Читать книгу Счастливо, товарищ… - Сергей Иванович Ермолин - Страница 9

Способны дурманить и нежить

объятия кротких ночей,

хрустально-весенняя свежесть,

магнитные бури очей.

Пока наслаждаешься мыльной,

почти иллюзорной стезёй

и веришь: фатально и сильно

и Бог знает как!

повезёт.

Любовь промелькнула когда-то,

наверное, будет и есть.

И вдруг обернётся сонатой,

исполненной в Вашу честь.

Январь-92.

* * *

Ночные январские трели,

запущенные Пьеро,

кружась, надо мною летели,

порой оживляя перо.

От страха оно ли дрожало,

на волю оно ли рвалось?

Поскольку ни много, ни мало

не сбудется и не сбылось.

А скорый мистический поезд,

всецело вобравший меня,

рассыпался брызгами в поле

игривого с виду огня.

Как приторно-сладкий сонет

на счастье, которого нет.

Январь-92.

* * *

От самой своей колыбели,

которую не отделить,

смелели они и робели

и не уставали любить.

У края пасхального солнца,

мечтая ступать по росе,

на красного молотобойца

они не похожи совсем.

И там, где порывы высоки

и полная чаша сия,

порхали душевные строки,

простые до небытия.

За грустные эти напевы,

Господь, сохрани и спаси.

Бывают красивые девы

у матери нашей Руси.

Апрель, май-92.

* * *

Пока не серебрится иней

и не красуется нигде,

твоё загадочное имя

пишу упрямо на воде.

И чудодейство принимаю

и запоздалую зарю —

любовь, которую не знаю,

мечту, которую люблю.

Но мимо умопомраченья

или скандальных пересуд

сведу за грань стихотворенья

свиданий вышколенный зуд.

Февраль-93.

* * *

Напрасно сон в ночи ныряет,

плодя соцветья сладких мук,

и та, кто мне не доверяет,

кичится тяжестью заслуг.

Как водолаз, влюблённый в сушу,

и как хирург, открыв меня,

она заглядывает в душу,

впуская сыворотку дня.

Апрель-94.

* * *

На земные просторы

наползает луна.

На бескрайние горы

и озёра без дна.

Злополучная сваха,

замешала в одно

колокольчики страха

и тюльпанов вино.

Разрывая дорожку,

сокровенной длины,

собирайте в лукошко

серебристые сны.

Апрель-94.

* * *

Было время, весна наступала,

словно некогда русский солдат,

или ты – без щита и забрала,

или я – без путёвки назад.

Пусть гуляют угрюмые лица,

разгоняя бродячих собак,

по помойкам и скверам столицы

и бутылки кидают в рюкзак.

Рассуждая, что жизнь – копейка,

что не всякому быть на плаву,

пусть они занимают скамейки

или мнут молодую траву.

А весна наполняла бокалы,

верховодила в тёмных дворах,

и железной решимостью стала,

и безумством на первых порах.

Но кому бы она ни служила,

и с какой стороны не смотри,

всё любовь не разжатой пружиной

хулиганит глубо′ко внутри.

Август-96.

* * *

Ах, как дорог случай каждый!

Но, по-прежнему, пьяна,

на беспечно-сонных граждан

тихо падает луна.

Не укладывай ланиты,

слушай, шорохи кругом…

Босоногие бандиты

караулят за углом.

Вот и я не скоро сникну,

если прячется во рту

нежно в сахаре брусника,

настоявшись на спирту.

Сентябрь-96.

* * *

Видно, скоро осветлится жизнь,

принимая другой оборот.

Я пойду у церковных ворот

обветшалые чувства сложить.

Только ветер проводит слегка,

разлетаются листья, шурша.

Или грешная чья-то душа

усмириться не может никак?

Та же Богом забытая Русь,

тускло медью глядят купола…

На окно из цветного стекла

я украдкой перекрещусь.

Это воздух случился такой,

из которого соткан сонет.

Ничего необычного нет.

Просто осень стегает тоской.

Ноябрь-96.

* * *

Вот упрятаться бы ныне

в безымянном хуторке,

суетные чувства вынуть

и остаться налегке.

И под небом синим-синим,

не ударив в грязь лицом,

вдруг помериться бы силой

с проходящим кузнецом.

А совсем вблизи от дома

у излучины реки

выпускает тихо омут

на поверхность пузырьки.

Сентябрь, октябрь-97.

* * *

У меня не бывает друзей,

у тебя не бывает подруг.

Словно водят по глупой стезе

чьи-то цепкие кончики рук.

Остаётся ли память плохой,

или ветер со мною в ладу

перелистывал томик стихов,

в городском опустевшем саду?

И когда по утрам в полусне,

среди кукол бродя в неглиже,

ты не будешь мечтать обо мне —

значит, мы разминулись уже.

Декабрь-97.