Читать книгу За Уральским Камнем - Сергей Жук - Страница 43

Городок Обдорск. То же время.

Десятник Елистрат Васильев проснулся от стука в дверь. Тарабанил крещеный самоед, переводчик Савелий.

– Господине десятник! Самоядь взбунтовалась! Хотят собак обратно! – сообщил новость верный Савка.

– И чего? Что орешь? Самоядь завсегда бунтует! – еще не проснувшись толком, бурчал десятник и еще подумал: – В остроге нас пятеро, а самояди под городком во сто раз больше, всяко наберется. Ничего, мы их враз остудим.

Матвей облачился в воинское снаряжение и поднялся на башню. Там находился один казак, несший сторожевую службу.

– Чего, Елистрат, всполошился? Эка невидаль, самоядь! Разок из пищали шибануть, враз по всей тундре разбегутся.

Самоеды, собравшись в кучу возле своих чумов, о чем-то оживленно толковали. Было видно, что толпа возбуждена. Многие размахивали руками, а несколько человек, подойдя под самые стены, что-то кричали. Явно угрожая и требуя.

– Подымай казаков, баб, всех крещеных! – распорядился Елистрат. – Казаков на башни, к пищалям, а остальные пускай стены водой обольют, а потом с ружьями и луками к бойницам. Береженого Бог бережет! Да без моей команды не стрелять.

Елистрат продолжал наблюдать за поведением самоедов. Скоро весь крещеный острожный люд появился возле стен, сноровисто и в то же время спокойно выполняя распоряжения десятника.

Беспокойный Савка сбегал к бунтовщикам, пытаясь их отговорить, но сам еле унес ноги. Те разошлись не на шутку. Скоро толпа вооруженных самоедов приблизилась к стенам и стала пускать стрелы.

– Видно, давно не били самоядь! Обнаглели, забыли, на кого руку подымают, нехристи! – выругался Елистрат Васильев.

Как он и распорядился, никто из острога не стрелял. Не хотелось проливать кровь. Зима, охота, а тут побьешь лучших охотников, потом с кого ясак брать?

Но молчание острога самоядь поняла по-своему.

– Испугались нас русские, боятся пускать огненные стрелы! Сам Рача хочет, чтобы мы сожгли Обдор, – подбадривали своих воинов князцы.

И самоеды с большим остервенением стали пускать стрелы и пытаться поджечь стены.

Елистрат зарядил на своей башни пищаль и в последней надежде напугать толпу шибанул по ней холостым выстрелом. Те бросились врассыпную, но видя, что среди них нет убитых и раненых, снова стали собираться в кучу. Результат оказался обратным.

– Вы видите, Рача нас оберегает! – кричали князцы. – Огненные стрелы не причиняют нам вреда! Сожгите городок. Это повеление бога Рача.

Орда уже не на шутку бросилась на городок. Одни, стоя внизу, старательно целясь, пускали в защитников стрелы. Молодые воины ловко забросили арканы и полезли на стены. Елистрату ничего не оставалось, как скомандовать, чтобы открыли огонь.

Залп из ружей и пищалей смел нападающих. Множество воинов упало бездыханно вокруг городка. Оставшиеся в живых в ужасе бросились к своим чумам. За ними пошли казаки во главе с Елистратом. Все самоеды поселения, включая женщин и детей, вышли из чумов и пали на землю перед русскими. Их князцы, только что призывавшие свой народ к бунту, бормотали слова покорности и просили о милости – сохранить жизнь. Подобную картину десятник Елистрат Васильев наблюдал не один раз.

– Самоеды по-хорошему не понимают, – рассуждал про себя десятник, – если к ним с добром, с уважением, то воспринимают это как слабость и трусость. Начинают кусаться и в жестокости границ не ведают. А дашь по мордам, сразу на землю падают и, пока больно, чтут тебя за бога.

– Чтобы от городка ни шагу! – приказал Елистрат князцу самоедов. – Двух твоих сыновей забираю в острог. Будешь вести себя смирно, сдашь ясак, весной отпущу! Ясак с поселения не уменьшаю. Сам повинен в смерти охотников!

Казаки схватили двух подростков и поволокли в городок. Теперь им сидеть взаперти, быть заложниками, и от того, как будет себя вести отец, зависит их судьба.