Читать книгу Красное и белое. И серо-буро-малиновое - Сергей Геннадьевич Светуньков - Страница 11

Разделение по вышеизложенным идеологическим соображениям вскоре обернулось и расколом глуповского общества. В Петрограде большевистское правительство разогнало Учредительное собрание, что вызвало дополнительную волну противоречий среди глуповцев. Одни глуповцы твердили, что Учредительное собрание должно было решить форму власти в России, поэтому большевики совершили преступление, навязывая стране свою волю, а другие глуповцы заявляли, что правильно большевики сделали – передали власть Советам, а поскольку Советы – это народ, то народ и должен управлять страной. К тому же, делегаты Учредительного собрания выбирались по старым схемам, по указке попов и помещиков, а помещиков-то теперь и нет! Так что и Учредиловки также нет!

Елизавета Ани-Анимикусова, оказавшись в той части России, где влияние большевиков было минимально, оказалась втянутой в поток событий, который ринулся на страну после разгона Учредительного Собрания. Она открыто порицала большевиков и на часть своих денег на Юге России организовала в составе формирующейся Белой Армии отдельную Глуповскую дивизию, с которой в конце лета и вошла в пределы Глуповской губернии. Те глуповцы, которые были постарше, и были против обобщения жён, добровольно записывались в ряды Белого движения и становились бойцами Глуповской дивизии. Других мобилизовали в дивизию силой.

Пользуясь тем, что Советы на местах занимались экспроприацией экспроприаторов, и не задумывались о других важных делах, Глуповская дивизия захватила без боя половину губернии и провозгласила Головотяпскую республику. Первым президентом Головотяпской республики была выбрана на альтернативной основе Елизавета Ани-Анимикусова. Дело было так.

Захватив родовое гнездо Ани-Анимикусовых, село Болотно-Торфяное, Елизавета обнаружила, что усадьба была разграблена и разорена. Поэтому, первым делом, она велела выпороть всех крестьян села без разбора возраста и пола. Пороли даже грудняшек. Затем она провела личное дознание по факту разграбления усадьбы. В этом ей активно помогал приехавший вместе с ней как зам по тылу Глуповской дивизии купец Толстопузов, который был произведён в поручики и возглавлял комиссию по дознанию, и отец Серафим, ссылавшийся на Святое писание в процессе пыток крестьян:

– Сказано, – подняв указательный палец вверх, торжественным голосом блеял Серафим очередному допрашиваемому, – «Вот, наступают дни, в которые Я подсеку мышцу твою и мышцу дома отца твоего», Первая Книга Царств. И делалось это за меньшие злодеяния, нежели устроили в барской усадьбе вы, охальники! Так что, подсекайте его господин подпоручик, подсекайте, пусть вспомянет Господа и признается, где наворованное!

Членов сельсовета Болотно-Торфяное, которые приняли решение об экспроприации поместья и размещения в ней сельской школы, четвертовали, а княжеское имущество сыскали по домам крестьян и вернули владелице. В тех домах, где находили спрятанное награбленное имущество, хозяина вешали, а если крестьяне сдавали награбленное добровольно, то их только секли повторно и отпускали. Помещичьи земли также вернули их законной владелице вместе с выращенным на них урожаем. После восстановления справедливости, солдаты согнали всех жителей деревни и ближайших окрестностей на площадь перед церковью села Болотно-Торфяного.

На самом высоком месте площади ещё висели останки четвертованных. Елизавета взошла на сколоченный помост недалеко от четвертованных, и вопрошала у народа:

– Головотяпской республике нужен президент. Я предлагаю себя в президенты. Есть альтернатива? Выбирайте! Кто за меня – поднимите вверх руки!

Собравшиеся покрутили головами в поисках другой женщины по имени «Альтернатива», кажется, её Елизавета так назвала, но не увидели никого, кроме четвертованных. Поняв из этого обзора, что представляет собой «альтернатива», все подняли руки вверх за Елизавету. А многие из тех, кого высекли только что, подняли вверх даже обе руки.

Так на альтернативной основе единогласно Елизавета Ани-Анимикусова стала первым президентом Головотяпской республики.

Первым своим указом она отменила власть Советов по всей независимой Головотяпии, отменила все указы и декреты Советской власти, повелела всех советских разыскать и выпороть, и взвалила на себя тяжёлую обязанность по властвованию в республике, пока не будет собрано Головотяпское Вече – оно и решит, какой быть Головотяпии – республикой, монархией или ещё чем. Утвердила она и указ о правилах выбора делегатов на Вече, месте и времени Вече.

В Глупове и не заметили, как вдруг к городским стенам подошли хорошо дисциплинированные войска Елизаветы Ани-Анимикусовой, в которую влились выпущенные из тюрьмы арестованные советской властью буржуины и их приспешники. Эти войска готовились войти в город Глупов, поскольку он был объявлен особым указом Елизаветы столицей республики. Елизавета даже послала впереди своего войска гонца с требованием к РКНК признать Головотяпию, а её – президентом Головотяпии.

Гонца посадили в тюрьму, а Зойка Три Стакана собрала Совет и, после недолгих дебатов, Совет принял воззвание к Глуповцам и жителям губернии под названием: «Все на борьбу с Лизкой!». В воззвании говорилось о том, что революция в опасности, что Елизавета хочет вернуть на трон царя, а землю и фабрики отнять у трудового народа. Поэтому все должны записаться в Красную дивизию с тем, чтобы защитить дело революции. Были нарисованы и выпущены большим тиражом соответствующие плакаты, на которых Елизавета Ани-Анимикусова была изображена в виде большой и толстой зелёной лягушки, поедающей в панике разбегающихся от неё тощих крестьян и рабочих. Поручив создание Глуповской Красной дивизии комиссару по военным делам Живоглоцкому, Зойка Три Стакана с Камнем и с матросами отправилась поездом в Петроград за советом и помощью.

Главным помощником Живоглоцкого в формировании Красной дивизии был Ситцев-Вражек, хоть и меньшевик, но вошедший в головотяпское правительство. Ситцев-Вражек занимался вопросами комплектования подразделений, назначал командиров подразделений и подписывал соответствующие мандаты, а Живоглоцкий страстно выступал на митингах и собраниях.

Дивизия была быстро сформирована и выступила за пределы города на встречу Белой армии Елизаветы. Во главе войска в автомобиле Ани-Анимикусова двигался сам Живоглоцкий, указывая рукой куда надо атаковать, а за ним – недружно шагала пёстро одетая армия красноглуповцев, вооружённая чем попало. Время от времени в её рядах встречались и солдаты с винтовками, но в целом армия была больше похожа на толпу цыган, отправившихся весёлым табором на свадьбу, чем на армию, отправившуюся на смертный бой.

Елизавета, завидев приближающихся красноглуповцев, изволила махнуть рукой в воздухе белым платочком, что означало сигнал для артиллерии. Грянул выстрел всех шести пушек, которые были в белоглуповской армии. Надо сказать, что в белоглуповской артиллерии порох был, а снарядов не было. Поэтому на военном совете, который прошёл накануне, было принято решение заряжать пушки нелущённым горохом. Последствием выстрела был жуткий свист летящего гороха, который посыпался как раз перед автомобилем Живоглоцкого, но не повредив ни его, ни автомобиль. Историки по-разному описывают дальнейший ход событий. Но в любом случае, Живоглоцкий выпрыгнул из автомобиля, и со всех ног бросился бежать к городу. Одни историки уверяли, что он с риском для жизни бросился поднимать дух идущему позади него воинству, другие уверяли, что он «от страха в панике бросился бежать». Так или иначе, но красноглуповская дивизия мгновенно превратилась в толпу и броуновским движением рассыпалась по округе. Часть из них вбежала в город и закрыла за собой ворота, а другая, оказавшись у закрытых ворот, бросилась в леса вокруг Глупова, побросав по дороге винтовки, или же обменяв в последствии их у крестьян на еду. Что характерно – в тот час, когда белоглуповская армия остановилась у закрытых городских ворот, блаженная Агафья, сидящая на ступенях центрального глуповского собора, поднялась на ноги и, поджав одну ногу, начала прыгать на другой ноге по ступенькам – вверх и вниз, вверх и вниз. Это отмечено в её житии, написанном и изданном уже в 90-е годы XX века.

Живоглоцкий, помятый и оборванный, явился в здание Совета. Ситцев-Вражек был там и работал с текущими бумагами. Зойки Три Стакана не было, инициативу на себя взять никто не решался, что делать, никто не знал. Железин первым нарушил молчание:

– Надо тикать, пока не поздно!

Все вдруг заговорили разом, что действительно надо бежать. Тут же появилось несколько планов «эвакуации», каждый предлагал, опираясь на транспортные ресурсы, вывести первым делом именно его с семьёй, поскольку только они составляют главную ценность революции. Пока лидеры Советского правительства приводили аргументы в пользу своей исключительности, Железин прикинул в уме количество наличных телег и убедился в том, что поместятся все, даже лишние телеги остаются. Тогда дружно решили взять с собой ещё и все экспроприированные на сей день ценности. Так и сделали. Впопыхах, было, забыли о князе Ани-Анимикусове и гонце Елизаветы, но в последний момент кто-то вспомнил. Гонца решили отпустить с миром – тварь-то подневольная. А что делать с князем, было не ясно.

– Он же у нас в тюрьме сидит, ждёт суда. Отпустить его, что ли или судить быстренько?

Выглянули в окно. Елизавета строила свои войска за стеной города, лично гарцуя на белом коне, и готовила белоглуповцев к решающему штурму Глупова, а её сапёры работали над открыванием замка городских ворот – ключ-то от замка был в городе у красноглуповцев, а замок сильно заржавел, поскольку за ним никто не ухаживал уже несколько десятилетий.

Убедившись взглядом из окна в том, что замок тугой, и не скоро откроется, Глуповский Совет единодушно решил:

– Есть время судить Ани-Анимикусова!

Не вызывая князя на допрос, быстренько вспомнили всё, что было при царском режиме и вменили это в вину князю, записав в Решение революционного суда. Но к чему приговорить его в итоге – не знали. Было ясно, что нельзя его оставлять в городе Глупове – они вместе с Лизкой такого натворят! Тут пришёл в себя от пережитого Живоглоцкий и заявил:

– Да расстрелять его, как собаку! Не с собой же везти!

Так и порешили. Приговор имением революции подписали все члены Совета – круговая порука. Расстрел поручили латышским стрелкам, проездом оказавшимся в городе, на что те ответили:

– А почему бы и не расстрелять?

Пока все собирались и упаковывали в спешке вещи на телеги, Матрёшкину поручили организовать расстрел князя. Матрёшкин в сопровождении латышских стрелков вошёл в тюрьму.

В Глупове царила паника, никто не знал, что будет в ближайшие часы, поэтому группу Матрёшкина никто не заметил, за исключением Митрофанушки, который после освобождения его из тюрьмы, караулил напротив тюремных ворот, ожидая, что и Ани-Анимикусова вот-вот выпустят на свободу. Митрофанушка заметил группу латышских стрелков, входящих в тюремные ворота и выгоняющих из тюрьмы всех тюремщиков и обрадовался тому, что князя сейчас выпустят.

Матрёшкин же, не мешкая, вошёл со стрелками в камеру к князю.

Ани-Анимикусов был очень удивлён визитом такой ватаги решительно настроенных солдат.

Матрёшкин достал из внутреннего кармана пальто приговор и зачитал его вслух князю. Этот документ недавно был рассекречен из Глуповских архивов, поэтому его можно целиком привести здесь:

«Именем революции!

Бывший князь, бывший попечитель Дворянства, бывший председатель Глуповской думы и глава контрреволюционного временного комитета Ани-Анимикусов совершил много преступлений перед трудовым народом и мировой революцией. Перечислять их нет времени. Поэтому он, как кровопийца и кровосос трудового народа, приговаривается к расстрелу!»

Князь, вопреки обыкновению, ответил не своим любимым «да неужели», а весьма эмоционально:

– За что? Что я сделал? Я за всю свою жизнь вообще ничего не сделал! Какой же я кровосос? Да вы что! Я же – вегетарианец!

Матрёшкин примирительно сказал:

– Щас всё уладим!

Присел за стол, и карандашом приписал что-то в приговоре. После этого встал и обратился вновь к Ани-Анимикусову:

– Значит так! Теперь это звучит так: «Поэтому он, как кровопийца, кровосос и вегетарианец трудового народа, приговаривается к расстрелу!»

Латышские стрелки вскинули ружья и выстрелили в ошарашенного князя – вегетарианца. Труп его засунули в мешок, положили туда же для верности несколько камней, крепко завязали верёвкой и сбросили в реку Грязнушку с крутого берега, после чего наутёк пустились бежать из города – догонять уходящих товарищей из Совета. И опять, как сказано в житии, блаженная Агафья в этот момент споткнулась на ступеньках собора, упала и разбила себе нос.

Сапёры Елизаветы Ани-Анимикусовой открыли замок городских ворот, и в Глупов, под звуки военного марша и под истеричный плач разбившей себе нос Агафьи, входила белоглуповская армия во главе с Елизаветой Ани-Анимикусовой на белом коне.

Митрофанушка в отчаянии бегал по высокому берегу Грязнушки, с которого только что сбросили в воду труп князя, и рыдал во весь голос.