Читать книгу Дом, который сломали… - Сергей Иванович Кириенко - Страница 5

Глава третья: Вторник, 8 августа

Оглавление

Если реакция дяди Коли на встречу с Антоном Подлецовым и его женой Лизой показалась вам несколько несоответствующей поведению дяди, неожиданно встретившего своего племянника, то назовите эту реакцию мягкой, плюньте и забудьте об этом случае, друзья мои! Да-да, именно так – плюньте и забудьте! Потому что на следующий день – то бишь во вторник – в Поместье-ТриДэ прилетели еще две семьи моих родственничков: Арнольд Негодяев с женой и пятью ребятишками и его родная сестра Анна Завидова – соответственно с супругом и четырьмя кошмарными, вечно сопливыми созданиями в возрасте от трех до шести лет. Арнольд и Анна приходятся мне троюродными братом и сестрой; дяде Коле – соответственно племянниками в третьем колене; но не о родословном дереве нашей семьи я буду сейчас говорить. Я хочу рассказать о реакции дяди Коли на прибытие Анны с Арнольдом – а она была похожа на реакцию медведя, разбуженного в середине января не слишком-то умными охотниками и выгнанного ими из берлоги на улицу. Я думаю, вы понимаете, что я имею в виду?

Кроме того, в этот же день произошло еще несколько важных событий, и обо всем этом я и собираюсь поведать в этой главе. И чтобы не тянуть время, начинаю: итак…


* * *


В этот день я проснулся ровно в семь тридцать утра. Уже через десять минут спустился со второго этажа вниз, прошел по гостиной и вышел на веранду. Моя жена в это время еще спала, чета Подлецовых – судя по тому, что нигде не раздавались их зычные крики, – пока еще тоже. Однако на веранде, за обеденным столом, я, к своему удивлению, обнаружил угрюмого дядюшку. Он сидел на стуле, выставив перед собой гигантскую чашку дымящегося кофе и тарелку с грудой пончиков, и был похож на нахохлившегося воробья – вернее, на нахохлившегося лысого воробья.

(Ведь вы еще не забыли, что он был абсолютно лысым?)

Так вот, сидя за столом, дядюшка завтракал довольно необычным способом – как, впрочем, и всё, что он делал, – брал с тарелки пончик, подкидывал его в воздух, ловил широко открытым ртом, запивал кофе, а потом сидел с полминуты с удивленным выражением на лице, словно сам изумляясь своей собственной ловкости…

Я понаблюдал за тем, как дядя Коля трижды проделал свой трюк, а затем подошел к столу и сказал:

– Доброе утро, дядь!

Дядюшка вздрогнул, но, увидев, что это был всего лишь я, отозвался:

– А… доброе утро, Денис!

Затем он невозмутимо подкинул в воздух четвертый пончик. Я подошел к шкафу, достал свою любимую чашку и быстро сварганил себе двойную порцию кофе. Потом я уселся за стол…

Некоторое время мы завтракали молча. Затем вдруг дядя перевел на меня взгляд, полный тоски, и печально спросил:

– Денис, а ты, правда, приглашал Подлецовых погостить у вас с Дашей?

Я сделал волнообразное движение плечами:

– Ну, вообще мы встречались с ними в прошлом году на Гавайях – так, чисто случайно. Ну, и я сказал им, чтобы они прилетали к нам в гости в любое время… Ты же знаешь, дядя Коля, как это бывает между родственниками?

Вместо ответа дядя сморщил лицо и прошептал:

– Может быть, это все-таки совпадение?

Потом он подкинул в воздух очередной пончик и поймал его ртом…

Из дальнейшего разговора я не могу привести вам больше ничего более-менее интересного, относящегося к предмету нашей истории. В основном, мы обсуждали погоду, и лишь, когда я упомянул о том, что скоро у нас с Дашей появится сын, дядя Коля слегка оживился, а с его лица слетела маска уныния… Еще через пару минут я посоветовал дяде сходить через часик на речку – денек обещал быть сегодня достаточно жарким, – и он согласился…

В начале девятого на веранду спустилась жена и присоединилась к нашей компании. Когда дядя Коля увидел ее

(могу вас заверить, друзья мои!),

лицо его еще больше прояснилось, а в глазах появились явственные проблески жизни. Возможно, он вспомнил, что Даша была в положении, а дядя всегда отличался тем, что был благосклонным к беременным женщинам.

Однако спустя полчаса произошло еще два события. Одно из них никоим образом не отразилось на настроении дяди Коли – я вышел из дома и отправился на кормежку Животных. А вот второе событие опять вогнало его в депрессивное состояние – проснулась чета Подлецовых, о чем возвестил громогласный голос моего кузена, разнесшийся над Поместьем-ТриДэ…

С половины девятого до десяти утра дядя Коля скрывался от Антона и Лизы в зарослях малины, расположенных на западной окраине Поместья-ТриДэ. А в начале одиннадцатого я обнаружил его по покачивающимся веткам малинника и сказал, что пора отправляться на речку. Дядя Коля осторожно высунул голову из кустов, вытер ладошкой мокрый от ягодного сока рот и спросил, где Подлецовы. Я ответил, что Даша потчует их чаем в гостиной, и тогда дядя Коля, довольно кивнув, вылез из малинника.

Однако едва мы успели перелезть через изгородь и отправиться к речке, как увидели, что с южной стороны неба в направлении Поместья-ТриДэ движутся две сероватые точки. Издали точки были похожи на силуэты двух маленьких бомбардировщиков, но, конечно же, это не были бомбардировщики – это были два новых летающих дома.

Я посмотрел на застывшего дядю и невольно подумал, что если б в кармане у дядюшки сейчас оказалась бутылка свежайшего молока, то оно бы прокисло за четверть минуты, – настолько тоскующим было выражение лица дяди Коли…


* * *


Через минуту обе летушки подлетели к Поместью-ТриДэ и, сделав над ним круг почета, синхронно замерли в воздухе. Я в этот момент уже стоял рядом с крыльцом нашего дома

(как вы понимаете, я не мог проигнорировать появление двух летающих домов над Поместьем, поэтому мне пришлось вернуться к особняку)

и готовился командовать посадкой летушек. Рядом со мной стояла жена – с тем же, что и вчера, выражением любопытства на лице. Чета Подлецовых топталась невдалеке, но на их физиономиях было написано явное беспокойство. Мои соседи – Сэры Уилтоны – тоже крутились рядом с нашим крыльцом, но сегодня уже не пытались кричать: “Вира!” и “Майна!”, так как видели, что я был на месте. А вот дядя Коля

(он тоже вернулся в Поместье)

вынес из дома стул и, устроившись рядом с грядой баклажанов, молча сидел на нем, глядя на домолеты с непонятным мне пока выражением на лице. И честно говоря, друзья мои, выражение мне это не нравилось. Очень не нравилось! Но так как сейчас у меня были более важные дела, чем раздумывать над причинами плохого настроения моего дядюшки, то я решил на него не отвлекаться и снова посмотрел на летушки.

А тем временем одна из них опустилась метров на десять к земле, снова, как и вчера, распахнулось окно, и из него высунулась физиономия. Однако на этот раз цвет физиономии оказался не свекольно-красным, как у кузена Антона, а мертвенно-бледным. Арнольд Негодяев – обладатель бледной физиономии – прочистил горло и прохрипел

(из-за подозрительного цвета лица и странного, хрипящего голоса я часто подозревал Арнольда в его причастности к вампирическим силам и даже пару раз в детстве тайком проверял, отражается ли он в зеркале, – к сожалению, он отражался):

– Денис, принимай родственников!

Я кивнул в сторону второй летушки, зависшей над нашим особняком, и спросил:

– А это кто с тобой, Арни?

Физиономия моего троюродного братца трансформировалась в ухмылке и ответила еще более вампирическим голосом:

– Анна!

Я нахмурил брови и произнес с деланным видом глубокой озабоченности:

– Ну, что ж… Тогда так: ты – на западную сторону дома, Анна – на восточную!

– Идет! – Голова моего братца-“вампира” юркнула обратно в окно, и летушки начали разворачиваться в воздухе, готовясь зайти на посадку…

В предыдущей главе я достаточно полно описал стыковку летающего дома с нашим особняком, поэтому не буду больше тратить на это здесь времени.

(Скажу лишь, что Арнольд Негодяев и муж его сестры Анны свое дело знали, так что через четверть минуты две летушки с хлопающими звуками уже прилепились ко второму этажу нашего особняка – одна с западной стороны, а другая с восточной.)

Гораздо важнее, на мой взгляд, описать чувства, отразившиеся на физиономиях тех, кто наблюдал за стыковкой. Лица моей жены и Сэров Уилтонов не изменили своего выражения чисто детского любопытства, а вот о дядюшке и чете Подлецовых следует сказать поподробней.

Дядя Коля – могу вам поклясться! – почти задрожал, когда разглядел высунувшуюся из окна летушки голову моего братца-“вампира”, а беспокойство Антона и Лизы сменилось неприкрытою злобой. Пока домолеты заходили на стыковку, я видел, как лица четы Подлецовых багровели всё больше, но не мог понять, в чем причина подобной реакции…

Наконец, когда наш особняк охнул под увеличившимся весом двух новых летушек, все уставились в одну точку – на открытые двери веранды, откуда вскоре должны были появиться обитатели двух домолетов. И они действительно появились, но перед этим произвели такой грохот внутри нашего особняка, что я уже было подумал, что они обрушили деревянную лестницу, ведущую на второй этаж дома…

Первым на крыльцо выскочил Арнольд Негодяев и своими черными, словно уголь, глазами осмотрел всех собравшихся перед крыльцом

(в этот момент он действительно очень сильно смахивал на вампира),

а следом за ним на крыльцо высыпало пять или шесть маленьких копий моего троюродного братца. Все они были удивительно похожи друг на друга и имели бледные лица и острые ушки, торчащие в небо. Увидев меня, маленькие “вампиры” хором заорали:

– Здравствуй, дядя Денис!

(Хотя у них это вышло, скорее как: “Зтлавствуй, тятя Тенис!”)

А затем на крыльцо выкатилось семейство Завидовых: сестра Арнольда – в отличие от своего родного брата, имеющая вполне здоровый цвет лица и пышные формы, – ее муж с необъятных размеров животом и их чада, похожие на маленькие пивные бочонки.

(Кстати, что меня всегда удивляло: вот сколько я знаю семейку Завидовых, у их детей под носами извечная влажность.)

Так вот, семейство Завидовых с шумом перемешалось с семейкою Негодяевых, и вдруг на крыльце стало тихо – мой братец Арнольд поднял руку, шагнул к перилам крыльца и торжественно произнес

(между прочим, заметьте такую деталь, друзья мои: сейчас Арнольд будет говорить почти те же самые слова, которые вчера утром говорил Антон Подлецов перед этим же самым крыльцом):

– Денис, помнишь, в прошлом году ты приглашал нас погостить у вас несколько дней?.. Дорогой брат Денис, мы приняли твое предложение, и…!

В этот миг над Поместьем-ТриДэ раздался негодующий РЁВ!

Дядя Коля – наш старенький дядюшка, – до этого времени скрытый от постороннего взгляда листьями баклажанов, соскочил со своего стула и бросился к крыльцу, рыча разъяренным медведем!.. Пробежав между грядками, он остановился перед крыльцом, и я вдруг подумал, что дядя сейчас просто-напросто лопнет от избытка эмоций – он побагровел от пяток по самый затылок!

Но дядя Коля не лопнул. Вместо этого он со скрежетом втянул в себя воздух – очень много воздуха – и огласил Долину ревом:

– АРНОЛЬД НЕГОДЯЕВ, ТЫ ТОЖЕ ПРИЛЕТЕЛ СЮДА ТОЛЬКО ЛИШЬ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПОГОСТИТЬ У СВОЕГО БРАТЦА ДЕНИСА?!

Малолетние отпрыски четы Завидовых от испуга дружно шмыгнули носами, отчего под носами у них стало сухо – возможно, впервые в их жизни, – а толпа маленьких “вампиров” побледнела еще сильнее, чем прежде. А затем над Поместьем-ТриДэ повисла гнетущая тишина…


* * *


Я не буду описывать здесь реакцию моих троюродных родственников, последовавшую за словами их дяди. Скажу лишь, что выглядели они так, словно увидели не старого дядюшку, выскочившего из зарослей баклажанов, а кошмарное привидение, поднявшееся из могилы, и ничего не успели ответить. Но они не успели ответить не потому, что у них не было слов, а совсем по другой причине – дядя Коля просто не стал дожидаться ответа, а опять нырнул в заросли зелени.

Не буду я описывать здесь и сумятицу, возникшую в Поместье-ТриДэ после прилета дюжины моих троюродных родственников, – всем вам, наверняка, знакома ситуация, когда на вас неожиданно сваливается куча незваной родни, и вам нужно как-то изворачиваться, готовить для них стол и всё в таком роде, чтобы не показаться негостеприимным.

Поэтому отмечу лишь два события, случившиеся в этот же день и заслуживающие вашего внимания. Первое из них состояло в том, что, пробродив около часа по зарослям Поместья

(и объев при этом – как выяснилось в дальнейшем – три куста смородины подчистую),

дядя Коля вернулся на веранду нашего особняка, тайком пошептался о чем-то с Сэром Уилтоном Третьим и через пару минут покинул вместе с ним пределы Поместья-ТриДэ… Лишь поздно вечером, когда все уже легли спать, дядя Коля распахнул калитку ограды и ввалился на территорию Поместья – я в это время как раз сидел на крыльце и наблюдал за луной.

Когда же я разглядел синеватую лысину дядюшки, поблескивающую в лунных лучах, то поинтересовался, где это он шлялся весь день, на что дядя Коля пробурчал, что он играл в карты с Сэрами Чарльзами в доме Сэра Уилтона Третьего – там, где ни один Подлецов, ни один Негодяев или Завидов не может помешать ему наслаждаться покоем, добавил он. Я ничего не стал возражать дяде Коле, заметив лишь, что сейчас уже поздно, и предложил идти спать.

В темноте раздался печальный вздох дяди:

– Хорошо, Денис!

После чего мы отправились в дом…

О втором важном событии я вспомнил лишь после того, как поднялся на второй этаж дома и вошел в нашу спальню. Машинально раздевшись, я устало присел на кровати и, откинув одеяло с жены – а она уже спала, – опустил голову ей на живот.

Некоторое время я тщетно прислушивался, не постучит ли наш сын своей ножкой, давая понять, что он там, на месте, что он никуда не исчез, но ничего не услышал – очевидно, Данилка был этим вечером не в настроении. Тогда я лег рядом с супругой и опустил свои веки…

И вот, когда я лежал в темноте, стараясь уснуть, и слушал, как рядом со мною спокойно посапывает жена, я неожиданно вспомнил один эпизод, случившийся этим же вечером. Тогда я не придал ему никакого значения, но теперь он представился мне необычным. Я опишу его вам подробно – для того, чтобы вы смогли понять, что я имею в виду.

Так вот, около шести часов вечера я поднялся на второй этаж нашего особняка, чтобы почитать в тишине, – честно скажу, меня немного притомили маленькие отпрыски Негодяевых и Завидовых, бегавшие за мной по Поместью и оравшие на все голоса. Перед тем как подняться наверх, я, признаюсь, подумал даже, что было бы хорошо, если бы за оравой визжащих детей приглядывали их же родители – мало ли что могут натворить эти чада, если оставить их без контроля? Но так как ни в летушках, ни около веранды я не нашел никого из взрослых Негодяевых или Завидовых, то я решил плюнуть на визжащую ватагу и предоставить ее самой себе.

Так вот, поднимаясь по лестнице и искренне удивляясь, куда это могли запропаститься мои троюродные братец и сестра со своими супругами, я, наконец, добрался до комнаты отдыха, расположенной на втором этаже, и собрался уже было, плюхнувшись в кресло, немного поупражняться в чтении. Но перед этим я выглянул в окно и окинул Поместье внимательным взглядом. И вот что я увидел, друзья мои!

Из окна комнаты отдыха открывается великолепный вид на северную часть Поместья-ТриДэ. С высоты второго этажа просматривается вся эта территория – вплоть до изгороди – и холмы, ограждающие Долину с севера. И вот, взглянув на свое Поместье, у самой изгороди из акаций я увидел – кого бы вы думали? – всех шестерых своих родственничков: Антона и Лизу Подлецовых, Анну Завидову с ее муженьком и “вампира” Арнольда с его половиной! Они стояли, сбившись в плотную кучу в зарослях малазийского гороха, и о чем-то оживленно шептались. И это показалось мне странным – дело в том, что стебли малазийского гороха достигают высоты пары метров, и вы можете спокойно пройти мимо подобной стены из гороха и не заметите человека, спрятавшегося в ней в каком-то метре от вас. А то, что я все-таки увидел макушки своих родственников, было чистой случайностью, можно сказать, что мне попросту повезло – не выгляни я из окна второго этажа, я бы никогда не увидел эту трогающую душу картину единения родственников.

Да-да, друзья мои, именно так я тогда и подумал: “…картину единения родственников”, и сейчас вы поймете: почему. Дело в том, что, насколько я знаю свою родню, чета Подлецовых недолюбливает семейства Завидовых и Негодяевых, а те, в свою очередь, платят ей той же монетой. Кроме того

(что меня всегда удивляло),

даже между собой Негодяевы и Завидовы не очень-то ладят, хотя, казалось бы, между родными братом и сестрой должны устанавливаться вполне доброжелательные отношения… Так вот, именно поэтому в тот момент я и подумал, что являюсь свидетелем единения трех семейств, и, решив не мешать им, углубился в чтение газеты…

Однако лежа в темноте рядом с Дашей, я вдруг подумал, что что-то здесь не чисто. Как я вам уже говорил, я не слишком люблю задумываться над всякого рода загадками – у меня от этого начинает болеть голова. Но над этим эпизодом я всё же задумался, и вот к каким выводам я пришел, друзья мои: для того чтобы примиряться семействами, моим родственникам вовсе не обязательно было забираться в заросли малазийского гороха. Вы согласны со мной? Более того, забираться в заросли малазийского гороха – дело хлопотное и, скажу я вам, трудное; и тот, кто все-таки лезет туда, больше похож на заговорщика, который не хочет, чтобы его увидели и узнали о его планах, чем на добропорядочного главу семейства, коими и являются мои кузены.

Таким образом, полежав и подумав еще, я решил, что мои родственники, обрамленные двухметровыми зарослями гороха, больше напоминали заговорщиков, чем людей, решивших положить конец прохладным родственным отношениям. И еще я вспомнил такую деталь: за последние годы мои кузены – двоюродные, троюродные и четвероюродные – прилетали ко мне не чаще двух-трех раз за один год, причем никогда не больше одного семейства за раз. А сейчас целых три семейки собрались в Поместье-ТриДэ, как будто притянутые сюда каким-то загадочным магнитом… И вот тогда, лежа в кровати, я и подумал: а действительно, почему они все прилетели сюда?

Я снова припомнил все события, происшедшие в нашем Поместье, начиная с воскресного вечера, когда к нам приехал мой дядюшка, и кончая сегодняшним вечером, и…

И тут меня осенило! Меня словно камнем ударило, потому что я понял: мои дражайшие родственнички прилетели сюда вовсе не для того, чтобы любоваться физиономиями старины Дениса и его женушки – они прилетели в Поместье-ТриДэ потому, что здесь был дядя Коля!

Я еще раз вспомнил всё то, что мне было известно о дяде – а вы узнаете об этом в следующей главе, – и мысленно кивнул, соглашаясь с собой: все мои родственники прилетели сюда именно потому, что в воскресенье вечером в Поместье-ТриДэ приехал наш дядя!

Дом, который сломали…

Подняться наверх