Читать книгу Предатель, или Умение выжить - Сергей Иванович Черныш - Страница 7

От станции, на подводе, за небольшие деньги, меня довезли до школы. Директор школы – большой человек с выразительными энергичными глазами был краток в наставлениях. Его наставления были лаконичны: – Учись у опытных преподавателей, прислушивайся к их советам и замечаниям и постепенно сам станешь хорошим педагогом. К школе прилегает строение, бывшая почта, в хорошем состоянии, там одну комнату занимает библиотека, а две пустуют, – чем не жильё? Завхоз, чем сможет – поможет, – сходи к нему, он в полуподвале сейчас хозяйничает. Ну что, в добрый путь!

Школа за двести километров от города представляла собой большое строение, где отбывали повинность дети и преподаватели. Преподаватели основной доход имели от хозяйства, за тунеядство была статья, потому работа в школе, стаж были официальной данью государству. Все старались работать по- меньше, чтобы по – раньше уйти, поэтому на меня взвалилась вся ответственность за учебный процесс. Я беззастенчиво заменял постоянно болеющих учителей, давая детям свои уроки сверх программы, чему директор и завуч были несказанно рады, – раньше детей просто распускали домой. Молодая учительница из местной многодетной семьи активно включилась в работу, помогая мне. В скором времени мы вдвоём были фактическими руководителями школы.

Директор школы, завуч – это были престижные должности и пользовались большим уважением не только в нашем селе, но и в райцентре. Но, с другой стороны, директор школы, с удовольствием взял бы ещё пару поросят и тёлку с бычком, что принесло бы ощутимую прибыль семье. Увы, но жизнь требовала выбрать что – то одно, и он был готов к выбору, но найти того, кто бы его заменил было практически не возможно. А он и завуч – партийные, потому просто уйти было не возможно. Буквально через два года моей бешенной работы, они стали исключительно формальными фигурами. Главное то, что я жил в школе и потому все вопросы мной решались моментально, по мере поступления. Девушка – завуч, как я уже говорил, из многодетной семьи и дома её ждала непосильная трудная работа,

12

не подразумевающая собственное развитие, а к учёбе она стремилась очень сильно. Мне было очень интересно общаться с ней, потому как её любознательный ум дико противился зубрёжке, а требовал последовательных доказательств. Был даже случай, когда она не смогла ответить ученику, в чём откровенно призналась перед классом. Это был поступок! Все учителя были возмущены! Но когда она через несколько дней посвятила открытый урок ответу на этот вопрос, всех желающих класс не вместил и мы переместились в зал. Она прочла очень интересную, увлекательную лекцию, которую мы все прослушали, затаив дыхание. Директор тут же подсуетился и отправил её в район для обмена опытом. Там же, в районе, согласно директивы о «омоложении» руководящего состава меня и этого педагога назначили новым директором и завучем. Директор и завуч с удовольствием передали нам свои полномочия, сами утвердив во всех кабинетах это решение. Стоит ли удивляться, что вскоре я сделал предложение и женился на своём завуче. Работа близких родственников в руководстве была запрещена и видимо поэтому, вскоре, по партийному набору, меня направили в школу Красных Командиров. Жена к этому времени была на последних месяцах беременности. Школа Красных Командиров – это некое уникальное явление. По примеру табели о рангах в царской России был составлен подобный табель, где директор школы приравнивался к майору и автоматически становился политруком – замполитом. Но, учитывая, что ни малейшего представления о военной службе мы не имели, для нас и были созданы эти курсы.

Вот когда вспомнился дед, с его тягой к идеальной чистоте, порядку и чёткостью планов с прозрачным пониманием их реализации. Закончив курсы, я был направлен в артиллерийскую часть за Уманью. Началась моя служба кадрового военного, имеющего молодую жену, к тому времени директора школы и трёхлетнюю дочь, а так же бесчисленную родню жены. Родители и брат жили своей жизнью, очень вяло интересуясь моей, дед сильно болел, практически не ходил и весной умер. С части меня на похороны не отпустили – дед не близкий родственник, мы готовились к сборам, так что каждый офицер был на счету. Я вспомнил последний разговор с дедом, когда он сказал, что на его похоронах я не буду. Может предвидение, а может и совпадение.

13

Надо заметить, что эти годы сильно отдалили меня от забот и интересов родителей и брата, а со смертью деда, я стал практически безучастен к ним.

На службе же мне нравилось всё: выправка, идеально подогнанная форма, этикет, чёткая постановка задач и строгий отчёт о выполнении заданного. Режим дня, продуманный до минут сплотил часть в единый коллектив с пониманием каждым своей миссии. Так было, но недолго.

В город я не наведывался несколько лет и потому то увлечение, которому я хотел посвятить жизнь – угасло естественным путём. Профессор ни одного раза не прислал весточку о себе, хотя мной были отправлены поздравительные открытки к праздниками – но безответно. Я рассудил так: если тему продвинуть нельзя ни под каким предлогом, то смыл мне посылать весточки? Скорее всего так и было. К примеру лиса – она вовсе не хочет сделать убыток хозяйству крестьянина, её это вообще не беспокоит. Ей нужно питание – курица и она просчитывает варианты рисков в плане охоты. Выбирает курятник по каким – то ей понятным критериям, наблюдает как куры пасутся, как их закрывают и готовит план охоты. Если этот план не удался, она не отчаивается, лисица ищет принципиально новый подход к цели и в этом проявляется её воля к жизни. Мне очень досадно, что научная работа безнадёжно оборвалась, но из этого не следует, что я должен жить неудачником – молодой директор школы, – это то же достойное применение. Дослужиться до майора было очень не просто, званию должна была соответствовать должность, а должность – это личный состав, за который ты несёшь ответственность и от которого зависит получишь ты повышение, останешься на месте или будешь расти. Я же привык отвечать только за самого себя, отношение со школьниками и учителями удавалось сохранять ровными, потому что все понимали ту красную черту, которую преступать никак нельзя. В армии всё было сложнее. Главное – кадровые офицеры чуть ли не демонстративно игнорировали нас и старший лейтенант, меня – майора, офицером считал условно, хотя согласно Уставу выполнял требования безоговорочно.

Армия – это порядок, а порядок – это, прежде всего, твой облик во всех проявлениях, от внешнего вида, до качества выполнения своих

14

непосредственных обязанностей. Вот где пригодилась дедова наука! Стараясь стать образцовым офицером, я порядок доводил до совершенства, от идеально заточенных карандашей, до заправки спального места, которое можно было фотографировать, как образец. Это дало свои плоды – меня воспринимали как идеального штабного работника, истинного служаку, у которого кроме службы ни в голове, ни в сердце ничего нет. Семья осталась в деревне, оклад я регулярно переводил им, не нуждаясь в средствах, разве что только на личную гигиену. Внеся незначительную сумму, я питался в солдатской столовой, не с целью экономии, а чтобы поддержать воинское братство. Нельзя на политзанятиях обличать белых офицеров, а самому уподобляться им, не считая солдат за людей. Рабоче – Крестьянская Красная Армия – едина. Это монолитный, сплочённый коллектив защитников Родины. Солдат должен видеть в офицере образец, защиту, старшего товарища, а офицер должен этому соответствовать. Эта моя позиция была практически отторгнута кадровыми офицерами, относящимся к солдатам, сержантам и прапорщикам как « низшей « касте, малоспособными к самостоятельности и поддержанию порядка. Реагируя на такой подход, солдаты воспринимали службу как повинность, которая обязательна на несколько лет, а потом забудется как страшный сон. Это и логично – в ту пору колхозникам паспорта не выдавали и выехать в город он мог только со справкой, где указывалось время прибытия в родной колхоз. Поэтому и мысли у них были о колхозных делах и планы на жизнь неотделимы от колхоза. Свою роль замполита я понимал, как роль исповедника. Ко мне ходили солдаты, рассказывая о своих проблемах дома и не службе, я же старался понять и дать совет. Такое отношение определило своеобразный статус – доверие и уважение солдат на фоне прохладных отношений с кадровыми военными. Как – то командир мне сказал :

– Не могу сказать, что ты влился в коллектив, но своё место ты занял – это точно. Служи, как служишь.

Это было официальное одобрение моего курса, а значит предстояло совершенствоваться в этих рамках.