Читать книгу … всё во Всём - Сергей Коч - Страница 19

Когда мы подъехали к знакомому крыльцу «Рамады», я выбежал из салона и встал сзади машины, чтобы собрать все свои слова, упущенные по дороге. Если они потеряются, то мне нечем будет выражать свои чувства. Так я и стоял, пока не подошел мой давний знакомый – некрасивый обаятельный совладелец отеля. Сейчас он был необыкновенно хорош собой. Его слегка отталкивающая внешность как будто бы исчезла. Я внимательно разглядывал его лицо.

– Несмотря на поздний час, сэр нашел силы вернуться? – весь его вид снова выражал крайнее дружелюбие и приветливость.

– Я пока не вернулся, я только подъехал сюда…

– Сэр может подъезжать к нам любое количество раз, но именно сегодня тот день, когда гостя, посетившего Карнатаку, мы встречаем особенно торжественно. Я уверен, что сэр несколько проголодался в пути, мы его покормим, как лучшего гостя, – он сделал пару жестов за моей спиной, и Шанкар растворился в ночи, а пара портье стала рядом со мной, чтобы проводить до любой точки.

– Дружище, может мне пора просто искупаться? – меня просто распирала жажда деятельности и накопленная энергия.

Мой хозяин громко поцокал языком, покачав головой в стороны, заглянул мне в глаза и взял меня под руку. Он отвел на ту же самую веранду, где я был в день приезда. Он налил мне в высокий стакан ледяного ласси и сел напротив меня.

– Как сэр съездил в Гокарну? Всё ли он успел сделать? – несколько лукаво спросил он.

– Вроде неплохо, – я пытался собрать всю волю в кулак, но вместо этого просто икнул. – Но что-то пошло не так.

Я схватил стакан и тремя глотками выпил до дна. Открыв глаза, я понял, что не сплю и действительно приехал обратно. Ко мне медленно возвращалось ощущение реальности. Ясно было одно, в мази старика были очень хитрые компоненты, которые сейчас активно боролись с моим разумом.

Сидящий напротив совладелец отеля легко улыбался. Он долго молчал, пока не понял, что я готов отвечать и вообще поддерживать разговор.

– Я позволил себе заказать небольшой поздний ужин. Думаю, что сэр не будет против, когда узнает, что это за счет отеля?

– Я так хочу есть, что и за свой счет не буду против, – еще плохо проворачивая мысли в голове, промямлил я.

– Вот и хорошо, – он было само обаяние.

После небольшой паузы он спросил:

– Простите, могу ли я узнать, чем вы занимаетесь? Вы так серьезно отнеслись к поездке в Гокарну.

Наконец-то почувствовав, что могу говорить и дышать, как нормальный человек, потому что я и есть – нормальный человек, я сел ровно в ротанговом кресле и ответил:

– Я археолог.

– Быть может, вы хотите рассказать о чем-то из сегодняшней поездки?

Рассказать! Вот что мне сейчас было нужно – поговорить, хотя бы в общих чертах, обо всех сегодняшних впечатлениях. Только вот с чего бы начать…

– Я был бы признателен, если бы вы согласились меня выслушать! Правда, я не знаю, о чем именно. День был… насыщенный.

– А вы скажите первое, что придет в голову. А там – как пойдет.

– Вот это мудро. Тогда я, пожалуй, скажу, что если постичь природу цифр, можно постичь тайну творения.

Я и сам удивился, как это из меня вылетели такие слова. Мой собеседник посмотрел на меня с особенным вниманием, но ответил спокойно и рассудительно:

– Ну, с этим трудно спорить. Сейчас все меньше остается областей знания, где бы не использовалась математика. Взять хотя бы расшифровку генома человека. Что бы можно было сделать без математики и вычислительной техники.

– Да-да! Числа могут рассказать и о тайнах человеческой души, и о движении светил!

– Это точно, – голос хозяина звучал ласково, он разговаривал со мной, как с ребенком… или психом. – Например, Леверье открыл планету Нептун, как говорится, на кончике пера. Это любой школьник знает.

– Леверье?

– Ну, да. Урбен Жан Жозеф Леверье. Француз. Он проделал вычисления, чтобы объяснить несоответствие между наблюдаемой орбитой Урана и той, которая должна быть согласно законам Кеплера и Ньютона. И высказал предположение, что они могут быть вызваны влиянием еще одного небесного тела в этой области. Еще в 19-м веке. Вы разве не знали?

Удивительно, какие вещи узнаешь от людей, которые вроде бы и не должны были знать ничего такого.

Однако хозяин, кажется, немного смутился из-за своей последней фразы. Он поспешил перевести разговор на другую тему.

– Признаться, я думал, вы расскажете мне, какие вы видели любопытные артефакты. Вы же, наверное, должны интересоваться материальными свидетельствами старины. Посуда, утварь… Книги…

Я посмотрел на него внимательно, вспомнив свое недавнее «общение» с книгой. Нет, он не мог знать. Невозможно. Моментально мне вспомнились последние видения. Я медленно проговорил:

– Боюсь, что археологи не так уж и много работают с книгами. Книга – слишком хрупкий предмет. Книги читают… переписывают. Книги одних народов читают и переписывают мудрецы из других народов. Аль Хорезми читал и переписывал книги индийских ученых. А потом его книги прочитал великий математик Леонардо Фибоначчи. А про книги индийских ученых почти ничего не известно…

– Ну, что-то всё же известно, – улыбнулся мой собеседник.

– Вы сможете мне о них рассказать?

– А вам это действительно интересно?

– Да.

– Тогда смотрите.

Этот явно не нищий человек, оказавшийся теперь таким простым в общении, и по совместительству – бывший московский студент, вопреки всем правилам поведения с гостями, сидел со мной за столом. Он достал из кармана дорогой Молескин-блокнот и карандаш. Тщательно отогнул страницу с пометками – там были номера и какие-то короткие записи, видимо жалобы или напоминания для посетителей, с таким видом, будто эти записи были недостойны того, что он намеревался изобразить, и нарисовал десятью или одиннадцатью штрихами на белом листке схему.

– Как ты думаешь, что это?

Прежде всего я подумал, как хорошо, что он перешел на «ты». Потом подумал по существу вопроса и сказал:

– Это похоже на теорему Пифагора.

– А как ты думаешь, кто нарисовал эту схему?

– Ну, не знаю. А кто?

– Катьяяна. И было это во втором веке до новой эры. А еще этот великий муж был грамматиком, совершенствовал санскрит, вслед за другим великим грамматиком Панини. А еще ребенком он отличался такой памятью и способностями, что мог наизусть повторить целую драму, виденную им в театре.

Вот как звучит выведенный им закон: «Веревка, натянутая вдоль диагонали, и по длине равная диагонали прямоугольника образует фигуру той же площади, что и образованная горизонтальной и вертикальной сторонами».

– Это написано в какой-то вашей древней книге?

– Это «Шульба-сутра», раздел «Веданг». Считается, что эти тексты написаны в 800–600 годах до нашей эры. Хотя, кто знает? Может быть, это первый в мире строительный стандарт.

– Строительный?

– Ну, да. В сущности, это книга, описывающая строительство алтарей. Боги почему-то никогда не строили алтари. Это делали за них люди, – и он опять радостно рассмеялся. – Такие, как я. Я же строитель.

В «Шульба-сутре[9]» описаны формулы, например, чтобы преобразовать одну фигуру в другую. И ваша теорема Пифагора там есть. Сначала она звучала проще: Веревка (шульба), натянутая по диагонали квадрата, образует фигуру вдвое большей площади, чем исходный квадрат. В таком виде ее написал Бодхайяна. Но про этого мудреца я совсем ничего не знаю – кроме того знания, которое он оставил потомкам.

В те незапамятные времена люди чувствовали красоту арифметики и геометрии. С самого начала им стало понятно, что все фигуры делятся на криволинейные и прямолинейные, а прямоугольные треугольники быстро заняли привилегированное место среди прочих фигур. Два прямоугольных треугольника можно получить, если разделить прямоугольник пополам его диагональю. Привилегированное место в арифметике заняли натуральные числа, которые использовались при счете. В какой-то момент стало понятно, что можно строить прямоугольные треугольники, длины всех сторон которых выражены целыми числами. Открытие равенства суммы квадратов катетов и квадрата гипотенузы было особенным.

Я с необыкновенным вниманием слушал его рассказ, совпадения в истории развития математики разных стран стали «ложиться» друг на друга, дополняя ранее услышанное мной. Мне почему-то вздумалось слегка «подколоть» моего собеседника, я вспомнил все свои скромные познания о науках в Индии и спросил:

– Так ведь Веды – Апаурушея. То есть несотворённые человеком, вечные богооткровенные писания.

Он весело улыбнулся.

– Так боги и книг не писали. А откровения даны через святых мудрецов. А мудрецы-математики, которые проникли в тайну фигуры и числа, разве они недостойны святости?

– Аты как думаешь, они… допустим, слышали какой-то голос? Или просто додумались?

– Просто додуматься совсем не просто. Что это значит – додуматься? Только что ты не знал, а теперь знаешь? А что помогло тебе совершить этот переход? А, может, кто?

Он поставил меня снова в тупик своими вопросами. Я снова стал искать признаки того, что он действительно знает всё, что мне пришлось пережить за последнее время. Ничего на это не указывало. Да и его я точно видел впервые в жизни. Я решился на вопрос:

– Что же получается? Мы постоянно переживаем откровения, и сами не замечаем этого?

– Ты так сказал, – ответил мой собеседник неожиданно строгим голосом. – Но ведь и не все же. Сколько было за всю историю ученых, поэтов, философов? А сколько людей? Откровение не всякому дается.

– Нужно быть избранным, значит?

– Ты так сказал.

Мне захотелось срочно перевести разговор на другую тему, и я спросил:

– А кто придумал цифры? Те, которыми мы теперь пользуемся.

– Кто знает? – подмигнул мне мой собеседник. – Цифры пришли к нам из санскрита, а санскрит, как ты, конечно, знаешь, божественный язык.

Мой неожиданный гуру продолжал:

– Это была развитая система, в нее входили специальные символы для чисел, кратных десяти и ста, а также для значений второго десятка. А вот это может быть тебе как русскому особенно интересно, – и он начал рисовать что-то в блокноте. Это была таблица цифр.

А вот как они называются:

– А можно ли представить себе, что прежде в Индии была шестидесятеричная система счисления! Так что это была самая настоящая революция.

Прорыв. Полное обновление.

– Названия цифр действительно похожи во многих языках, – сказал я. – Безусловно.

– А вот еще, – продолжил он:

Я подумал, что только восьмерка заметно не похожа на свой первоисточник из языка священных Вед. Мне сразу вспомнилась Кадуцея Гермеса, которая отобразилась в восьмерке – огдоаде Мудреца, и лежащую на боку восьмерку – символ бесконечности. «А древние индусы знали бесконечность?» – подумал я, но не успел сказать вслух, потому что рассказ продолжался.

– Последователи этих великих ученых находятся уже в нашем веке. В пятом-шестом веке Ариабхата написал свой труд «Ариабхатию». Историки считают, что он сделал это, когда ему было всего 23 года. Наверное, многое в этой книге – изложение более ранних результатов, но это не делает ее менее ценной. В этой книге 123 стиха, и в ней есть 33 правила по арифметике, алгебре и тригонометрии на плоскости. Семнадцать правил посвящены геометрии, 11 – арифметике и алгебре. Трактат включает также таблицу синусов. Кстати, Ариабхата считал, что Земля – это вращающаяся сфера. Примерно на тысячу лет раньше вашего Коперника.

– Ну, положим, гелиоцентрическую систему создал еще Аристарх Самосский, за 200 лет до нашей эры, – обиделся я за нашего Коперника и европейскую науку. – Хотя, конечно, это знание на долгие годы было забыто.

– Да наши тоже были хороши, – примирительно сказал хозяин. – Вот, например, Брахмагупта считал, что голова дракона Раху, желая отомстить Солнцу и Луне, иногда проглатывает их, вызывая таким образом солнечные и лунные затмения. А ведь умнейший был человек, тоже великий математик. Впрочем, он считал, что Земля имеет сферическую форму, хотя и полагал ее неподвижной. Брахмагупта еще дал определение нуля как результат вычитания из числа самого числа. Он одним из первых установил правила арифметических операций над положительными и отрицательными числами и нулём, рассматривая при этом положительные числа как имущество, а отрицательные числа как долг. Далее Брахмагупта пытался расширить арифметику, дав определение деления на ноль. Согласно Брахмагупте, деление нуля на нуль есть нуль; деление положительного или отрицательного числа на нуль есть дробь с нулём в знаменателе; деление нуля на положительное или отрицательное число есть нуль.

Все свои пояснения мой собеседник активно зарисовывал в блокнот, а также активно помогал себе жестами рук и кивками головы. Уверен, что со стороны казалось, что так увлекательно он мне рассказывает какой-то фильм или спектакль. И это было близко к истине. Он продолжал:

– Брахмагупта предложил три метода умножения многозначных чисел в столбик (основной и два упрощённых), которые близки к тем, что используются в настоящее время.

А еще Брахмагупта предложил интерполяционную формулу второго порядка, являющуюся частным случаем выведенной более чем через 1000 лет интерполяционной формулы Ньютона – Стирлинга…

– Ну, этого я уже совсем не понимаю, последние достижения для меня – сложноваты, – прервал я его. – Но и этого предостаточно. А я-то думал, что столько знаю об Индии. А мои знания оказались кособоки.

– Знания каждого человека кособоки. Нельзя же объять необъятное. Кто сказал?

– Козьма Прутков, – машинально ответил я, и только потом изумился. – А ведь пять лет в России, кажется, не прошли даром.

– Это были прекрасные годы, прекрасные. Я полюбил вашу страну.

«Ну вот, историческая сказка кончилась. Я гость и «Вы». Как всё быстро кончается», – подумал я.

Лекция о древних математиках казалась образцом академизма по сравнению с моими видениями. Нет, в ней, конечно, что-то было… но сейчас мозг был совершенно не готов воспринимать это.