Читать книгу Смерть на Кикладах. Сборник детективов №4 - Сергей Изуграфов - Страница 7

Умный человек не делает сам все ошибки – он дает шанс и другим.

Сэр Уинстон Черчилль

На ужин помимо привычных блюд – мусаки с баклажанами и фаршем из молодого ягненка, ставшей визитной карточкой кухни «Афродиты», салата хорьятики со свежими овощами и белоснежным пластом сыра фета, запеченных овощей, кальмаров, фаршированных брынзой, зеленью и обжаренных на гриле, пирогов с картофелем, шпинатом и сыром – Петрос еще приготовил запеченную в йогуртовом соусе со специями нежную курятину с картофелем и томатами. Все было сервировано с отменным вкусом и уже ожидало гостей, которые должны были появиться с минуты на минуту.

Картину накрытого и готового к трапезе стола дополняли большие тарелки с твердыми островными сырами, розоватым вяленым мясом, блюдо с фруктами, виноградом и несколько бутылок с вином: белым – ассиртико, и красным – ксиномавро, по наименованиям сортов винограда, из которых они были изготовлены.

Вино прибыло накануне из погребов одного из лучших виноделов острова – старого Иоанниса Спанидиса.

Его сын Леонидас несколько месяцев назад принял у отца эстафету островного виноделия, возглавив фамильную ферму с фруктовыми садами, виноградниками и оливковыми рощами. Теперь он ждет не дождется, когда из далекого Петербурга к нему вновь – в этот раз уже насовсем – приедет его русская невеста Ариадна, уехавшая улаживать вопросы с университетом. А там, как любит говорить генерал, «честным пирком да за свадебку!» Богата будет эта осень на свадьбы…

Белое вино охлаждалось в небольшом серебряном ведерке со льдом, красное было открыто и стояло на столе, постепенно насыщаясь кислородом в ожидании, когда его разольют по бокалам.

Вошедший первым в гостиную, благоухавшую ароматами только что приготовленных блюд, генерал Интерпола невольно остановился, зачарованно потянул воздух носом, блаженно зажмурил глаза и добродушно рассмеялся.

– Саша, друг ты мой ситный! Как говорил один бывший наш однокашник, который содержит нынче в Хайфе сеть магазинов с «русскими» продуктами, – «шоб я так жил!»

– Помню, помню, – улыбнувшись, подтвердил Смолев, вошедший в гостиную вслед за генералом. – Ты про Леву Лидермана? Неужели сеть магазинов? Я всю жизнь считал, что он работает на израильскую контрразведку!

– Одно другому не мешает, – пожав плечами, лукаво улыбнулся генерал. Не теряя времени, он уселся за стол и расстелил на коленях большую домотканую салфетку с вышитым изображением резвящихся дельфинов. – Лева считает, что любой добропорядочный еврей должен быть непременно трудолюбив: помимо основного места работы он всегда должен «еще немножечко шить на дому». И в этом что-то есть… Я, ты знаешь, пожалуй, начну с мусаки!

– Конечно, – кивнул Алекс и, взяв в руки тарелку генерала, отправился к тому краю стола, где стояло глубокое блюдо с традиционной греческой запеканкой. – Кстати, он всегда любил повторять, что «на исторической родине имеет-таки вполне себе неплохой гешефт и еще кое-что!» Мы с ним за последние пять лет раза три всего говорили по телефону, как-то не довелось пока пересечься.

– Какие наши годы! Пересечетесь… А мне Лева, кстати, помогал много раз, когда возникала необходимость выйти на контакт с израильскими спецслужбами, скажем так, неофициально… И совершенно безвозмездно, прошу заметить! Что называется, по старой дружбе. Но я о другом: ты даже не представляешь, как роскошно ты живешь, Саша!

– Почему? – польщенно улыбнулся Смолев, щедро накладывая широкой лопаточкой ароматную дымящуюся мусаку в тарелку генерала, питавшего слабость к этому блюду. – Вот, возьми, приятного аппетита!.. Очень даже себе представляю! И эта жизнь, Витя, меня вполне устраивает. Если бы не одно «но»! Мне не нравится, когда на моей вилле кто-то умирает не своей смертью. Как бы это не стало входить у нас в привычку. Придется тогда «Афродиту» переименовывать в «Персефону»…16

Смолев положил себе салата, разлил по бокалам белое ассиртико: генералу и себе, а третий бокал, стоявший напротив третьего прибора, место за которым пока пустовало в ожидании старшего инспектора уголовной полиции, пока остался пуст.

– Это точно, – подтвердил глава бюро Интерпола, задумчиво наблюдая за Алексом. – Кстати, где наш общий друг, гений сыска? Говоришь, он раскрыл дело? И дня не прошло? Глядишь, такими темпами и сам скоро в генералы выйдет?

– Это он так считает, что раскрыл, – покачал головой Смолев, пригубил бокал с прохладным белым вином и замолчал, прикрыв глаза и пытаясь уловить всю гамму вкусовых ощущений.

Отменное вино, сбалансированное, с нотками спелых фруктов – особенно явно проявились абрикосы, а еще – корица, мед и какой-то душистый цветок… Он сделал еще два глотка и одобрительно кивнул. Стефании понравится непременно. В прошлом году у Спанидисов в долине был отличный урожай.

Надо, пожалуй, закупить еще пару ящиков, решил он.

Генерал с пониманием следил за ним и не торопил с ответом.

– Так вот, утверждает, что раскрыл, – продолжил Алекс, ставя пустой бокал на стол. – А меня терзают смутные сомненья. Он в госпитале, ждет заключения патологоанатома. Считает, что убитому сделали смертельную инъекцию. Скоро должен быть, я пригласил его на ужин. Подождем! Скоро сам все расскажет…

Манн покрутил своей крупной и совершенно лысой головой, но ничего не произнес. Да и не смог бы – он сосредоточенно жевал, прикрыв глаза. Мол, все может быть: и так, и эдак. Чего только в этой жизни не бывает!

Какое-то время они ели молча, каждый думая о своем.

Когда в гостиную робко постучали, и на приглашение Смолева войти дверь распахнулась и впустила старшего инспектора Антонидиса, невооруженным глазом было видно, что полицейский уже не так бодр и уверен в себе, а скорее наоборот – пребывает в тихой задумчивости, граничащей с растерянностью.

Он неловко мялся у входа, словно не совсем понимал, зачем он сюда пришел. Алекс встал из-за стола, чтобы встретить гостя.

Окинув цепким внимательным взглядом слегка поникшую фигуру старшего инспектора, Манн понимающе хмыкнул и весело подмигнул Смолеву.

– Похоже, генеральские погоны пока откладываются, – и, перейдя на английский язык, добавил: – Ну, что вы там грустите, Антонидис? Еще немного – и с вас можно будет ваять скульптурный портрет «Скорбящий Ахилл на тризне по Патроклу»,17 причем их обоих сразу… Что стряслось на этот раз?

– Дело оказалось несколько запутаннее, чем мне показалось с самого начала, господин генерал, – наконец, краснея, пробормотал глава уголовной полиции, приближаясь к обеденному столу. – И, если честно, я несколько сбит с толку.

– Это бывает, – благодушно кивнул генерал. – Но отчаиваться не следует ни при каких обстоятельствах. Проходите, хозяин вас заждался.

– Проходите, Теодорос, проходите, присаживайтесь, в самом деле! – радушно пригласил полицейского Алекс, усаживая нового гостя за стол на приготовленное для него место. – Вот, выпейте вина! Отличное вино из долины, что вчера привезли Димитрос с Леонидасом. Есть белое – ассиртико. Захотите – налью красного, ксиномавро. Выпейте, закусите, а потом обсудим дела. Ну что, белого?

И Алекс наполнил вином бокал, стоявший перед инспектором.

Старший инспектор, уже потянувшийся было к бокалу, но услышавший слова Смолева, вдруг резко отдернул руку и как-то странно взглянул на хозяина виллы.

– Что-то не так? – поинтересовался Алекс. Движение грека от него не ускользнуло. – Не хотите вина?

Теодорос Антонидис тяжело вздохнул, покачал головой и полез в во внутренний карман пиджака, откуда вынул несколько измятый лист с заключением патологоанатома. Он положил лист перед собой, смущенно разгладил его ладонями и вопросительно взглянул на генерала.

– Ну достали, – так уж читайте, – пробасил тот, махнув рукой. – Давайте уже выясним причину вашего расстройства.

– Видите ли, господин генерал, господин Смолев, я прочту вам… – начал было с несчастным видом старший инспектор, но закашлялся. – Глоток воды, если вас не затруднит, – просипел он, по-прежнему игнорируя бокал с вином.

Смолев налил ему в стакан чистой воды, и они с генералом терпеливо ждали, пока голос вернется к старшему инспектору.

– Благодарю вас, благодарю, – начал снова Антонидис. – Так вот, я прочту вам выдержки из заключения патологоанатома. Итак: «…у трупа наблюдается выраженный цианоз: сине-серая, аспидная, местами „чугунная“ окраска кожи лица, ушных раковин, кончиков пальцев, слизистых оболочек губ, характерная для мет… метгем… метгемоглобинемии18. На вскрытии: кровь – темно-коричневого цвета, содержит мет… метгемоглобин. Переполнение кровью вен, большое количество мелких кровоизлияний на слизистых и серозных тканях. Причиной наступления смерти являются паралич дыхательного центра, острая сердечно-сосудистая недостаточность и прогрессирующие изменения в крови вследствие попадания в кровь смертельной дозы анилина (до шести граммов при смертельной дозе один-два грамма). Анализ содержимого желудка показал высокую концентрацию анилина в остаточном пищевом комке…»

Старший инспектор читал хоть монотонно и без выражения, но внятно, сбиваясь лишь в особо сложных местах, то и дело поглядывая по очереди на собеседников, словно извиняясь, что он отрывает их от важных дел. Те слушали, не перебивая, пока он не закончил.

– Интересно девки пляшут, – недовольно буркнул по-русски генерал Манн, складывая приборы на полупустую тарелку. – Ну что ты будешь делать? Поужинали, называется!..

– Продолжайте, старший инспектор, – хмуро произнес Смолев по-английски. Он уже начал понимать, о чем идет речь. – Что еще нашли в желудке?

– Вино, – несколько виновато сказал Антонидис, косясь на наполненный бокал, стоящий перед ним. – Судмедэксперты считают, что с высокой долей вероятности можно предположить, что яд попал в желудок именно с вином, которое убитый пил накануне. А пил он – как я уже успел это выяснить – именно это и только это вино. В смысле, то вино, – заторопился поправиться начальник уголовной полиции острова, видя, как вдруг изменился в лице Смолев, – которое было ему поставлено в номер накануне. Бутылка красного ксиномавро и белого ассиртико. Прошу прощения, господин Смолев, если я вас расстроил, но факты таковы. Подробное заключение судебно-медицинской экспертизы мы получим через три дня.

– Твою ж дивизию!.. – выругался генерал и перешел на английский. – Вино изъяли? Что в оставшихся бутылках? Что в тех бутылках, из которых пил убитый? Они же должны были остаться в номере? Что в стакане?

– В том-то и дело, что яд обнаружен лишь в двух из четырех бутылок, изъятых при обыске из номера убитого. Одна пустая бутылка ксиномавро – концентрация анилина очень высока. В пустой бутылке из-под ассиртико также найден анилин, но концентрация его ниже в разы. Я пока не очень понимаю, почему… В двух оставшихся недопитыми бутылках – почти непочатой ксиномавро и наполовину выпитой ассиртико – анилин вообще отсутствует. В стакане найдены остаточные следы этого химического вещества.

– Ясно, старший инспектор. Какие выводы вы делаете из всего этого? – прищурился генерал Интерпола.

– Совершенно очевидно, что вино было отравлено, господин генерал…

– Это уже полчаса как «совершенно очевидно», старший инспектор! Это все достижения вашей дедукции? Не густо! – рявкнул басом Манн, но затем смягчился: на полицейского было и так больно смотреть. – Как именно яд мог попасть в бутылки с вином? Это раз! Почему в номере убитого оказались четыре, а не две бутылки – это два! Откуда взялись еще две? Кто их принес? Вы выяснили этот вопрос? У кого из проживающих на вилле мог быть доступ к этому яду? Это три! Насколько я знаю, это вещь весьма специфическая, используется в химической промышленности в качестве растворителя для органических красителей или что-то в этом роде… Какого черта ему делать здесь? Где вообще на острове можно его раздобыть? И – самый главный вопрос – где пробки?

– Где что? – упавшим голосом переспросил Антонидис.

По его лицу Смолев с Манном сразу поняли, что про пробки старший инспектор не подумал.

– Пробки, Теодорос, винные пробки, – как можно мягче произнес Смолев. – Бутылки были запечатаны. Штопор есть в каждом номере, поэтому мы никогда не открываем бутылки заранее. Очевидно, что убитый сам открыл бутылки штопором. Возникает вопрос: где пробки? Исследовав их, можно понять, когда и как именно яд попал внутрь. Надеюсь, вы обнаружили пробки при обыске?

– Мы… Я… Нет, – промямлил несчастный Антонидис, немедленно пойдя красными пятнами, – но я немедленно распоряжусь! Номер был опечатан, и уборка в нем еще не производилась, так что пробки должны быть на месте.

– Займитесь, – кивнул генерал. – Что еще планируете предпринять?

– Я был вынужден, прошу меня простить и понять правильно, господин Смолев, – совсем тихо произнес старший инспектор, – был вынужден задержать одну из ваших горничных – Артеми, которая наводила накануне порядок в этом номере и оставила в нем бутылки с вином. Правда, она утверждает, что принесла всего две бутылки…

– Вы с ума сошли, Теодорос? – Смолев даже привстал. – Какого черта вам потребовалось задерживать горничную? Вы не могли с ней переговорить здесь?

– Я уже распорядился, чтобы сержант Дусманис привез ее обратно на виллу, после того, как ее показания будут должным образом запротоколированы, – словно извиняясь, развел руками старший инспектор. – Дусманис привезет их обоих.

– Кого «обоих»?

– Артеми, вашу горничную, и доктора… э-э-э… Караваефф, которого я был тоже вынужден задержать по подозрению в убийстве, так сказать, по горячим следам, но после такого заключения патологоанатома понятно, что дело не в инъекции… Доктор признал, что он делал капельницы убитому накануне, – тот страдал от гипертонической болезни и регулярно получал медицинскую помощь…

Смолев как стоял – так и сел. Сел, молча глядя на старшего инспектора. Тому под красноречивым взглядом владельца «Афродиты» явно было не по себе. Он сбился и не смог закончить фразу.

– Это пока все арестованные вами на сегодня? Или еще чем порадуете? – выждав паузу, пробасил Манн, с иронией наблюдая за старшим инспектором. – А почему вы не начали с виноделов? С Аманатидиса и Спанидиса? Это же они привезли вино на виллу. Вдруг яд попал в вино еще на винодельне! Десяток подозреваемых из числа работников там точно наберется. Могли бы арестовать и весь персонал виллы, имеющий доступ к жилым помещениям, почему ограничились только одной горничной? Почему еще не арестована управляющая, владелец «Афродиты» в конце концов? Какого черта повар все еще на свободе? Я уже молчу о садовнике!

Здесь старший инспектор поднял глаза на генерала, видимо всерьез собираясь ответить ему по существу, почему повар и садовник не попали под подозрение, но переведя взгляд на Смолева и увидев улыбку, которую тот старался изо всех сил сдержать, покраснел еще больше и снова уткнулся взглядом в скатерть.

– Антонидис, вы меня удивляете, – продолжал генерал уже серьезнее. – Не хватайтесь за первую попавшуюся версию. Ищите мотив! Для этого необходимо опросить жильцов, приехавших вместе с убитым. Только опросить, а не арестовывать! Это все работники одной российской фирмы, – совершенно очевидно, что лишь кому-то из них должна быть выгодна смерть несчастного юриста. Немедленно свяжитесь с управляющей, она вам поможет в переговорах с русскими в качестве переводчицы. Поговорите со всеми, потом приходите. И ищите пробки! Я отправлю семью на материк, а сам задержусь на пару дней, мне уже самому становится интересно, чем все это закончится. Но вмешиваться на этот раз в расследование мы не будем. Вы ведете дело – вам и карты в руки. Захотите посоветоваться – приходите, буду ждать вашего доклада завтра утром после завтрака.

Старший инспектор неловко встал, едва не опрокинув стул, благодарно кивнул, что-то пробормотал и, стараясь не встречаться взглядом со Смолевым, быстро покинул гостиную. Ни к пище на столе, ни к вину он так и не притронулся.

Генерал какое-то время сидел молча, сумрачно барабаня сильными пальцами по поверхности стола. Алекс что-то искал в своем мини-айпаде, быстро пролистывая одну страницу в Сети за другой.

Наконец, Манн первым нарушил повисшую в гостиной тишину:

– А мы-то с тобой думали, что «несчастный случай» произойдет на трассе. А ты смотри, как оно повернулось. Кто-то очень спешит… Получается, что юрист этому «кому-то» сильно мешал. Или покойный при жизни что-то знал, и «кто-то» решил заставить его умолкнуть, – не исключаю тут и элемента шантажа со стороны юриста.

– Вот именно, – согласился Смолев. – Или дело вовсе не в юристе… Мне пока непонятно, откуда взялись лишние две бутылки. Чьи они? Это можно будет быстро выяснить. Общее количество бутылок нам известно, с этим мы разберемся… И я по-прежнему думаю, что это как-то связано с предстоящим кроссом по горам и последующим разделом долей в «Зодиаке».

– Почему?

– А вот послушай, Витя, я тебе прочту, – сказал Алекс, развернув пошире на айпаде открытую им страницу. – Я все мучительно вспоминал, откуда я помню про анилин. Кроме известных анилиновых красок, которые, надо сказать, достаточно ядовиты сами по себе, у него есть еще одно применение. Послушай: «Различные соли и реактивы на основе анилина используются в качестве добавок к топливам и смазочным маслам в процессе очистки». Другими словами, его используют как присадку для очистки бензина или масла, особенно, когда двигатель собираются эксплуатировать в критическом режиме, на пределе его мощности. Например, во время соревнований. Усекаешь? Ты что-нибудь понимаешь в мотоциклах и их обслуживании? И я маловато. Сдается мне, пора нам пообщаться с Ильичом и его командой!