Читать книгу Душа и взгляд. Баллады в прозе - Сергей Ильин - Страница 7

И вот опять воскресенье, —

и вы отправились на прогулку, —

и конечно же в центр города, —

ведь вы давно живете посреди Европы, —

и Европа втайне представляется вам центром земного мира, —

так что если оказаться еще и в центре того центра: ну, это уже как попасть в девятку, —

а какая великая тишина стоит в этот последний день недели над европейскими городами! пусть и не над всеми, но над многими, —

и в тишине раздаются соборные колокола, —

и так мало машин на улицах, да и прохожих гораздо меньше, чем в будние дни, —

и плывут над вашим городом белые прозрачные облака в голубом небе, —

в эти минуты вы явственно и каждой клеточкой вашего существа ощущаете то, что называется полнотой времен, —

да, это когда прошлое откуда ни возьмись наведывается в город и живет в нем непостижимой жизнью, —

и слышен приглушенный ропот будущего, —

что же до настоящего, то оно, кажется, плывет одновременно и в прошлое, и в будущее, —

такое чувство вы можете иметь только в центрах европейских городов, и только в воскресенье, —

и вот, чтобы побыть немного в этом очень тонком и очень глубоком чувстве, вы остановились, скажем, посреди моста над местной горной речкой, которая протекает через Старый Город, —

вы рассеянно смотрите на изумрудные – от водорослей и камней – воды внизу, —

смотрите на бомжей, суетящихся под соседним и рядом находящимся мостом, —

смотрите на верхние этажи домов в неярком, но ослепительном закатном свете, —

и вам кажется, что еще мгновенье – и вы проникнете внутрь иглы, то есть в то самое заветное средостение всех трех времен, —

да в этот момент как назло к вам подходит серенькая собачка: совсем непородистая, зато невероятно трогательная, —

она притирается к вашим штанам черным влажным носом и, несмотря на повторные оклики хозяина, никак не может отказаться от удовольствия тщательно и всесторонне вас обнюхать, —

вид у нее тоскливый и немного прибитый, а взгляд извиняющийся, слегка заискивающий, жалобный и до боли искренний, не то что у вас: спокойный и возвышенный, да еще откровенно нацеленный на проникновение в одну из важнейших тайн бытия, —

казалось бы: кто она и кто вы! и какая бездна пролегает между вами! но она, собачка, рассматривает вас, человека, в первую очередь как любопытно пахнущий предмет, и вам это немного смешно, —

впрочем, подождите делать преждевременные выводы! осознайте, какое блаженство вы сами ощущаете в качестве такого любопытно пахнущего предмета, —

ведь на вас взирают со всепоглощающим любовным вниманием, точно в первый день творенья, —

и это внимание настолько пристально, что, глядя в собачьи глаза, вы на секунду забываете все на свете, —

и в то же время внимание это настолько случайно и необязательно, что вы, зная, что о вас в следующую минуту навсегда забудут, чувствуете себя свободным, как ветер, —

так вы никогда не были свободны среди людей, —

да, в этой мимолетной встрече с миром животных есть что-то абсолютно первобытное и даже, пожалуй, райское, хотя не обязательно в библейском смысле слова, —

райский элемент здесь заключается в том, что вы, быть может в первый раз в жизни, почувствовали себя Вещью, Вещью с большой буквы, разумеется, одушевленной Вещью, кто же это оспаривает, —

впрочем, современная физика утверждает, что и любой электрон по-своему одушевлен, а значит, принципиальной разницы между вами – то есть человеком и электроном – не существует, —

и в этом утверждении не только нет никакой иронии, но в добровольном принятии сей простейшей истины как раз и таится высочайшее блаженство, —

и оно от вас всю жизнь было скрыто, —

теперь же, когда чужая собачка обнаружила в вас нечаянно сущность Вещи, вы его в полной мере вдруг начинаете ощущать, —

конечно, какие-то сомнения в собачьем откровении еще шевелятся в вашей душе, но присмотритесь повнимательней к собачьему взгляду, —

он ведь, хоть и заранее постулирует в вас Вещь, все-таки мимолетно запрашивает вас на предмет наличия в вас сверхприродного начала: так, на всякий случай, не веря толком в успех запроса, —

но в чем же это сверхприродное начало может заключаться? как в чем? да в способности возвыситься над собственной человеческой природой, что и подсказывает сама этимология слова, —

тут все просто и очевидно: наша природа укоренена в нашем бессмертном половом интересе, —

да, библейский Змей здесь имеется в виду, —

а также женщина, —

и с нею райский плод, —

и с ними обоими удаляющийся от вас Бог, —

все они стояли и стоят в одном ряду, точно суровые стражи заветного порога, —

ведь в глубине души все мы прекрасно знаем, что у рая три ипостаси: тишина, покой и свет, —

и все они нам преизбыточно даны в земной жизни, только протяни руку – и хватай их пригоршнями, насыщайся ими, живи ими, не отдавай перед ними никому и ничему предпочтения, —

и вы заживо будете жить в раю, но нет, куда там! это нам по большому счету не дано, —

вот вы смотрите в небо, и возвышенные чувства владеют вами, —

но мимо вас в этот момент проходит интересная женщина, —

и глядь! все возвышенные ощущения как рукой сняло! их осиливает беспокойство по поводу чужого пола, —

оно, это беспокойство, и есть тот самый притаившийся в нас навеки, наподобие гигантского червя, библейский Змей: сравнение броское и страшное, но в нем нет абсолютно ничего дурного, я на этом даже настаиваю, —

дело тут в другом, дело в том, что и животным по большому счету глубоко чужды тишина, покой и свет сами по себе, зато собаки, например, мгновенно начинают обнюхивать половые органы пробегающей мимо другой собаки, —

ныне, присно и во веки веков, —

так чем же, тогда, спрашивается, отличаются люди от животных? вот именно: почти ничем, —

изнанку библейского Змея, таким образом, знает наизусть любое животное, а вот с вышеназванными ипостасями рая: тишиной, покоем и светом животные незнакомы, —

и это опять-таки сближает животных и людей так тесно, что они, хотят они того или не хотят, становятся членами единой великой космической семьи: одушевленных Вещей, —

но вы, мой друг, и сами это поняли, простояв на мосту пару всего лишь минут с этой серенькой и невзрачной собачкой, —

а доказательством вашего понимания явилось странное, непонятное, но вполне ощутимое блаженство полноты общения, точно вы встретились и поговорили с человеком, которого не видели двадцать лет, —

только в одном случае полноте общения способствовуют минувшие годы, а в другом – считанные минуты, однако результат почти один, —

вот в такие именно минуты не умом одним, а всем нутром своим и начинаешь понимать, почему люди нас так часто разочаровывают, а домашние животные практически никогда, —

и хотя из этого никак не следует, что животных нужно любить больше, чем людей, мы все-таки, точно назло кому-то, упорно продолжаем это делать, —

между прочим – ив качестве постскриптум – благодаря немому диалогу с собакой на мосту вам, достигнувшим уже пространственно-временного центра, удалось продвинуться существенно дальше: к той космической сердцевине, что едина для всех живых существ, —

вот только определить, из чего состоит эта сердцевина, вам никогда не удастся, потому что до сих пор никому это не удалось, —

кстати, библейский Змей был вами на этот раз узнан, но это не значит, что вам когда-нибудь удастся от него отделаться, —

да вы и сами в глубине души того не желаете.