Читать книгу Смерть на Кикладах. Сборник детективов №3 - Сергей Изуграфов - Страница 12

СМЕРТЕЛЬНЫЙ ЗАПЛЫВ
Часть девятая

Оглавление

Можно ли простить врага?

Бог простит! Наша задача – организовать их встречу.

Аль Капоне.

Сальваторе Дженнаро был бы очень удивлен, если бы ему кто-нибудь сказал тогда после выхода из тюрьмы, что пройдет еще несколько лет, и он возненавидит «систему» всей душой. Возненавидит люто, до дрожи. Ни за что на свете он не поверил бы. Пока в его жизни только «система» и «семья Гуллотта» проявили заботу о нем самом, его родителях и сестренках.

«Система» дала ему все: возможность выбраться из нищеты, достойный доход, образование, авторитет! А властям и государству было на них наплевать, как и на тысячи других бедняков Неаполя. Сколько таких несчастных побирается по улицам, роясь в грудах мусора, умирает от нищеты и болезней?

Однажды взяв на себя ответственность за свою семью, Сальваторе прекрасно понимал, будучи действительно смышленым малым, в чем источник его благополучия: живи по правилам, соблюдай Омерту, выполняй приказы, – и твоя жизнь будет обеспечена, и никто из родных больше не умрет от того, что нет денег на врача и лекарства.

Времена, когда они бандой подростков грабили зазевавшихся туристов, давно прошли.

Справедливости ради надо сказать, что Сальваторе Дженнаро ни разу не нажал на спусковой крючок, не пролил чужую кровь. Никогда он не получал таких приказов от дона Доменико. Да в этом и не было необходимости: для «воспитания» непокорных у Каморры были бойцы попроще. Его же первым и единственным делом было вести учет доходов и расходов «семьи», выводя ежемесячно путем сложных расчетов финансовый результат: деньги в карманы семьи стекались по десяткам каналов, в каждом канале была своя финансовая модель, свой плановый уровень рентабельности, своя система формирования прибылей и убытков.

«Семья Гуллотта» с ее сотнями миллионов евро годового оборота давно превратилась в огромную и могущественную корпорацию. Но доступ в святая святых – финансовые операции семьи – был открыт лишь очень ограниченному кругу избранных.

Очень скоро он стал ориентироваться в этом, как рыба в воде.

А после того, как молодой бухгалтер доказал дону Доменико с цифрами в руках, что, по его расчетам, несколько небольших кланов, которые нехотя влились в «семью Гуллотта» за последние три года и специализировались на контрабанде, существенно занижают свои доходы, утаивая таким образом львиную долю прибыли, – его авторитет в глазах дона в финансовых вопросах семьи заметно вырос.

Немедленно были вызваны бухгалтера этих кланов. Когда после «беседы с пристрастием» эта информация подтвердилась полностью, дон Доменико крепко обнял его, похлопал по спине и произнес: «Ты снова сослужил добрую службу „семье“, маленький Сальваторе! Ты и вправду настоящий спаситель! Нам очень нужны эти деньги: мы вступаем в сложные времена!»

Вскоре молодой Дженнаро стал заместителем правой руки дона – старого Чезаре Фьорозо, исполнявшего обязанности «финансового консильери» уже третий десяток лет.

Суровый старик с худым лицом, обтянутым пожелтевшей пергаментной кожей со старческими пигментными пятнами, бухгалтер старой школы, каждый раз придирчиво и досконально изучал ежемесячные отчеты, которые приносил Сальваторе и, найдя небольшую ошибку или погрешность, – а такое, хоть и крайне редко, но случалось – немедленно устраивал помощнику суровый разнос, свирепо вращая круглыми, как у филина, глазами, которые были едва видны из-под кустистых седых бровей.

Помощник, понимая свой промах, не спорил и покорно уходил переделывать весь отчет из-за единственной незначительной помарки, справедливо полагая, что информация для дона должна быть безупречной.

Покидая кабинет консильери в расстроенных чувствах и кляня себя за невнимательность, пусть даже и в мелочах, молодой помощник не мог и подумать о том, что спустя пять минут после его ухода, старик Фьорозо, с трудом встав на ноги, искривленные артритом и подагрой, прошаркает неверной походкой по темному коридору, что соединял его кабинет с главной приемной, прямо к дону Доменико, доступ к которому он имел в любое время суток на правах друга детства и сооснователя клана. Там консильери устало упадет в удобное кожаное кресло напротив стола босса и закурит сигару.

На безмолвный вопрос так же молча покажет дону большой палец правой руки и довольно улыбнется. Они уже не один десяток лет понимали друг друга без слов. Смена подрастала – и смена профессиональная.

Все эти годы Сальваторе Дженнаро не переставал учиться, проходя подготовку у лучших профессоров Неаполя, закончив с отличием экономический факультет старейшего Неаполитанского Университета имени Фридриха II.

По этому поводу синьора Дженнаро устроила большой праздник: столы с пастой, закусками и вином в огромных оплетенных бутылях стояли вдоль всей улочки – все были приглашены! Еще бы, такое событие – настоящая редкость в Испанском квартале, где, в лучшем случае, читать и писать умел каждый третий.

Семья Дженнаро давно стала одной из самых уважаемых в квартале. И не только потому, что все знали, кто такой Сальваторе. Синьора Дженнаро, чей дом был всегда открыт для соседей, даже самых неимущих, которым она всегда помогала, чем могла, по праву гордилась университетским дипломом сына, и, по-прежнему, не задавала ему никаких вопросов.

Единственное, справедливую треть от всех денег, что Сальваторе приносил домой, она по собственному почину втайне от сына тратила на продукты, лекарства и подарки для детских сиротских приютов.

Ее муж, подорвавший здоровье на тяжелых разгрузочных работах в доках, умер, не дожив и до пятидесяти. Две красавицы дочки-близняшки Мария и Розария, всегда доброжелательные и веселые, служили вдове утешением, активно помогая матери в благотворительных делах. Обеим исполнилось восемнадцать, и Сальваторе уже думал о том, что скоро ему выдавать их замуж.

Все шло очень хорошо, пока в две тысячи пятом году в Неаполе не разразилась война, которую развязала Каморра. Эта война полностью разрушила мир, в котором жил Сальваторе.

Несколько кланов сразу атаковали территорию семьи Гуллотта, и ей пришлось сражаться одновременно на нескольких фронтах. Сперва дела шли с переменным успехом: «легионерам», которых подготовил Винченце Гуллотта, удавалось отбивать атаки и даже контратаковать, время от времени заходя на чужую территорию и устраивая там показательные побоища. Но постепенно силы «Легиона Смерти» таяли, а на помощь врагам подтягивались все новые и новые подразделения: уж слишком лакомым пирогом была для всех кланов территория, которую контролировала «семья Гуллотта».

В ожесточенных сражениях прошел почти год. И тогда, почувствовав, что силы «семьи» иссякают, может быть, впервые за двадцать лет дон Доменико совершил трагический просчет: он обратился за помощью к главам тех «ндрин» Ндрангеты, которые поставляли наркотики на его «пьяццы».

Просьба дона Доменико заключалась в том, чтобы три мощные «ндрины» оказали посреднические услуги при проведении переговоров всех враждующих сторон и выступили гарантами безопасности для глав делегаций. Он получил такие гарантии и решил лично выехать на встречу.

Переговоры должны были пройти на нейтральной территории, недалеко от Салерно, в небольшом селении в горах. На время переговоров стороны заключили перемирие.

В один из теплых июльских дней, ранним утром из Неаполя выехал кортеж: три мерседеса и четыре джипа охраны. Это была фатальная ошибка. По дороге на встречу автомобили семьи Гуллотта попали в засаду: их обстреляли из гранатометов. Машина, в которой ехали дон и его правая рука – старик Фьорозо, взорвался со страшным грохотом – заряд попал прямо в бензобак.

Из окна своей машины ошарашенный Сальваторе наблюдал, как машина дона, за мгновение превратившаяся в ком грязного и искореженного металла, объятого пламенем, падает с автострады в ущелье, словно в замедленном кино… Ему показалось, что прошла вечность, на самом деле – всего несколько секунд.

Через мгновенье следующая граната взорвалась под колесами его машины, машину резко подбросило в воздух, развернуло, но ему повезло: он, сидевший на заднем сиденье, вылетел через лобовое стекло сначала на капот, а потом и на автостраду, прежде чем покореженный мерседес свалился вниз с автострады.

Сознание он потерял сразу и уже не видел, как из первого мерседеса, где ехал племянник дона, и по которому нападавшие промахнулись, выскочил Винченце и, держа в руках пистолеты-пулеметы УЗИ, бросился вперед и, рыча от бешенства, безостановочно стрелял длинными очередями по засевшим в горах боевикам. Затем из машин сопровождения выбежала охрана и, прикрывая племянника дона огнем из автоматов, посадила его в джип, который уже успел развернуться на дороге.

Еще через мгновение уцелевшие авто умчались прочь. На заднем сиденье джипа лежал Сальваторе; залитое кровью лицо его было все в порезах, нос и челюсти были сломаны.

После того, как Сальваторе окажут первую помощь в госпитале Неаполя, Винченце примет решение тайно отправить друга в Германию на лечение. Его привезут в Гамбург, в университетскую клинику, где блестящий хирург заново «соберет» ему лицо, изменив его почти до неузнаваемости.

Теперь только Сальваторе знал о всех активах, счетах и текущих операциях семьи. По приказу нового дона бухгалтера берегли, как зеницу ока. Из Неаполя уехал Сальваторе Дженнаро – через месяц вернулся Джан-Гвидо Пиани, никому не известный финансист, втайне горящий желанием поквитаться с Ндрангетой.

Давление на «семью» после убийства дона Доменико не прекратилось. Но за дело взялся Винченце. Став доном, он бросил большую часть собственных активов на создание новой «армии», которая обучалась и формировалась в спешном порядке.

За тот месяц, что Сальваторе отсутствовал, семья получила почти тысячу новых бойцов. Винченце не жалел денег, его бронированный «шкаф» почти опустел. Решительность, хладнокровие и жестокость, присущие его характеру с детства, оказались эффективнее в этой кровавой бойне, чем мудрость старого дона. Жена Винченце, Четтина помогала ему во всем, став его правой рукой. В клане говорили, что она еще жестче и кровожаднее своего мужа.

К возвращению Сальваторе новая «армия» была готова, и Винченце задумал отомстить Ндрангете и тем кланам Каморры, что посмели выступить против них.

Узнав о планах друга детства, Сальваторе ужаснулся. То, что задумали Винченце с Четтиной, было бесчеловечно: тотальное уничтожение всех, кто имел отношение к восставшим кланам. Всех, без исключения: женщин, стариков, детей. А главное, – ему было понятно, что на кровь мафия ответит кровью. Впервые Сальваторе выступил против.

Выслушав его аргументы, что насилие только порождает насилие, что действовать надо умнее, и, в первую очередь, экономическими рычагами, а не проливая кровь невинных людей, Четтина только ухмыльнулась и произнесла: «Поздно! Уже началось!» Сидевший за столом покойного дяди, Винченце мрачно кивнул. «Это не твое дело, брат! Займись финансами. „Семье“ нужны деньги – мои почти кончились».

Кровавое побоище, что устроил новый глава «семьи Гуллотта», заставило содрогнуться весь Неаполь.

Через месяц, собравшись с силами, кланы ответили.


Сальваторе с раннего утра работал дома, пытаясь привести в порядок финансовую отчетность, когда вдруг ближе к обеду услышал горестные крики соседей. Сальваторе выскочил на улицу, полный плохих предчувствий, и ноги его подкосились: он упал на колени рядом с телами своей матери и сестер.

Смерть на Кикладах. Сборник детективов №3

Подняться наверх