Читать книгу Выползина. Портал 55. Дневники 90-х. Роман - Сергей Е. Динов - Страница 9

Через полчаса Федор с подполковником Тарасовым, которого он прозвал для простоты и для самого себя, по армейским присказкам, «подпол», ехали в одном купе и тихо, дружески беседовали, чтобы не разбудить попутчиков на верхних полках. Пили чай с печеньем, как два старых знакомых, жаловались друг другу на жизненные неурядицы, бандитскую «перестройку», инфляцию, грабительскую приватизацию и безумный рост цен на продукты.

Сонный, уставший от переживаний дикой ночи Федор с умилением любовался усталым отеческим лицом седовласого подполковника. Складки кожи и морщины его лица вылепливали необычайно гармоничную, мужественную маску настоящего мужчины, прожившего хорошую, сложную и опасную жизнь, за которую не стыдно. Именно таким Федору представлялся, погибший в первые дни войны родной брат отца, от которого в доме даже фотографий не осталось. Это было для Федора недосказанной семейной тайной. Хотя, как он подозревал, дядя Толя был репрессирован, после возвращения из зарубежной командировки перед самой войной, и погиб под Сталинградом в штрафных батальонах.

Серые, водянистые глаза пожилого подполковника, словно замутила, затянула поволокой вековая горесть его поколения, печаль и разочарование жизнью. Так бывает, наверное, у хорошего, порядочного семьянина в пенсионном возрасте, когда понимаешь, что все вышло не «по твоему», не как планировалось: единственная дочь выскочила замуж за пьяницу или за неудачника, жена совсем опустилась, разъелась, располнела и подряхлела, кроме барахла, сплетен по телефону с подружками и телевизора, ничего вокруг не замечает и знать не желает.

Неожиданно заговорили о внешней и внутренней политике.

– Ты прав, капитан Ипатьев! Прав! – признался вдруг подполковник, перебивая категоричное красноречие Федора относительно «красного» большинства Думы. – Вот на счет этого прав, конкретно.

– Если к власти придут нынешние коммунисты, что не дотянулись, в свое время, до партийного корыта, то высосут и выпотрошат всю страну без остатка!

– Но! А эти… твои дерьмократы, та сазать, правительство и депутаны позорные, – прохрипел подполковник, – не всё еще высосали?! В регионах голодают, зарплату людям не платят месяцами! Свет в больницах отключают! Когда такое было при Советах?! Ээээ, о чем я толкую с подрастающим торгашом! Так что, уж помолчи, как тебя там? Товарищ Бролер.

– Дилер, – обиделся Федор.

– Какая разница?! Брокер, дюкер, хрюкер! Напридумывали, переняли всякую западную хрень!.. Но да я, та сазать, не о том… Ты прав, парень, в одном: убить хотели гражданку Фролову. Траванули всё купе, так, на всякий случай. Убрать решили и лишнего свидетеля заодно…

– Хорошенький «всякий случай», – просипел Федор от ясного осознания, на сколько близко находился от смерти. – Лишним свидетелем мог оказаться я…. Если бы не слепой случай…

– Счастливый случай… для вас, гражданин Ипатьев… При первом, довольно беглом осмотре, выяснилось, что гражданин Сачиков Геннадий Петрович первым погиб от отравления газом… Слабое сердце, похоже… Это место по проездному билету принадлежало гражданке Фроловой?

– Кому? Ах, да! Ей!.. – с ужасом подтвердил Федор, чувствуя, как тело начинает покалывать, будто он прорастал иголками, как еж.

– Тот, кто сунул трубку в ногах постели Фроловой, думаю, рассчитывал умертвить, прежде всего, – ее, – заявил подполковник Тарасов. – Профессионалы. Работали уверенно, нагло и расчетливо.

– Отморозки, – прошептал Федор. – Раскрошили спичечный коробок, открыли купе, чтобы проверить погибли люди или нет. И багаж весь забрали

– Багаж забрали, – согласился подполковник и удивился:

– Какой коробок?

– Толстяк Сачиков, как перебрался ко мне в купе, перед тем, как лечь спать, предложил запереть дверь на коробок, вложить под защелку. Для безопасности. На спичках, помню, была этикетка «ФСК»…

– Ааа, – сообразил подполковник. – Сам так делаю иногда… Нда. Но после беглого осмотра места происшествия, – никаких пока зацепок…

– А пальцы?! Отпечатки пальцев?! – воскликнул Федор. – Их же там двое было! В шапочке и короткостриженый!..

– Поездная бригада всё залапала. Взгреть бы их всех за пьянство самой жёсткой докладной! Да толку-то?!

– А следы? – не унимался Федор.

– Какие следы? – удивился подполковник.

– На половике коридора, от рифленых подошв. Когда я вышел ночью из купе, были видны четкие следы этих двух… типов. Сорок три и сорок пять. Размер ботинок. Как у туристов.

– Что ж ты, мать твою, сразу не доложил?! – пророкотал подполковник.

– З-забыл.

– Забыл… Эх ты, Федя, – с горечью упрекнул подполковник, – это же горячие следы, улики! Надо было сфотографировать!.. Эээх. Поездная бригада всё затоптала. Все следы преступления… Идиоты.

– Угольные были следы, – добавил Федор. – Ах, вот, чуть опять не забыл…

Он вспомнил о носовом платочке с мазком угольной пыли и выложил комочек на столик перед подполковникоменную душу рался ко мне, предложил дверь запереть еще и на коробок, вложить под защелку. по понятным литера.

– Любопытно, – пробурчал Тарасов. – Образцы угольной пыли?

– Именно…

Авторучкой подполковник перевернул комочек платка, осмотрел грязную часть и завернул в рекламную листовку РЖД.

– Перешлю в следственный, как вещдок. Пусть ковыряются…

– Рисунок подошв хорошо разглядел, товарищ Подпол… ковник. Запомнил. Могу зарисовать, – предложил Федор. Зрительная память его никогда не подводила. Ему легче было, например, запомнить цифры номера телефона, нарисовав их на бумажке.

– Это дело, брат, – одобрительно отозвался Тарасов, раскрыл перед Федором на столике потрепанный блокнотик с записями, отлистал, нашел чистую страницу и положил сверху шариковую ручку.

Федор прилежно зарисовал первый отпечаток туристического ботинка, с грубым, характерным «протектором», как у трактора. Второй отпечаток вырисовывал более тщательно, выглядел он витиевато, будто новогодняя ёлочка с игрушками – шариками.

– Обратите внимание, товарищ подполковник, – добавил наблюдательный Федор. – У этих отпечатков, простой рифленой подошвы, без узоров, – он ткнул авторучкой в рисунок, – левый след отпечатался полностью, от каблука до носка. У правого – везде, по всему половику в коридоре вагона отпечатался только носок… Это говорит о чём?!

– О чём?! – снисходительно усмехнулся Тарасов.

– Что предполагаемый убийца и грабитель крался или припадал на правую, будто бы травмированную, ногу.

– Молодец! Грамотно провел предварительное следствие. Хвалю, – одобрил Тарасов, спрятал блокнот во внутренний карман кителя. – Зрительная память, товарищ Ипатьев, у тебя – что надо!

– Могу и тех типов изобразить, – угодливо предложил польщенный Федор.

– Позже. Следаки вызовут и по твоим описаниям составят портреты подозреваемых…

– У вас есть версии, товарищ подполковник?

Тарасов мрачно, с легким презрением усмехнулся.

– А у вас, товарищ капитан?

– Звенящая пустота в голове и дрожь в членах, – признался Федор, – и чесотка в носу и горле. От газа. Нанюхался… Не сдохнуть бы! Тьфу – тьфу-тьфу, – и он поплевался через левое плечо.

– Типун те на язык, сынок! – возмутился подполковник Тарасов и явно смягчился к «сынку». – Накличешь беду. Надо бы тебе провериться. Зайди в поликлинику. Легкие проверь, бронхи и всё такое… Газ привел к смерти предположительно минут за десять. Проводница правильно сделала, что проветрила купе, прежде чем полностью открыли дверь. Иначе бы, пострадали многие, кто был в тот момент рядом… Преступники, видать, с противогазами были, – размышлял старый милиционер. – Серьезно подготовились.

Федор еще раз поплевался через левое плечо, скрестил пальцы на обеих руках, попытался и на ногах, но в кроссовках не получилось. Других противоядий от сглаза не припомнил, потому нервно затараторил:

– Хотя, если не сдерживать фантазию, товарищ подполковник, полагаю, киллеров могла нанять мафия какого-нибудь угольного бассейна, «общак» которой и утащила в Аргентину в свое время Вероника… Эээ, Надежда которая… с ейным бандитом Эдуардом по кличке Штырь.

Подполковник печально усмехнулся.

– Эт вряд ли. Батяня мой служил в уголовном розыске Экибастуза. Уж куда как горняцкого городка. Поверь, сынок, даже там преступники не оставляли следов угольной пыли. Нет, надо искать гораздо ближе, – и подполковник строго взглянул собеседнику в глаза.

– Я тут не при чем. Совершенная случайность эта встреча, – заявил Федор.

– Всякие случайности – закономерны, – изрек подполковник Тарасов. – Служил одно время со мной еще в Серпухове старлей Грибанов Павел… Дементьевич, кажись. Так вот, Грибанов умудрялся почти при каждом выезде на место происшествия в дерьмо ногой или рукой угодить… Все обойдут, а Грибанов, обязательно, – вляпается. Несло, воняло от него вечно как от армейского сортира, даже паталогоанатомов воротило. За глаза его, конечно, называли гомнюком. В глаза – Ляпом. Так по жизни выше старлея наш Ляп и не поднялся. Хотя храбрец, головорез был отчаянный, кидался под пули, как сумасшедший. Не поверишь, ни одной царапины, ни разу, за все годы службы не получил. Даже в Афгане… Погибали наши товарищи, были тяжелейшие ранения, становились инвалидами. А Ляп – цел и невредим, но, как всегда, – в полном дерьме. Так на пенсию и вышел. Ляпом. Старляпом.

– Это вы к чему? – осторожно поинтересовался Федор.

– К тому, что когда вокруг полно дерьма, угодить в него не сложно.

– Это так. Но, может, он все-таки сам в штаны поднапускал.

– Кто?

– Грибанов ваш, Ляп который.

– Вряд ли, – неуверенно возразил подполковник, – в трусости замечен не был… О! «Обухово» проехали. Скоро Питер.

За окном проплывало акварельное разноцветие осени размытое легким утренним туманом. Старые кирпичные корпуса легендарного завода смотрелись как багровые нагромождения кленовой листвы на полотне кубистов.

Федору захотелось тихо заплакать от благодарности к добрейшему подполковнику Тарасову и даже к распоследней стерве Веронике, которая по паспорту оказалась Надеждой и украла его вещи. Но при этом, при непостижимой игре случая, спасла себя и его от смерти. Федор решил, что когда вернется домой, отоспится, съездит, поставит в Александро-Невской лавре свечки за упокой души Сачикова Геннадия Петровича и настырной дамы с дурной фамилией Дырнышева Нинелла Аганезовна. Женщина прямо-таки рвалась на встречу своей смерти и поимела на прощание минуточку плотского удовольствия, следы которой зафиксировали позже судмедэкспертиза и бесстрастные милицейские протоколы. Вот тебе и параллельные миры: шаг – и уже в другом измерении. Печально.