ханур сидит на полу и вопросительно смотрит на меня.

Я подошёл к нему, дёрнул за плечо, отстранил. На полу у койки – обугленный труп (тот самый тёмный предмет). Рядом видны оплавленные остатки металла, похоже, бывшие пуговицы. Разряд был боевой. От неожиданности я отпрянул. Взяв себя в руки, наклонился над мёртвым телом, рассматривая его.

Лицо осталось целым. Глаза широко раскрыты, потускнели; рот перекошен от боли. В правой руке короткая трубка с рукояткой, – похоже, излучатель. Обернулся к Сабуро:

– Кто это?

– Алан Торкали, пилот патрульного «Икс-84».

Я снова посмотрел на тело, выпрямился.

– Ты понимаешь, что здесь произошло?

Сабуро растерянно смотрел на меня. Потом не то пожал плечами, не то поправил скафандр. Робко произнёс:

– Убийство?

Я вздохнул, подошёл к нему.

– Почему ты в скафандре?

– Я только что с патрулирования. Сразу сюда. Мне сказали ещё на Стартовой…

Я покачал головой, прошёлся по каюте. Ханур стоял у иллюминатора и ковырял пальцем отклеившуюся эмаль.

Ещё ни разу за всю мою практику люди в Трудовом Братстве не умирали насильственной смертью. Конечно, были трагические случаи, аварии, стихийные бедствия, когда кто-то погибал, – человечество не могло до конца избавиться от подобных непредвиденных случайностей, – но всякий раз подобное становилось предметом общей скорби и сожаления.

Поэтому сейчас, неожиданно столкнувшись со столь ужасной смертью, я растерялся. Было ясно одно – этого человека кто-то намеренно убил… или же он убил себя сам, что автоматически становилось для меня совершенно невероятным и непостижимым.

Я снова повернулся к Сабуро:

– Так что же, по-твоему, здесь произошло? А, Тадеуш?

– Я же говорю: убийство, – неуверенно начал тот.

– Белоголовый! Почему ты решил, что это именно убийство? – Я приблизился к нему вплотную и заглянул в глаза. – Я вижу только этот труп. Этого пока что мало, чтобы делать какие-либо выводы!

– А у тебя есть какие-то другие соображения на этот счёт? – спросил Сабуро.

Я не нашёлся, что ему ответить. Растерянность во мне начала сменяться раздражением, но я сдерживал себя, понимая, что никто ни в чём не виноват. Покосившись на труп, спросил:

– Сюда кроме вас кто-нибудь заходил? Обстановка, надеюсь, осталась прежней?.. Могу я хоть на это надеяться?

– Всё по инструкции, – заверил Тадеуш. – Только я и… – Он покосился на механика. Тот молчаливо сидел на выступе иллюминатора.

– Может, это кто-нибудь из волонтеров? А, Влад? – Сабуро с надеждой смотрел на меня.

– Возможно. Об этом пока что рано говорить. Всё обсудим в кают-компании.

Я положил руку на плечо механика.

– Вот что, Маат! Опечатай пока каюту, до выяснения… Чтоб никто не совался без надобности. Нужно будет обработать тело криосоставом, – обратился я к Сабуро, подталкивая его к двери. – Хоть труп и «поджарен», но будет разлагаться. И вызови экспертов из медицинской части Орбитальной.

Сабуро согласно кивнул. Уже на пороге я снова обернулся. Подумав, сказал Хануру:

– Маат! Возьми у него излучатель, только руку оберни чем-нибудь!

Механик достал носовой платок, присел около трупа. Осторожно вытащил излучатель из стиснутых обугленных пальцев. Протянул его мне. Я сунул оружие в пластиковый мешок и вышел. В коридоре ждал Сабуро. Несколько секунд я смотрел, как Ханур закрывает дверь и припечатывает пломбу, затем пошёл по коридору. В кают-компании никого не было. Тадеуш устало сел на надувной диван, положил рядом шлем.

– Да сними ты эту шкуру! – не выдержал я, глядя на его потное, раскрасневшееся лицо.

Сабуро молча стал отстёгивать ремни с приборами. Я остановился около иллюминатора, нажал кнопку – стекло прояснилось.

Значит, всё-таки убийство?.. Я пытался прогнать от себя эту мысль, но она казалась в сложившейся обстановке самой разумной. Сейчас нужно отбросить всякие эмоции и взглянуть на ситуацию глазами профессионала. Ведь я профессионал, в конце концов!

Недаром Громов предупреждал, что может сложиться ситуация, потребующая опыта и знаний нашей специфики. Может быть, связаться с ним и спросить совета?.. Нет, нельзя! Надо разбираться во всём самому.

Я взглянул на часы. На циферблате девять утра. До вылета час. А тут ещё это навалилось! Обернулся к Сабуро.

– Что ты обо всём этом думаешь?

– Я? – Тадеуш пожал плечами. Вдруг его прорвало: – А что я могу думать об этом, Влад? Вчера Торкали был на патрулировании. После этого отдыхал. Сидел в видеотеке, развлекался с друзьями. Вечером вернулся к себе в каюту. После этого его больше никто не видел… в живых. Я спрашивал ребят, тех, что расположились рядом с ним: у него всю ночь было тихо. Никаких подозрительных звуков или шума никто не слышал (это и понятно, ведь излучатель убивает бесшумно). Только среди ночи в каюте Торкали был слышен какой-то шум, словно уронили стеклянную посуду на пол.

– Стеклянную, говоришь? – Я в задумчивости повертел небольшой хрустальный шар в металлическом блюдце на столе. – Но ведь пол в каютах покрыт вспененным пластиком, да и посуда на «Орбитальной» не стеклянная… Странно. И больше ничего?

– Ничего! – Сабуро помолчал, потом сказал как бы в раздумье: – Влад! Вчера прилетел ракетолёт из Сообщества…

– Ну и что? Ты думаешь, это как-то связано со смертью Торкали? Они прилетают сюда каждую неделю!

Тадеуш неопределённо пожал плечами, сказал:

– Н-не знаю… Может, я просто ошибаюсь, но ведь раньше ничего не случалось. А тут сразу: и этот ракетолёт, и эта смерть…

Я внимательно посмотрел на него.

– Послушай, Белоголовый! А ведь в твоих рассуждениях что-то есть! Если вдуматься, то смерть Торкали действительно может быть как-то связана с этим ракетолётом из Сообщества… Но связь какая-то уж очень тонкая. Не исключено, что всё просто чистая случайность… Вот что, Тадеуш!

На панели визиофона замигал розовый огонёк вызова. Я перегнулся через стол, нажал кнопку, включая обратную связь. С экрана улыбнулся Юлий Торрена: худощавый, рыжеволосый, лицо длинное, словно вытянутое.

– Влад, ты как?

– Если ты о моём здоровье, то хорошо, а если о делах, то значительно хуже!

– Что у тебя? Что-нибудь произошло?

– Убийство… или самоубийство… – Я покосился на Сабуро. Тот с сомнением покривился. – Пока что не ясно. Как записано в классификационном справочнике: «…обнаружение мёртвого тела с явными признаками насильственной смерти». Вот так-то!

Правая бровь Торрены чуть приподнялась.

– Когда это случилось?

– Сегодня утром… – Я взглянул на большие настенные часы, отмерявшие земное время. – Вернее, вчера вечером. Точнее скажут эксперты.

– Причины найдены?

– Пока ничего. Все причины – обнаружен в своей каюте; поражён боевым разрядом излучателя; никаких следов и видимых причин случившегося. Свидетелей тоже нет. И вообще, пока ничего! Всё как-то цепляется одно за другое, а соединить пока вместе не возможно.

Торрена на минуту задумался, почесал в затылке.

– Да, трудная задача! Но я к тебе не за этим.

Я усмехнулся и переглянулся с Сабуро. По-моему, ничего важнее случившегося для нас сейчас не было.

– Могу тебя обрадовать, – продолжал Торрена. – Твоя «звёздная командировка» подходит к концу.

– Как так? – удивился я. – По графику мне ещё четыре месяца находиться на Орбитальной!

– Ты что, забыл про новшество Громова? – удивился Юлий. – Хочешь не хочешь, а раз в два года обязан пройти курс спецпереподготовки! Так что передавай все дела своему заместителю… Кто у тебя там? Сабуро? – Торрена наклонился к экрану; кивнул, здороваясь с Тадеушем, словно только сейчас заметил его. Снова повернулся ко мне. – И возвращайся на Землю. Думаю, тибетский воздух будет тебе полезен после атомарного кислорода!

Я посмотрел на Сабуро. Он опустил глаза, явно не одобряя этой затеи в сложившейся ситуации.

– Вот что, Юлий! – Я снова повернулся к экрану. – Я останусь на «Орбитальной» ещё какое-то время!

– Ты это серьёзно?

– Вполне. Мне не нравится вся эта история. Что-то в ней не так… А здесь, сам знаешь, из Охранных Систем только мы с Тадеушем. И я не могу оставить его одного в такой ситуации. Нужно хотя бы наметить версию, чтобы ему стало легче с расследованием… Ну, хоть часа на четыре я должен задержаться, до ближайшего пассажирского рейса.

– Ну-ну, смотри… А впрочем, как знаешь. Я думаю, ничего страшного не будет, если ты задержишься на несколько часов. Всё равно в карантине торчать придётся. Ладно, Громову я всё объясню, но чтобы не позже, чем через пять часов, ты сидел в ракетоплане, летящем на Землю! – Юлий оглянулся, наклонился к экрану. – Ну, всё, Влад! Кончаю связь! Мне пора. До встречи на Земле…

Торрена на прощание кивнул нам обоим, и экран погас.

– Наверное, с Базы предупредили о перегрузке линии связи, – уныло сказал Сабуро. – Чтобы подолгу не болтали и не забивали эфир.

Я согласно кивнул, взглянул на часы.

– Ладно. Вернусь, договорим. А пока вот что! Выясни, с кем общался вчера Торкали, после патрулирования, что делал: конкретно, по часам, насколько это возможно. Какое у него было настроение… В общем, всё, что касается Торкали. Возможно, появится какая-то связь с кораблем из Сообщества… Кстати, он всё ещё на «Орбитальной»?

– Нет. Стартовал в шесть утра. – Сабуро достал свою электронный памятный журнал, нажал клавишу. – Точно по графику. Никаких отклонений. Запросил разрешение у Службы «Купол», получил координаты «коридора» и сразу же улетел.

– Хорошо. Да, вот ещё что! Свяжись с Базой, пусть дадут сводку «метеоритной погоды» на ближайшие часы.

– Всё-таки решил лететь?

– А что делать? Нужно… Ну, ладно. Действуй! Я уже опаздываю! Нарушу график, База начислит штрафные часы и вычтет их из общего стажа лётной практики.

– Ни пуха! – Сабуро показал большой палец: всё в порядке.