Читать книгу Русь. Легенда о Рюрике - Сергей Короп - Страница 1

Утро выдалось пасмурным. Неведомая, зловещая тишина стояла вокруг. Даже щебетание птиц умолкло, словно предчувствуя приближающуюся опасность.

Трое всадников, стоя на возвышенности, внимательно всматривались в движущийся обоз.

– Это они, – угрюмо молвил один.

– Уверен? – спросил его товарищ. – Хозяину не понравится, ежели, что не так.

– Не пужайся. У меня хоть и одно око, но вижу я лучше вас обоих! Это Медведь, со своими людьми! Верно, говорю вам!

– Гляди, Арнис, нам нельзя принесть плохую весть, хозяин мигом лишит нас голов, – отозвался третий всадник, с тревогой в голосе.

Тем временем, небольшой обоз приближался к лесополосе. Впереди, на черном как смоль, скакуне восседал могучий воин, по имени – Медведь. За ним следовали десять всадников. Их семьи: жены и дети, расположились на телегах, и пребывали в полном молчании, опасливо озираясь по сторонам.

Большая часть воинов была облачена в звериные шкуры, остальные следовали в полуобнаженном виде, сжимая в руках секиру или дубину. Берсерки держались таким образом, чтобы со всех сторон прикрывать телеги.

Заканчивалась гористая местность, и впереди вырисовывались очертания леса. Медведь обернулся в седле, и негромко обратился к воину следовавшему позади:

– Бёдвар, возьми двоих, и гляньте, что там впереди.

– Кюн! Вёрт! За мной! – крикнул Бёдвар, пуская коня в галоп.

Едва ускакали берсерки, как из-за полога телеги, обтянутой бизоньей шкурой, появилась миловидная головка женщины – жены Медведя.

– Случилось чего? – тихо спросила она. Голос ее звучал мягко и нежно.

– Пока не знаю. У меня такое чувство, что кто-то все время режет мою спину взглядом. Наблюдает, словно хищник. Но, это не зверь, скорее всего человек… – ответил Медведь, продолжая вглядываться вдаль.

Женщина откинула бизонью накидку. На руках у нее был новорожденный ребенок. Посапывая, дитя припало к материнской груди, жадно утоляя голод. Молоко стекало по уголкам маленького ротика. Медведь взглянул на своего первенца. На его лице отразилось некое подобие улыбки.

– Будет сильным воином. С первого дня набирается сил. Видать, его тоже нарекут Медведем.

– Он будет храбрым и сильным как его отец, – улыбнулась молодая мать. Только улыбка ее получилась грустной, что не укрылось от мужа.

– Не тревожься Маринья, скоро доберемся до Волка, как ты того хотела.

– Поверь, муж мой, не за себя тревогой одолена, а за сына нашего. Молвила тебе: знамение было дадено мне в ночь на Ивана Купала. Беда случится, ежели не поспеем к Волку – волхву лесному.

– Напрасны тревоги твои, Маринья. Мы, берсерки, есть непобедимы! Потому как являемся детьми бога Одина, самого могущественного из богов. И никакой жрец не защитит тебя так, как это сделает берсерк!

– Волк, не просто жрец, он… тоже воин… – мягко проговорила Маринья.

– Из рода твоего, я помню.

– Я благодарна тебе любимый, что ты прислушался к моим просьбам, и выполнил…

– Очень люба ты мне Маринья. Да и воин ты умелый, несмотря на то, что женщина. В бою с тобой надежно. Может, чары твои колдовские подействовали, может, что иное, только созвал я свой десяток, и отправился невесть куда в поисках какого-то Волка. – сказал Медведь.

– Ежели это желание было бы не угодно Одину, мы бы остались в племени, и не двинулись с места.

– Может и так, – Медведь вдруг напрягся, и уставился в одну точку впереди себя. – Кажется, Бёдвар с дозора возвращается.

Пришпорив коня, он помчался навстречу Бёдвару.

– Видали чего? – спросил, приблизившись к дозорным.

– Видали, да, – ответил Бёдвар. – Ожидают нас! Перед входом в лес. Видать, биться будут на открытом месте.

– Сколько голов, выведал?

– Отчего не выведать, выведал. Вон Кюн, что змей лесной, прополз незамеченным прямиком к вражине и все как есть разведал.

– Ну? – обернулся Медведь к Кюну.

– Около сорока голов сосчитал, – горячо проговорил молодой берсерк. Он был полуобнажен с секирой в руках. Глаза его радостно светились в ожидании предстоящей схватки. – Я даже речи их прослышал. О тебе молвили Медведь, и еще…

– Что, «еще»?

– О сыне твоем и жене Маринье сказывали…

Медведь сжал рукоять кинжала, висевшего на поясе.

– Молви.

– По всему понял я, что воины те, посланы, чтоб убить Маринью с дитям. Вождь ихний обещался дать серебряную монету тому, кто доставит ему голову младенца новорожденного, то бишь сына Медведя.

– Гм-м… – зарычал Медведь, глаза его налились кровью. – Как выглядит главарь?

– Его нетрудно узнать. Кожаная маска на пол-лица, и в железо закован только он. Остальные в кольчугах.

– Сорок голов говоришь?

– Может больше, я успел сосчитать только до сорока!

– Лады. Возвращаемся к обозу. Нас десяток, на каждого по четыре. Это хорошо. В бою тесно не будет!

Развернув коней, они помчались к обозу.

Медведь, незаметно для постороннего глаза, дал команду – приготовиться к бою. Пусть враг думает, что застанет берсерков врасплох. Развернувшись, он повел свой десяток в атаку на врага. Чем ближе неистовые приближались к лесополосе, тем становились все больше похожие на зверей, нежели на людей. Их лица пылали яростью и гневом.

Враг не готовился нападать из засады. Кюн ошибся. Неприятеля было гораздо больше сорока. Это были воины вооруженные мечами. У некоторых на поясе крепились топоры, а в колчанах виднелись луки со стрелами. Главарь отряда ехал впереди. Пол-лица закрывала маска черного цвета, грудь защищали железные латы, а руки облачались в краги.

Увидев неприятеля, обоз, без лишней суеты, начал принимать оборонительную позицию. В первую очередь телеги выстроили полукругом. Женщины, закрывая собой малышей, вооружились кинжалами. Немногочисленные подростки-отроки приготовили топоры, и, подражая своим родителям, зарычали и оскалились по-волчьи.

«Зверь» пробуждался в душе воина помимо его желания. Берсерки были убеждены, что одержимы «звериным духом». Они умышленно подражали движениям медведя и волка. Воины Медведя становились заложниками собственного гнева, яростно вгрызаясь в свои щиты зубами. Они отбрасывали их в сторону, и с диким ревом бросались на врага, превышающего их количеством, раз в пять.

Численность врага не стала его преимуществом. На миг они опешили, увидев десяток безумцев с пеной у рта, ревущих громче зверей, и яростно размахивающих дубинами и секирами.

– Лучники! К бою! – крикнул вожак в маске, останавливая своего коня. – Скорее! Видите, неистовые приближаются!

Лучники натянули тетиву, и пустили тучу стрел, целясь в Медведя и его воинов. То, что произошло, повергло некоторых в неописуемый ужас. Ни одна стрела не достигла цели. Словно заколдованные, берсерки увернулись от смертоносных стрел, а некоторые из них сумели поймать летящую стрелу зубами, и перекусить ее пополам.

– Вперед! Всех убить! – закричал человек в маске. – Горсть серебра за голову младенца!

С диким гиканьем его воины ринулись в атаку на берсерков. Хруст костей, ржание лошадей, крики погибающих перемешались со звериным рычанием. Медведь так разъярился, что взяв тяжелую секиру обеими руками рубил врагов направо и налево. Люди разбегались от него в разные стороны, но многих он успевал убить. Один против множества врагов, вождь берсерков умудрялся прокладывать себе путь к предводителю вражеского отряда сквозь стену щитов и толпу воинов, рассекая неприятеля от плеча к бедру. Кровь лилась рекой, заставляя коней скользить и припадать на задние ноги.

Бёдвар шел следом за своим командиром, орудуя тяжелой дубиной, раскраивая людские черепа, словно орехи. Он не рычал, а лишь улыбался с пеною у рта. Улыбка его походила на зловещий оскал зверя-оборотня.

В самый разгар боя, предводитель, облаченный в маску, взяв с собою половину воинов, сумел прорваться сквозь живую стену сражающихся, и ринулся с мечами наголо к обозу, где укрылись женщины и дети. Медведь увидел этот маневр и поспешил следом, но тут путь ему преградило сразу несколько человек…

Маринья, едва завидев скачущих всадников, сразу узнала среди них давнего врага. Даже несмотря на то, что тот был облачен в кожаную маску, скрывающую половину лица. Она уложила сына на днище телеги, прикрыв его деревянными щитами. Улыбнувшись родному чаду, женщина тихо проговорила:

– Не бойся сыночка, ничего с тобой не случится, ты не простой ребенок, ты – Воин Солнца.

Обнажив два поясных кинжала, Маринья поднялась во весь рост, и, прищурив глаза, посмотрела на приближающихся всадников. Легкий ветерок развевал ее длинные черные волосы, перевязанные узорчатой тесьмой. Девушка, еще не оправилась после родов, и с трудом удерживалась на ногах, но смертельная опасность нависла над ее единственным сыном, и материнский инстинкт взял верх.

Она стояла и ждала, готовая пожертвовать собственной жизнью ради ребенка. Важно было сохранить жизнь новому началу. Ради этого, Маринья заберет с собою как можно больше вражин, но ее кровинушка будет жить! Жить долго и счастливо!

Сверкнули клинки в руках женщины-воительницы.

Одним сильным прыжком она взмыла вверх, между двумя всадниками. Молниеносным движением полоснула их по горлу. Кровь брызнула из перерезанной гортани. Одновременно оба повалились на землю, роняя мечи.

На телегах шло настоящее сражение. Юноши, издавая звериный рык, бились насмерть вместе со своими матерями.

Медведь видел издалека, как Маринья убивала врагов, не подпуская, и не отступая ни на шаг от телеги с новорожденным. Это еще больше разъярило вождя берсерков. Буквально по трупам проложил он себе путь, и бросился на выручку молодой жене. В ногу вонзилась стрела. Сломав ее, оставив наконечник внутри, Медведь метнул засапожник в лучника, вкладывавшего очередную стрелу. Клинок пронзил око стрелка. Удар был такой силы, что лучника отбросило на несколько шагов назад. Упав навзничь, тот сразу испустит дух.

Истекая кровью, раненая в грудь Маринья, билась с невероятным остервенением. Человек в маске жестом указал на ребенка плачущего за щитами. Двое бандитов бросились выполнять безмолвный приказ. Собрав все жизненные силы, Маринья кинулась, словно раненая волчица, на людей посмевших посягнуть на ее сына. Первому, она рассекла плечо, и воткнула кинжал в паховую область. Второму, броском кинжала, пронзила грудь, и, вцепившись зубами в горло, вырвала гортань. Глаза ее яростно сверкали. Выплюнув из окровавленного рта кусок гортани, она потянулась за своим кинжалом, но не успела. Человек в маске метнул в нее копье. Железный наконечник показал свое кровавое очертание со спины воительницы.

– Я… убью тебя… – прохрипела Маринья, глядя помутневшими глазами на предводителя.

– Ты уже однажды пыталась это сделать, Маринья. Из-за твоего удара, я вынужден теперь носить маску.

– Не подходи, тварь болотная! – Маринья упала на колени, пытаясь нащупать подле себя оружие.

– Ты уже не Воин Смерти, сдохнешь как собака! – с этими словами предводитель поднял меч для удара, но осуществить свое намерение не успел. Дубина, брошенная Медведем, сломала правое плечо человеку в маске. Выронив меч, он оглянулся и увидел почти рядом неистового берсерка. Натянув поводья, всадник, сильно стегая коня, покинул место сражения.

Вернулись воины Медведя. Кто-то был без руки, после боя, кто-то с целым пучком стрел в груди. Но все сидели в седлах и сумели добить врага, который так и не смог одолеть женщин и детей.

Медведь бросился к умирающей жене. Отломив древко, он обнял теряющую силы Маринью.

– Я защитила его… Медведь… нашего сына… Харальда?…

– Да, любовь моя.

– Назови его… в честь твоего отца – Харальдом…

– Быть посему. Ты не говори сейчас, дабы сберечь силы. Вон бежит Аринья-целительница, она вытащит острие, и залечит рану…

– Погоди, муж мой… Мне уже никто не поможет, я должна успеть сказать главное… – дыхание становилось прерывистым, изо рта воительницы шла кровь. Грудь ее вздымалась, причиняя несчастной невыразимую боль. Собравшись с последними силами, она заставила себя говорить:

– Обещай, что найдешь… Волка… он защитит, сына нашего.

– Слово даю. Но, где теперь его искать?

– Он сам тебя разыщет… главное, слушай свой внутренний голос…

– Может… вернуться к своему племени? Лучше берсерков никто не сможет защитить…

– Ты… слово дал, Медведь. За Харальдом будет охота… придут другие… более сильные воины… и, ты не сможешь их одолеть без Волка…

– Мне никто не страшен…

– …Не перебивай,… прошу тебя… – дыхание Мариньи участилось. Она вытерла кровь из уст, тыльной стороной ладони, – Я… не та Маринья… которую ты познал. Я – Воин Смерти… вернее была им… пока, не понесла от тебя ребенка.

– Воины Смерти? Это же легенда…

– Волк один из нас… Она нас отправила… выполнить предначертанное…

– Кто «Она»?

– …Идет битва на Земле… много еще прольется крови… наш Харальд проложит начало пути… Избранница богов…

– Медведь, она бредит, – рядом с вождем присела целительница Аринья, – ее душа уже отходит к Одину…

– Помолчи, баба! – оборвал женщину воин. – Говори, любовь моя, – по щеке его покатилась одинокая слеза.

– Ты… только найди Волка… прошу тебя… ради нашего дитяти…

– Найду!

Но этого Маринья уже не слышала. Последний выдох обездвижил воительницу, оставив на ее нежном и красивом лице божественную улыбку.

Медведь, не выпуская из рук тело жены, поднял глаза к небесам.

– Один, прими супругу мою Маринью в свои владения! Предоставь ей место у костра среди предков-воителей нашего рода! Оружие ее я передам наследнику нашему – Харальду, сыну Медведя – берсерку-воину!

Вытащив со спины наконечник копья, вождь бережно положил жену на шкуры. Затем, отдал приказ стоявшим подле него берсеркам:

– Соберите тела убитых женщин, детей и воинов. Сложим погребальные костры и двинемся дальше в дорогу.

Из десятка неистовых, двое умерли сразу по окончании сражения. Один истек кровью, а второй – от стрел, застрявших в груди. Погребальный костер соорудили быстро. Согласно обычаю предков, пепел развеяли по ветру, стоя на возвышенности. Уже, продолжив движение, Медведь спросил у Кюна:

– А ведь, главарь в маске ушел?

– Только ему одному и удалось уйти.

– Он найдет свою погибель! Клянусь Одином!

* * *

Шел второй день пути.

Заботы о новорожденном Харальде взяла на себя Аринья-целительница. Медведь все время пребывал в своих мыслях и говорил только, чтобы отдать необходимые распоряжения. Вождь полностью полагался на собственную интуицию, выбирая дорогу. Раньше путь указывала Маринья. Его любимая Маринья… Теперь она далеко. Сидит себе у костра, и слушает легенды Одина.

Вдруг Медведь встрепенулся. В сотне шагов впереди себя, он увидел супругу. Она стояла посреди дороги, выставив правую руку ладонью провернутой к Медведю, словно собираясь остановить движущийся обоз.

– Медведь! Медведь!

Вождь очнулся. Он уснул на ходу в седле. Его тормошил Бёдвар. В голосе звучала тревога.

– Медведь! Дозор вернулся!

– И, что?

– Нас окружают воины в доспехах.

– Много ли?

– Очень. Настолько много, что вся лесная поляна не может всех уместить. Среди них человек в маске.

Медведь скрипнул зубами.

– Где они?

– За тем пригорком.

– Кюн!

– Да, вождь!

– Забирай обоз, и уходи левее, к болотам! А мы встретим вражину и отвлечем на себя!

– Уразумел! – Кюн принялся выполнять команду, но не успел повернуть коня, как раздался громогласный возглас:

– Остановись, Медведь!

Это произошло так неожиданно, что все немного растерялись. Голос прозвучал, словно громовой раскат.

– Один! Один! – закричали женщины, увидев белобородого крепкого старика опоясанного мечом.

– Медведь! Меня ищешь? Я – Волк, лесной жрец.

– Ты – Воин Смерти? – спросил Медведь, приближаясь к старику, стоявшему во весь рост возле столетнего дуба.

– Раз ты знаешь, кто я, значит, Мариньи больше нет на земле.

– Она погибла, защищая Харальда. Сына моего.

– Я говорил ей, чем закончится ее земной путь. Она добровольно его выбрала для себя.

Волк приблизился к вождю берсерков, и внимательно оглядев всех, произнес:

– Вас ожидают. Подземные твари жаждут крови. Я проведу вас к своему жилищу, где вы обоснуетесь надолго. Теперь, я несу ответственность за предназначенного. Следуйте за мной!

Волк взмахнул рукой и на землю спустился густой туман, невзирая на то, что стоял полдень. Выйдя на поляну, берсерки увидели многочисленное войско, облаченное в латы. Они стояли отрядами по обе стороны лесной поляны, образовав узкий проход. Именно через этот проход и проследовал обоз Медведя, не издав ни звука. В густом тумане слышался такой сильный свист ветра, что многие воины закрывали уши, пригибаясь к земле.

Когда туман рассеялся, берсерки были уже далеко.

– Я наслал на них ваши видения! Долго же они будут сражаться с химерами! – сказал Волк, не сбавляя шага.

Его громкий смех еще долго звучал эхом в лесной тиши.