Читать книгу Сёма-фымышут - Сергей Е. Динов - Страница 4

Привет, как сложилась жизнь?! Пишу письмо, не рассчитываю на ответ. Расстались без прощаний. Адреса утеряны. Года прошли. Не один десяток. Страшно подумать: полвека! Чёткие образы стёрлись. Остались в памяти размытые, но яркие детские воспоминания, эмоции, истории, дополненные взрослыми размышлениями и уточнениями.

Не все оказались в ФМШ, «продвинутой по пути к большой науке», за «выдающиеся» математические успехи на школьных олимпиадах. Некоторых детей собирали по Союзу за необычные достижения в технике, склонность к прикладным наукам, за «нестандартность» мышления.

Авиамоделисту сначала даже не сообщили, что в средней школе работает отборочная комиссия из научного городка. Учитель по русскому языку и литературе Ягодкина (с благодарностью помню её фамилию!), милая, улыбчивая, терпеливая женщина, небольшого росточка, полноватая, похожая на Добрую фею из сказки, остановила в коридоре, удивилась, что «круглого» отличника не пригласили, посоветовала самому явиться на собеседование. Мне везло на учителей литературы!

Промолчала суровая, уничтожающая своим взглядом и безразличием, директриса школы с фамилией Томат. Промолчала математичка Раиса-биссектриса, крашеная блондинка, худющая, симпатичная, ухоженная дама, со зловредным характером скрытной стервы. Она не любила чужих детей. А чужих была – целая школа, с обозначением классов до буквы «Д», по 30—35 человек в классе. При всех своих бесконечных придирках, «Биссектриса» выставляла упёртому, своенравному мальчишке пятёрки по своему предмету.

Никто из учителей средней школы, кроме Ягодкиной, не оценил напряженных трудов семиклассника по бесчисленным «общественным» нагрузкам и поручениям, способности выручить класс в «нужный», ответственный момент, в одиночку разрисовать к «красной дате» стенгазету на два склеенных рулона ватманских листов или экстренно выписать плакатными перьями лозунг к «Первому мая» или «Седьмому» ноября.

«Препы» и «шкрабы»4 «начальной», как я ее называю, школы умолчали перед «научной» комиссией о достижениях отличника в учебе и «разрядника» в спорте и авиамоделизме, а ведь набирали кандидатов именно в «технический» класс. Странные, непонятные для детей интриги взрослых уже тогда были свойственны общеобразовательной системе «соцобщества».

Хотя, возможно, не хотели отпускать «отличника боевой и политической», чтобы не снижать показателей школы в «борьбе за переходящее знамя передовиков».

Вспомнить этими лаконичными строчками о давней несправедливости взрослых по отношению к «чужим» детям, сплюнуть, простить и забыть.

Авиамоделист не был «мямлей», но не отличался, в то время, решительным характером, а тут разобиделся. После уроков, «без спроса» родителей, укатил автобусом за железнодорожный «переезд», нагрянул в методический кабинет ЦСЮТа5, когда собеседование подходило к завершению, спросил, сунувшись в щель двери: тут ли набирают в «спецшколу»? Нашел в себе смелость пошутить, что хочет отправиться на «спецзадание».

На суд научной комиссии мальчишка притащил «бойцовку»6. «Летающее крыло» из палочек и реечек, надо признаться, было без особых технических новшеств. Но молодых учёных порадовал теоретический энтузиазм юного абитуриента в области моделей самолетов, в перспективе, управляемых программным механизмом, со специальной «продырявленной ленточкой», заранее «набитой» перфолентой7.

Снисходительно-одобрительно приняли гости попытки неуёмного «авиамодельщика» заставить пролететь пару метров по комнате «махалётик», в локоть длиной, склеенный из соломинок и папиросной бумаги. Модель беспомощно трепыхала крылышками, будто бабочка-переросток, тут же падала к ногам конструктора, и в последний раз – с истеричным жужжанием распустившихся жгутов «резиномотора», от окончательной поломки привода к качалкам крыльев.

– Не расстраивайтесь. Тяжеловата конструкция получилась, – участливо «констатировал» худой очкарик из комиссии, но обнадежил:

– Применить облегчённые материалы, и полетит ваша птичка за милую душу.

Мне везло по жизни на участливых очкариков. Тепло вспоминаю нашего «зачумленного наукой», нерасторопного, «вечно» растрепанного доцента Воробьёва, физика и замечательного очкарика.

В тот раз ребёнок внутри «насупленного» «авиамодельщика» как раз расстроился невероятно и закусил губу. Взрослый подросток нашел в себе силы пошутить, что пилот получил в «дёрганной трясучке» полёта «махательного аппарата» сотрясение «мозгов», потерял сознание и врезался в землю.

Вероятно, за оригинальность мышления о бескрайнем космосе, «взрослые» рассуждения о современной науке и технике, за практические знания в области экспериментальных, свободнолетающих моделей («таймерок»8, «махалётов»9 и проч.) его все-таки занесли в список кандидатов, пригласили в августе приехать в Академ-городок.

Судомоделисты попали в ФМШ самыми невероятными путями.

О чем рассказывать необходимо отдельно и более подробно, возможно, в следующих повестях с названиями, скажем, «Моделисты», «Скачки», «Гитары из парт» или нечто подобное.

Кандидаты в «фымышата», кто «слетелся» в Летнюю конкурсную школу, оказались мальчишками смышлеными, «рукастыми», работящими, умели мастерить плавающие копии парусников, крейсеров, канонерок10, а так же электрогитары, колонки для усилителей, много другое удивительное и полезное в «народном хозяйстве».

Среди нас оказался уникальный умелец, кто смог изобрести и смастерить невероятные, замысловатые механические «авторские» игрушки.

Да-да. Необычные, по тем временам, игрушки. Лягушку, с тельцем, выдавленным из пластин алюминия, с колесиком-эксцентриком под брюхом. Механическое чудище разевало пасть при движении, заглатывала мелкие предметы, специально разбросанные по полу пуговицы, комки бумажек.

По коридору общежития бегал огромный таракан на шести лапках, на вибродвигателе, сначала скрученный из проволоки…

«Электроники» выращивали мудрёные радиосхемы.

О радиотехниках разговор особый. Некоторых «электроников» добирали позже, в девятый класс. Но обо всем по порядку.

Как сложилась твоя судьба, одноклассник?

В ФМШ, как мне помнится, тебе удалось проучиться всего один семестр. Интернат для «одарённых» детей не стал для тебя «альма-матерью», хотя, надеюсь, остался надолго в доброй памяти суровой няней и заботливой «альма-мачехой».

Можно будет в старости, со «светлой» печалью и приятной ностальгией, гордиться, что в детстве была предпринята попытка окончить «спецшколу».

Спросишь: как мы теперь и как мы тогда? Все ли доучились?

Теперь – нормально, терпимо. Средне… статистически. Живем, грустим, радуемся. Детям и внукам. Боремся с «бытовухой», выживаем в новых условиях российского дикого капитализма.

А тогда? В школьные времена? Тогда было замечательно. Вспоминаем с удовольствием и приятной ностальгией.

Доучились в ФМШ не все.

Восьмой «технический» класс, если помнишь, был при академической школе научным и практическим экспериментом.

Как, собственно, вся физико-математическая, химико-биологическая школа при НГУ11.

Химиков и биологов обидели, не включив, понятное дело, по эстетическим соображениям, в официальное название школы.

ФМХБТШ звучало бы слишком длинно, вычурно, замысловато. Но, согласитесь, занимательно и внушительно. «Тэ», как вы понимаете, было бы упоминанием о специализации нашего класса.

Академики М. А. Лаврентьев и А.А.Ляпунов.

Отец-основатель, попечитель школы12, академик Лаврентьев, президент Сибирского Отделения Академии Наук СССР, всё мудро и правильно задумал. С большой и дальней перспективой. Собирал одарённых детей по всему Советскому Союзу под бравый лозунг Михайлы Ломоносова: «Российское могущество прирастать будет Сибирью».

Будет. Много позже. Даже наше поколение этого «прирастания», похоже, не застанет.

В то время мало кто ожидал, что так скоро развалится, рухнет грандиозная империя, с гордым название Союз Советских Социалистических Республик. И разнесет пылью по всему земному шару ростки нескольких талантливых поколений инженерии, учителей-новаторов, ученых, так и не «произросших» на Родине.

Второй набор в технический «восьмой-четвертый» класс, напомню, был экспериментом. По инициативе академика М. А. Лаврентьева создали технические классы с трехгодичным обучением на базе КЮТа (Клуба Юных Техников).

Первый набор вдохновил, обнадежил учёных и педагогов. Научный совет решил продолжить эксперименты и приглашать в академическую школу детей продвинутых не только в науках и общественных знаниях, но и в технике. Детей рукастых, головастых, с природной смекалкой и сообразительностью.

По дальневосточным, зауральским, средне-азиатским, прочим задворкам социмперии, преуспевающей, в основном, на бумаге, в лозунгах, в «бурных и продолжительных аплодисментах» на партийных съездах, а так же, реально, – в космосе и вооружении, – проехалась комиссия из Академ-городка, созвала на отборочный конкурс в Летнюю школу самых, что ни на есть, – странных, неуемных, непоседливых. В общем, одаренных.

Мальчишек, пропахших горючкой с примесью эфира и касторки для авиа-, авто- и судомоделей. Умельцев, способных в третьем классе начать с малого: выпаять крохотный детектор из родительского приемника «Турист» или «Регонда»», сунуть с примитивной электросхемой в спичечный коробок, с увлечением слушать радиостанцию «Маяк» с друзьями во дворе дома, прицепившись проводком к пожарной лестнице, используя в качестве антенны.

Будущих верных друзей, умеющих выслушать проблемы друг друга за «грузинским» чаем, заваренным водой, вскипяченной керамическим сопротивлением в стеклянной банке.

Детская мешанина, несуразица, хаос в головах, набранных в Летнюю школу, ребят никак, казалось, не вязалась с академической сложностью, стройностью и теоретической грандиозностью учений здравствующего в те времена, например, академика Ляпунова, по учебникам математики которого им предстояло учиться.

Руководители выездных, отборочных комиссий были смелыми, рисковыми молодыми учеными. Они решили соединить несовместимое, понаблюдать в процессе учебы за детьми «продвинутыми» и неординарными в академической науке и за детьми практического ума и соображения. Создать симбиоз для научного и практического взрыва идей будущих инженеров и ученых. Хотя, надо сказать, некоторые из наших одноклассников окончили седьмой класс средней школы круглыми отличниками и в математике «шарили» ничуть не хуже «надутых восьмиклашек» – «академиков».

Второй, в истории школы, набор в наш класс, извините за напоминание, был продолжением первого эксперимента. И не претендовал на свою букву «Тэ» в математической формуле школы «Фэ-Мэ-Ша».

Именно «Фэ», именно «Мэ». Не помню, чтобы кто-то называл школу по грамматическим правилам через «эФ» и через «эМ».

После зачисления в «восьмой-четвертый-технический», который через год станет «девятым-первым», мальчишки узнают, что «академики» – ученики других восьмых классов, прозвали их небрежно – «трактористами».

Бойкие, смышленые, пацаны впервые оторвались от родителей, приехали поездами, слетелись самолетами со всего Союза в замечательный научный городок среди высоченных сосен близ широченной реки Обь. Мальчишки освободились от опеки родителей и были в восторге от «полной» свободы. Им было наплевать, кто и как из ровесников обзывается «за глаза». За «обзывки» в лицо можно было тут же заработать в глаз. У «трактористов», при личном оскорблении, как вы понимаете, кулак в кармане не залеживался. Ученики «восьмого-четвертого» сами себя называли: «техники» или «технари». К десятому классу они отучили, кого бы то ни было, оскорблять и обижать технарей.