Читать книгу Смерть на Кикладах. Сборник детективов №4 - Сергей Изуграфов - Страница 10

В делах и ежедневных хлопотах незаметно наступил день старта, которого с нетерпением ожидали постояльцы виллы «Афродита».

Впрочем, на самой вилле это почти никак не было заметно, если не считать зачастившего на хозяйскую половину старшего инспектора, и время от времени появлявшихся полицейских сержантов. Все, казалось, шло своим чередом. И этот день ничем не отличался от предыдущих.

Над островом медленно вставало солнце.

На кухне, откуда на все террасы и галереи уже с час распространялись божественные ароматы свежей выпечки и свежезаваренного кофе, с раннего утра привычно кипела работа: молодые повара, ответственные за завтрак, гремели сковородами и противнями, разводили тесто для блинчиков, взбивали яйца для омлета, нарезали к завтраку сыры и вяленое мясо. Они весело пересмеивались и перешучивались с официантками, собиравшими на подносы еду для тех постояльцев, кто заказал завтрак в номер.

Садовник Христос, проснувшийся еще в предрассветных сумерках и наскоро, по-крестьянски, перекусив хлебом, козьим сыром и оливками, уже давно возился с виноградной лозой, что пышно увила реечный потолок нижней террасы.

Заботливая Василика – помощница Петроса, которой Христос напоминал ее собственного отца, недавно умершего в деревне, каждый вечер приносила упрямому и неразговорчивому старику небольшую глиняную миску с едой. Приносила и оставляла на старой деревянной скамейке с облупившейся от времени белой краской, накрыв миску чистой салфеткой, чтобы рано утром, пока кухня еще закрыта, старик мог подкрепить свои силы.

Когда же солнце едва поднимется над Портарой, садовник выпьет первую чашечку крепкого кофе со стаканом холодной воды и уйдет в свой огород возиться с грядками.

Катерина, совершенно придя в себя после пережитых волнений, заняла свое привычное место на «мостике», вполголоса напевая какую-то веселую греческую песенку.

Скоро к ней должен прийти ее жених Костас, и будущие муж и жена планировали отправиться на праздник в деревушке Каладос, что на южном побережье. Сегодня управляющая дала ей короткий выходной после обеда. Костас обещал музыку и танцы, а она уже так давно не танцевала, – как можно не обрадоваться?

Петрос и Софья, с час назад вернувшиеся с пирса от рыбаков с уловом, немедленно отправленным на кухню – в холодильники и на лед, переговариваясь вполголоса и нежно улыбаясь друг другу, пили утренний кофе перед хлопотным днем.

Приготовление морепродуктов Петрос не доверял никому, в этом ему на острове не было равных. После завтрака молодые повара отправятся в таверну делать необходимые заготовки, а он вернется на кухню и примется за основное обеденное меню.

Все было как всегда. Разве что особо ранние пташки из постояльцев – а сегодня это снова были механики – уже успели позавтракать почти на час раньше обычного и, возбужденно переговариваясь, умчаться по делам, да Василики собирала на террасе корзину для спортсменов, укладывая в нее пачки с овсяным печеньем и бутылки с водой. За корзиной должна была вскоре явиться Караваева: она отвечала за быстрое питание спортсменов на пит-стопах21

Солнце медленно, но неуклонно двигалось по небосклону, по-хозяйски проникая в раскрытые окна номеров, где постояльцы досматривали свои последние утренние сны.

Через полчаса, заглянув в окна гостиной на хозяйской половине, оно осветило накрытый к завтраку стол. Еще через десять минут за столом собрались трое мужчин.

Манн сдержал слово, данное им старшему инспектору, и накануне вечером у генерала состоялся разговор с Литвиновым. Общались они с директором «Зодиака» тет-а-тет. В конце концов, у Смолева не было никаких официальных полномочий участвовать в этой беседе, да и желания, честно сказать, особого тоже не было: чем дальше, тем больше Литвинов был ему неприятен. Но Алекс умел сдерживать свои личные симпатии и антипатии и до тех пор, пока Литвинов и вся команда «Зодиака» являются гостями его виллы, он станет относиться к ним так же, как и к любым другим постояльцам.

– Да, – сдержанно сказал Манн, густо намазывая на горячий круассан сначала сливочное масло, а поверх него и золотистый абрикосовый джем, – тот еще жук этот Литвинов! Совершенно непробиваемый. Уперся, и ни в какую! Мол, у вас нет никаких юридических оснований препятствовать нашему заезду. Или предъявляйте кому-то конкретные обвинения, или не морочьте голову.

– Тоже в чем-то прав, – хмыкнув, нехотя согласился Смолев. – В самом деле, что мы можем ему предъявить, старший инспектор?

– Как же, как же, – заволновался Антонидис и быстро поставил большую кружку с кофе на стол, чтобы не расплескать. – А планировавшаяся тайная продажа акций «Зодиака»? Это же прямой мотив! Секрет, который он хотел скрыть от партнеров по бизнесу!

– Секрет Полишинеля!22 – сердито махнул рукой Манн. – Расстрою вас, старший инспектор, но стоило мне только затронуть этот вопрос, – взбешенный Литвинов в моем присутствии позвонил сперва одному своему партнеру, потом другому, и все они в один голос подтвердили по телефону, что уже с месяц как прекрасно осведомлены о предстоящей продаже части акций компании и целиком и полностью одобряют этот шаг, который «позволит привлечь в компанию значительный объем западных инвестиций». Причем, что характерно, говорили оба как по писаному. Вот так! А что касается заезда, спора и контрольного пакета акций, – вообще, мол, – коммерческая тайна, и посвящать нас в нее без каких-либо на то серьезных оснований они не обязаны, тем более что мы не российские компетентные органы, и деятельность российской компании не в нашей юрисдикции. И пока не будет доказана прямая связь смерти юриста с его работой в «Зодиаке», никаких документов мы не получим. Вот так мягко, вежливо и ненавязчиво все трое послали нас в туманную даль.

Раздосадованный Манн хищно впился острыми зубами в хрустящую нежную мякоть круассана и стал быстро жевать. Постепенно выражение его лица смягчилось.

– Подготовились, – заметил Смолев, внимательно выслушав друга. – Наверное, и юриста нового уже нашли? Не с его ли это подачи? Слишком четкие формулировки, не находишь?

– Угадал, – кивнув, подтвердил генерал не раньше, чем прожевал и проглотил все до кусочка. – Более того, и юриста по международным делам, и двух адвокатов по уголовным. Все трое прибудут из Афин, один русский из Москвы и два местных грека. Послезавтра будут первым самолетом. Все флаги, понимаешь, в гости к нам… Будут из нас душу вынимать. Греков я знаю, – очень известное адвокатское бюро. Сильные ребята. Если за дело возьмутся, – развалят на раз! Если у нас не будет железных доказательств, разумеется.

– То есть, запретить заезд мы не можем? – удрученно уточнил старший инспектор. Было заметно, что он расстроен.

– А основания?

– Один из них, возможно, подозревается в уголовном преступлении, – упрямо не сдавался Антонидис. – А, возможно, что все трое – в сговоре! У нас есть труп, орудие преступления и мотив: юрист слишком много знал! Что, если они все трое были заинтересованы в его смерти? Недаром они сейчас так слаженно запели? Я по-прежнему подозреваю каждого из них!

– Это все фантазии, – раздраженно буркнул Манн, тщательно вытирая бумажной салфеткой пальцы, лоснящиеся после выпечки. – Доказательства есть? Нет доказательств! Где йогурт? А, вот он! – генерал пододвинул к себе мисочку с йогуртом, съел пару ложек и уже спокойнее продолжил: – Была бы хоть одна явная зацепка – я бы нашел способ их задержать, уж поверьте! И не то что три юриста, тридцать три меня не остановили бы! Но что мы им предъявим послезавтра? Домыслы? Хотите стать посмешищем на всю Грецию? Эти язык за зубами держать точно не будут, непременно дадут пару интервью о беспомощности островной полиции. Или о полицейском произволе на Наксосе. Вам что больше нравится? Ищите доказательства, старший инспектор, ищите! Более того, ваши «подозреваемые» не пытаются же покинуть остров, остаются в пределах вашей юрисдикции… Кто мешает вам вести следствие и найти преступника? Никто? То-то! И не надо так скисать лицом, – ничего еще не потеряно!

– Это точно, – поддержал генерала Алекс. – Кстати, старший инспектор, что с результатами экспертизы по пробкам?

– Очень интересно! – оживился полицейский. Лицо его, и впрямь недавно совсем было погрустневшее, разгладилось, а в глазах загорелся привычный огонек охотника, идущего по следу. – В обеих пробках найдены остаточные следы анилина. Следы иглы почти полностью уничтожены штопором, но в одном месте пробку пытались, видимо, проткнуть дважды, и след сохранился. Но! – Антонидис возбужденно указал пальцем в потолок, едва не опрокинув локтем кофейник. – Как утверждает эксперт, судя по размеру и форме отверстия, игла, которой протыкали пробку была гораздо массивнее, чем у тех шприцев, что пропали у доктора. Намного массивнее и прочнее. Эксперты сейчас пытаются определить, что это могло быть. Вывод: шприцы доктора не имеют отношения к убийству! Но почему они пропали? Кому и для чего они понадобились?

– Горничные сегодня внимательно посмотрят во всех номерах, поищут пропавшие у Караваева шприцы, – ответил Алекс, задумчиво потирая висок. – Что-то мне подсказывает, что мы скоро их обнаружим, причем на каком-нибудь видном месте в одном из номеров…

– Вы так думаете? – удивился старший инспектор, он переводил взгляд с одного собеседника на другого, словно пытаясь проникнуть в их мысли.

– Уверен, – кивнул Смолев. – Сдается мне, что среди наших гостей есть много желающих «помочь» следствию. Чья-то очередная глупость. А, может, и не глупость – умысел! Вопрос, кто на этот раз и почему?

– Да, очень хотелось бы это понять, – согласился Манн, отставляя в сторону пустую кружку из-под кофе. – Данные на твоих гостей еще не поступили, ждем в течение получаса. Мне уже звонили, обещали их прислать. Может быть, они что-то прояснят. Когда старт заезда?

– Через час с небольшим, – взглянув на настенные часы, ответил Алекс. – Они недавно позавтракали и выдвинулись на маршрут. Кстати, хочешь на него взглянуть? Насколько я понимаю, они даже согласовывали его с местной полицией, – не придерешься! Не так ли, Теодорос? У вас карта с собой? Сможете нас просветить?

Старший инспектор кивнул, вскочил со стула, с готовностью вынул из внутреннего кармана пиджака сложенную карту острова, дождался, пока Алекс освободит для нее место, аккуратно сдвинув в сторону всю посуду, и, развернув ее, расстелил на столе.

Мужчины, встав со своих мест, склонились над картой.

– Это что за линии? – поинтересовался Манн, проводя пальцем по карте с севера на юг. – Это и есть маршруты? Здесь, как я понимаю, старт?

– Совершенно верно, – подтвердил глава уголовной полиции острова. – Они стартуют вот отсюда, с северного побережья, из местечка Аполлонас. Туда они заказали с утра катера, а механики с техникой должны быть уже на месте. Но старт не из самого Аполлонаса, а вот отсюда, – старший инспектор ткнул карандашом в небольшой холм в километре к юго-востоку, – это холм Калогирос, здесь развалины старой крепости. К крепости самой мы, разумеется, их не пустили, – пояснил он, словно оправдываясь, – заповедная зона, исторический памятник, – но в двухстах метрах от нее они и оборудовали старт.

– Я смотрю, вы владеете вопросом, – похвалил генерал немедленно зардевшегося инспектора. – С кем конкретно вы беседовали?

– С господином Василенко, – пояснил Антонидис, – насколько я понял, он у них отвечает за маршруты и организацию работы на всей трассе. Мы беседовали трижды, и могу сказать, что, разобравшись в вопросе действительно детально, я понял, что все продумано до мелочей. Разрешите доложить, господин генерал?

– Рассказывайте, рассказывайте, Теодорос, – мягко произнес Манн, с благожелательной улыбкой наблюдая за главой уголовной полиции острова. – Давайте вместе разберемся, что у них на уме.

– Итак, стартовав с холма Калогирос, они пойдут ущельями на юг, – произнес старший инспектор, уверенно водя карандашом по карте, на которой тремя разноцветными линиями то переплетаясь, то расходясь, змеились маршруты мотопробега. – Здесь старые горные тропы, по ним и проложены трассы. Перепад высот, как вы видите, от двухсот до трехсот пятидесяти метров; надеюсь, выше они не станут забираться. Все три маршрута идут в створ между деревушками Коронида и Меси, при этом населенные пункты Скадо и Коронас останутся у них слева.

– Они идут в направлении Керамоти – Мони? – привычно по-военному сформулировал Смолев. – А это что за пометки? Не могу разобрать почерк.

– Это я подписывал для себя, – немного смутился Антонидис. – Вы совершенно правы, вот в деревушке Мони у них и будет первая техническая остановка, недалеко от старой византийской церкви, – инспектор, склонившись, сверился с записями, – «Божьей Матери, Освежающей силы». Церковь VII-го века, надо сказать!

– «Божьей Матери, Освежающей силы»? – переспросил Манн и удивленно покрутил головой. – Однако! Не мешало бы и нам туда добраться как-нибудь! Но об этом после… Что дальше?

– Все уже оборудовано, разбит палаточный лагерь, организован технический пит-стоп, я видел фотографии, – продолжал старший инспектор. – Здесь у них планируется проверка техники после первого участка, полчаса отдыха и короткий медицинский осмотр перед вторым, более тяжелым участком. Вот, видите, – Антонидис снова коснулся карты карандашом, – от Мони они пойдут на Данакос к монастырю Фотодотис – «Светоч Спасителя». Василенко сказал, что эта часть намного труднее первой: перепады высот уже до семисот пятидесяти метров, есть участки с каменными осыпями. У монастыря – вторая остановка. Здесь снова технический пит-стоп и завтрак для участников.

– Третий участок – гора Зевс? – глядя на карту, уточнил Смолев. – Я правильно понимаю? Ни больше, ни меньше?

– Совершенно верно, горный хребет горы Зевс, – покивал Антонидис. – Они пойдут по восточному склону. Надеюсь, никому не придет в голову пойти к вершине, там высота более тысячи метров.

– Судя по карте, – немного помолчав, заметил Алекс, – по самому хребту можно спуститься к автотрассе, вот от вершины Зевса, вниз по хребту на юг, к монастырю Святого Трифона. А потом на шоссе. Правилами заезда запрещается использовать автотрассы?

– Насколько я понял, нет, – отрицательно покачав головой, ответил полицейский, – не запрещено. Но, при условии, что все контрольные точки пройдены, и участник вышел в заданный район. Маршруты проложены таким образом, что использование автотрасс в большинстве случаев просто невыгодно.

– Ясно, продолжайте, – кивнул Манн.

– Итак, они обходят гору Зевс по восточному склону и идут на башню Пиргос Химароу – это отличный ориентир, древняя сторожевая башня из камня, высотой пятнадцать метров, да еще на холме. Видна издалека. Здесь организована третья остановка, последняя перед завершающим участком. Скоростным, как выразился господин Василенко. Здесь мотоциклисты снова немного отдохнут и подкрепят силы, а отсюда пойдут по старой дороге к побережью, к бухте Каладос. Как вы видите, маршруты сливаются в один – это горная дорога, она петляет, но скорость позволит им наверстать отставание, если такое будет. Мы, разумеется, примем меры, чтобы на трассе в тот момент, когда на нее выйдут мотоциклисты, не было автотранспорта. Перекроем вот здесь, в районе монастыря Святого Иоанна Богослова и у самого Каладоса. Максимум на полчаса. Надеюсь, гонка не доставит неудобств другим туристам: все необходимые оповещения мы сделали заранее, автобусов в это время на маршруте не будет. Дорога будет свободна.

– Они успеют за полчаса? – поинтересовался Манн, внимательно рассматривая схему.

– Да, разумеется, должны успеть. Протяженность последнего участка около двенадцати километров. Василенко просил всего пятнадцать минут, но я решил подстраховаться, – Антонидис достал очередной свежий платок и вытер им вспотевший лоб. – В любом случае, пока не пройдет последний участник, мы дорогу не откроем. Несколько минут роли не сыграют, а безопасность – превыше всего!

– Финиш будет в Каладосе? – уточнил Смолев, указывая на прибрежный городок.

– Да, в самом Каладосе, там оборудована финишная линия, этого события ждут, туда к тому времени подтянутся туристы. С местным самоуправлением все согласовано. И этим тоже занимался Василенко. Впрочем, я решил это уточнить и связался по телефону с муниципалитетом, – мне все подтвердили. Более того, это стало поводом для местных властей устроить праздник – не так много событий в нашей островной жизни, сами понимаете…

– Ясно, – подытожил Манн, хлопнув ладонью по карте и распрямившись во весь рост. – С маршрутами я все понял. Что собираетесь предпринять дополнительно со своей стороны, старший инспектор, помимо мер безопасности на последнем этапе?

– Вы же знаете, господин генерал, – замялся Антонидис, – что силы вверенного мне подразделения крайне ограничены… Но на каждом пит-стопе поставлены мои люди. Они будут следить за происходящим и немедленно мне докладывать в случае чего. У меня всего два сержанта, но они станут по очереди переезжать по шоссе с одной стоянки на другую, а потом и встретят участников на финише в Каладосе. На всякий случай, я подал накануне заявку в службу Береговой охраны, мне обещали, что вдоль восточного побережья в это время направят курсировать два патрульных катера, их офицеры будут постоянно поддерживать с нами связь.

– Вы думаете, кто-то из участников захочет сбежать? – удивленно поинтересовался Смолев, возвращаясь на свое место. – Сомневаюсь. Но чем черт не шутит…

– Это хорошо, – кивнул Манн. – Пусть ваши люди, старший инспектор, смотрят в оба: чуть что – звонят и немедленно докладывают. То, что с моря патрули «попасут» берег, – хуже не будет. В нашем деле предосторожность лишней никогда не бывает. Ладно, давайте подытожим, что мы с вами имеем на сегодня. Я начну, а вы меня поправите, если что.

Генерал потер ладонью лоб и стал размеренно излагать факты, стараясь ничего не упустить:

– Начнем! В гостиницу заехала группа гостей, работающих в одной российской компании – строительном концерне «Зодиак». Соответственно, мы имеем на вилле гостей, знающих друга друга несколько лет и связанных различными интересами, от личных до финансовых. Отношения в группе сложные, о чем свидетельствуют результаты допроса свидетелей. Одно выступление мадам Караваевой – не вздрагивайте так, старший инспектор! – чего стоит. В хитросплетениях этих отношений нам еще разбираться и разбираться… Здесь нам помогут материалы, которые мы ждем от коллег из Санкт-Петербурга. Мы знаем, что гости запланировали мотопробег по острову на скорость. Победителю мотопробега – по косвенным данным – должен отойти контрольный пакет компании. Документов мы не видели, ознакомить нас с ними руководители компании отказались, сославшись на коммерческую тайну. Далее, на второй день пребывания в гостинице погибает Александр Клименко, корпоративный юрист «Зодиака», готовивший пакет для сделки по продаже акций для новых инвесторов. Он же готовил и документы по передаче контрольного пакета. И вот он погибает. Может быть, это совпадение. А может быть, и нет. С другой стороны, из заключения экспертизы и свидетельских показаний нам ясно, что юрист отравлен анилиносодержащим препаратом, добавленным в вино, что накануне было расставлено по номерам в качестве презента от владельца гостиницы. Мы установили, что анилин входит в состав топливных присадок, увеличивающих мощность двигателя. Не исключено, что источник яда наши гости тоже привезли с собой. Если это была топливная присадка, то подозрение падает как на троих мотогонщиков, так и на троих механиков, исключая лишь, пожалуй, доктора и жен директоров «Зодиака». С другой стороны, доктор вполне мог привезти с собой анилин, понимая, что подозрение в этом случае падет, в первую очередь, на механиков. Пока яд не найден. Возвращаясь к юристу: выпил он не свое вино, а вино, которое ему подарил Петр Истомин. Кстати, вы переговорили с ним, как собирались, старший инспектор? Он пришел в себя?

– Да, да, – внимательно слушая генерала, подтвердил Антонидис. – И с женой его – Ириной Астафьевой – тоже. Она выглядела очень расстроенной. Разговор с ее мужем был кратким: очень угрюмый и немногословный человек. Но он подтвердил, что отдал накануне вино, стоявшее в его номере юристу сразу после ужина, когда тот зашел в номер к Истомину занести важные документы и пропустить по стаканчику. Астафьева, правда, не смогла подтвердить факта передачи бутылок, – сказала, что в этот момент принимала душ, а потом вышла на балкон и не видела, как юрист покидал их номер. Но раз муж говорит, она склонна ему верить. Ну, и пробки от этих бутылок со следами яда были обнаружены горничной Алики именно в номере Истомина.

– Получается, – кивнул генерал, – что бутылки были вскрыты еще в номере Истомина, видимо, юрист отпил вино еще там, снял пробу, так сказать, а потом забрал бутылки с собой. По пути в свой номер он натыкается на чету Караваевых, хвастается своим подарком и запирается у себя в номере, где его на следующий день и обнаруживает старшая горничная, Катерина. Обнаруживает мертвым. Бедная девочка…

– Ей уже лучше, собирается с женихом на финиш мотопробега, – вставил реплику Смолев. – Кстати, сам факт, что юрист выпил вино еще в номере Истомина, снимает в каком-то смысле подозрение с последнего. Ну, представьте: одно дело незаметно подложить в номер отраву и скрыться, чтобы избежать даже малейших подозрений, другое – наблюдать, как ее пьют в твоем присутствии. А если бы яд подействовал немедленно? Убийца не стал бы так рисковать. Тем более что концентрация была велика, не так ли, Теодорос?

– Мне вообще не очень понятно, как юрист продержался так долго: успел выпить обе отравленные бутылки и еще половину чистого ассиртико, – поддержал Антонидис. – Как мне сказал патологоанатом, смертельная доза была уже в первой бутылке с ксиномавро…

– Возможно, что все дело в плотном ужине, – подумав, ответил Алекс. – Помню, что Клименко усиленно налегал на жареную баранину с рисом. Видимо, бараний жир не дал яду впитаться немедленно, а рис частично сработал как абсорбент. Впрочем, я не врач, могу ошибаться. Интересно другое: отравили вино, которое предназначалось для Истомина. Но все знали, что он вино не пьет! Получается, что если хотели отравить Истомина – один этот факт снимает подозрения со всех работников «Зодиака»: он бы к этому вину и не притронулся! А подсовывать ему отраву в номер в надежде, что случайно зайдет юрист и заберет бутылки, – полная нелепость! По всему выходит, что юристу просто не повезло. Глупость какая-то… А Истомину впрыскивать яд в вино из собственного номера через пробки, чтобы потом его вручить в качестве подарка падкому на «халяву» юристу, – тоже абсурд! Во-первых, Истомин был уже пьян, во-вторых, проще было незаметно впрыснуть яд в открытые бутылки, раз уж их все равно вскрыли. Отвлечь Клименко под любым предлогом и незаметно отравить вино. Но экспертиза говорит об обратном: в пробках были следы яда.

– Что же получается, – тупик? Что же делало отравленное вино в номере у Истомина? – расстроенно произнес Антонидис вопросительным тоном. – Как оно туда вообще попало?

Но ответа не дождался. Манн и Смолев молчали, сосредоточенно обдумывая ситуацию.

Вдруг Смолев звучно хлопнул себя по лбу ладонью и невесело рассмеялся.

– Какой же я осел! Мы так сосредоточились на работниках «Зодиака», на продаже акций и возможном заговоре, что не замечаем очевидного: а если вино попросту предназначалось тому, кто его вполне мог бы выпить? И кто не является работником «Зодиака»? И проживает именно в этом номере? Что, если вино предназначалось гражданской жене Истомина, Ирине! Не ее ли хотели устранить?

– Так, так, – быстро подался вперед Манн, внимательно выслушав Смолева. – В самом деле, все может быть гораздо проще, и продажа акций тут вовсе не при чем. Нам этот юрист с акциями все карты спутал. Но кому мешала или по-прежнему мешает Ирина? Что она за персонаж?

– Персонаж вполне подходящий, – кивнул Алекс, скупо улыбнувшись одними уголками губ. – Из группы риска. Как говорится, «девушка с заниженной социальной ответственностью». Вполне может оказаться в самом эпицентре накаленных страстей. Насколько я о ней наслышан, всегда готова взять сперва чужое, а потом свое. Дождемся справки на нее, но уже сейчас думаю, что она хорошо известна в определенных кругах обеих столиц.

– Неужели из «профсоюза»23? – удивился Манн. – Как Истомин мог с такой связаться?

– Ты же помнишь характеристику, что дала ей Караваева. Мы тогда слишком отвлеклись на Литвинова, которого эта мадам топила изо всех сил. Это отдельный вопрос, чем он ей так насолил. А выходит, что, возможно, дело-то совсем в другом.

– Но кому может быть выгодна смерть жены, вернее, сожительницы Истомина? – недоверчиво и недоуменно покачал головой Антонидис. Ему было сложно отказаться от первой версии, казавшейся такой логичной и стройной. – Что она решает в «Зодиаке»?

– В «Зодиаке»? – переспросил Смолев. – Ничего. Насколько сейчас нам известно. А кому выгодна? Обычно в таких случаях самый очевидный мотив: ревность. Кстати, вы сказали, что она была очень расстроена во время последней вашей встречи?

– Да, – подтвердил старший инспектор. – На ней просто не было лица. Такое ощущение, что она всю ночь плакала. Накануне вечером она выглядела гораздо лучше.

– Видимо, она нас с вами опередила, – хмыкнул Манн. – Сообразила, что к чему. Что-то там у них происходит! Но кому она перешла дорогу из присутствующих? Истомину? Он бы просто ее выгнал, зачем травить прилюдно? Сумасшедшей Караваевой? Это же она своего мужа ревнует ко всем подряд? Мало похоже на правду. Надо думать, старший инспектор! Надо отрабатывать и эту версию.

– Да, да! – с готовностью откликнулся Антонидис, – Может быть, мне еще раз добросить Астафьеву? Скажем, сразу после заезда? Или даже во время? После старта все участники группы поддержки разъезжаются по своим местам, она должна присутствовать на втором пит-стопе, здесь, – он ткнул пальцем в карту, – у монастыря Фотодотис. У меня тут все фамилии подписаны. Вот список: Астафьева, Кондратьев, Василенко. Кондратьев – это механик, а Василенко Светлана – супруга коммерческого директора. Я могу туда выдвинуться и переговорить с Астафьевой на месте. Предупрежу сержанта Дусманиса, чтобы он задержал жену Истомина до моего приезда. Эта точка – его пост.

– Пожалуй, это правильно, – после некоторого раздумья согласился генерал. – Времени до приезда юристов из Афин у нас в обрез. Поезжайте, оттуда сообщите, как обстоят дела. Единственный вопрос, как вы собираетесь с ней общаться? Вам же нужен будет переводчик?

– Да, – несколько сконфуженно подтвердил старший инспектор и повернулся к Алексу. – Если бы я только мог просить вас, господин Смолев, снова оказать мне огромную любезность…

Не говоря ни слова, Смолев встал, прошелся до стационарного телефона, стоявшего на столике в углу и набрал ресепшн.

– Катерина? – произнес он в трубку. – Это я. Где Соня? Рядом? Отлично. Передай, пожалуйста, ей телефон… Что пришло? Письмо для генерала пришло? С вложениями? Отлично! Распечатай прямо сейчас и принеси нам сюда, – он оглянулся на Манна, который кивнул и показал два пальца, – в двух экземплярах. А теперь давай Соню. Рыжая? Есть срочное дело. Все остальное отложи. Поезжайте прямо сейчас со старшим инспектором к монастырю Фотодотис, он знает, где это. Дождитесь там Астафьеву и допросите ее, – здесь Алекс перешел на английский. – Прошу, помоги, пожалуйста, старшему инспектору Антонидису с переводом. Это очень важно! – и снова добавил по-русски: – Рыжая, держи ушки на макушке. И будь начеку. Сдается мне, что это именно Астафьеву хотели убить, и она это уже поняла. Не исключено, что она знает, кто на нее покушался. Как бы она дров не наломала. Вот тебе и «ого!» Возьмите гостиничную «Ниву» и поезжайте. Чуть что, звоните мне, я буду на месте. Спускайся к парковке, старший инспектор сейчас подойдет. Добро!

Не успел Смолев положить трубку и повернуться к ожидавшим его коллегам, как телефон снова зазвонил.

– Да, – ответил он. – Что такое, Рыжая?

Какое-то время он сосредоточенно слушал, потом произнес в трубку:

– Хорошо, я все понял. Сам этим займусь. Пусть Катерина занесет ее вместе с распечатками ко мне в гостиную. Я сам поговорю с владелицей. Все по плану, поезжайте!

Повернувшись к вопросительно смотревшим на него генералу и старшему инспектору, Смолев по-английски сказал:

– Я оказался прав, старший инспектор, пропавшая упаковка шприцев нашлась. Хоть и не в номере. Кто-то из постояльцев забыл женскую пляжную сумку из итальянской соломки на нижней террасе. Когда решили проверить содержимое, чтобы определить владельца, – обнаружили шприцы. Упаковка вскрыта, не хватает одного шприца. Катерина утверждает, что видела эту сумочку накануне у Златы Литвиновой.

– Ну что же, – после паузы качнул головой генерал. – Одной загадкой больше. Будем разбираться, у нас еще полтора дня до приезда юристов. Поезжайте, старший инспектор, поезжайте!