Читать книгу Русь. Легенда о Рюрике - Сергей Короп - Страница 4

Молодой Годолюб, князь славяно-арийский, чувствовал себя счастливейшим из смертных. А как иначе? Ведь он заполучил в жены прекраснейшую княжну, среднюю дочь новгородского князя Гостомысла. Его Умилену, которую он боготворил с самого первого дня их знакомства. Девушка тоже отвечала ему взаимностью. Далеко не каждая посмела бы ради любви отвергнуть самого короля. К тому же влиятельного и могущественного. И если Умилена проводила неудачливого жениха с гордо поднятой головой, то отец ее – Гостомысл, был обескуражен и даже немного растерян. Ведь врагов у него и так хватало. Помимо хазар и варягов, еще датчане прибавились. Незадача вышла. Но, как оказалось, не все так трагично, как виделось на первый взгляд. Узнав причину отказа, Новгородский князь тут же отослал гонца в Рерик, чтобы поставить в известность возлюбленного дочери. К счастью Годолюб не заставил себя долго ждать, и вскоре прибыл просить руки Умилены. Ни с одной стороны препятствий не возникло. Благословив любимицу-дочь, Гостомысл проводил новоиспеченную семью в дорогу, одновременно радуясь, что приобрел надежного союзника в лице зятя.

Шел третий день пути из Новгорода в Рерик.

Молодые не расставались ни на миг. Оба не могли наглядеться друг на друга. Хотя для молодой княжны и обустроили телегу, застелив для удобства медвежьими шкурами, но девушка предпочла ехать с любимым на одной лошади. Усадив невесту впереди себя, князь нежно поддерживал и обнимал драгоценную ношу. Умилена, обхватив шею Годолюба обеими руками, прижималась к его груди и тяжело вздыхала.

– Тебя что-то гложет, душа моя? – участливо спросил князь, чуть натянув поводья, заставляя лошадь сбавить шаг.

– Нет. Просто вдруг подумалось о нашей жизни.

– Все прекрасно будет в нашей жизни.

– Я знаю, милый. Только о другом я…

– О чем же?

– Вот мы сейчас едем к нашему дому, так?

– Да, в родовое гнездо.

– Мне кажется, что с каждым днем мы приближаемся к завершению нашего жизненного пути. С каждым мигом наш путь домой становится короче.

– Значит, осознай радость бытия сегодня и сейчас, – улыбнулся Годолюб, прижимая к себе молодую супругу. – И пусть душа твоя умиротворится скорой встречей с родными и близкими тебе людьми. Разве это не настоящее счастье?

– Чада мои! – вмешался в разговор, ехавший рядом волхв по имени Ворон. Это был наставник Умилены, изъявивший желание отправиться следом за своей воспитанницей. – Безцельно никто, никуда не движется. Каждый человек идет своим путем и с определенной целью.

– Видимо, по велению богов, – сказал Годолюб.

– Богов? Думается мне, что скорее некий Разум управляет всем живущим на земле. И то, куда он движет живые существа ведомо только Ему одному.

– А ты, ведаешь куда?

– Ведаю.

– Тогда скажи.

– Конечная цель живущих – это вернуться к первоначальному.

– Что сие значит?

– Значит, стать самим Разумом.

– Выходит – умереть?

– Жизнь идет по кругу. Весну сменяет лето, зима наступает по осени, тьму меняет рассвет, смерть идет за жизнью. Так устроен мир. И все это живет в каждом человеке.

– Объясни, Ворон.

– В каждом из нас живет жизнь и смерть. Свет и тьма. Друг без друга они существовать не могут. Когда человеком управляет тьма, он становится жестоким, безпощадным убийцей. А когда наступает время света, человек превращается в доброе, мудрое, хорошее существо. Вот так и борется всю отведенную ему жизнь с самим собой. То, побеждая, то терпя поражения.

– Как же разобраться человеку во всем этом?

– Просто. Необходимо поставить перед собою цель и стремиться лишь к одному.

– К чему?

– Победить себя!

– Сложно молвишь, старик. Победить себя. Мечом или дубиной?! – рассмеялся Годолюб.

– Силой воли, – невозмутимо ответил волхв.

– И, что потом будет?

– Итог один – однажды наступит умиротворение.

– Человек перестанет сражаться с самим собой? – насмешливо спросил князь.

– Верно. Придет время, человек успокоится и прекратит внутреннюю борьбу.

– Отчего?

– Оттого, что наступившее умиротворение поглотит все его существо. Ведь оно явится в виде прекрасной дамы…

– Женщины? Человек прекращает бороться всего лишь из-за какой-то девицы?

– Это не простая девица. Это будет Ее Величество – Смерть!

– Ты служитель Жизни, Ворон, и я диву даюсь, что ты возвеличиваешь Смерть.

– Скорее я служитель Смерти, нежели Жизни.

– Почему?

– Потому, что только Она несет свет и чистоту души!

Солнце постепенно клонилось к закату. Годолюб приказал искать место для ночлега. Надо было дать людям и лошадям отдохнуть, и набраться сил.

– Глядите! – вдруг выкрикнул Лотарь, находившийся по правую руку от волхва. – Что это?!

Лошади внезапно остановились как вкопанные и тревожно зафыркали. Все посмотрели в направлении указанном юношей. Невзирая на сумерки, впереди отчетливо виднелось белого цвета пятно, контуры которого напоминали женскую фигуру. Складывалось впечатление, что это была женщина, или девушка с развевающимися волосами.

– Стойте! – крикнул волхв, обращаясь ко всем. – Не двигайтесь! Это не человек.

– Призрак? – испуганно спросил Лотарь.

– Это – Бродячая Дева! Ищет своих убийц! – ответил Ворон.

– Дерьмо собачье! – взревел десятник Чеслав, вытаскивая меч из ножен. – Вы двое, за мной! – скомандовал находившимся подле него воинам, и пришпорил коня.

– Не делайте этого! – попытался остановить их волхв, но было поздно. Всадники ускакали вперед.

Призрак вздрогнул и стал удаляться в лесную чащу, пока не исчез из виду. Чеслав, с двумя воинами, последовали за Бродячей Девой.

Все стояли в ожидании десятника. Никто не решался произнести хотя бы слово. Первой нарушила молчание Умилена. Она вопрошающе обратилась к Ворону:

– А кто она, Бродячая Дева?

– Легенда гласит, что это дочь Погорынского князя – Гориня, жившего два века назад.

– Поведай, учитель. Все равно стоим в ожидании.

– Ничего доброго в том сказании нет, – вздохнул протяжно волхв. – И то, что увидели мы, есть знамение дурное. Потому как явление Бродячей Девы вещает беду горькую. Ну, да ладно. Раз просишь, поведаю. Давно, то было. Жил в этих краях князь Горинь, а там, где нынче болота и топи, – махнул Ворон рукой куда-то вдаль, – было его княжество – Погорынье. И была у Гориня дочь. Единственная. Красы невиданной. Лицом и телом бела, а доброты в ней безмерно было. Люди любили ее за душу чистую и сердце искреннее. И вот однажды, проезжал мимо хан хазарский и попросил ночлега у князя. Горинь был широкой души человек, принял гостя радушно. Напоил, накормил, еще и в дорогу снабдил съестными припасами. Там, и увидал хан дочку князеву. И как стрелой прошибло его. Понял басурман, что погибает от любви, вспыхнувшей к молодой княжне. Стал просить руки ейной у Гориня. Злата и серебра обещаючи.

Только отвергла его красавица. Не люб ей хан, а люб воевода из войска родительского. Разозлился басурман и уехал к себе в Хазарию. Но, вскоре возвернулся с войском своим и напал на Погорынье. Три дня и три ночи бились русичи с хазарами, но перевес был не на стороне князя. В итоге все защитники полегли. Схватили хазары красну девицу за ручки белые и привязали к столбу. Долго издевались над нею. На ее глазах отрубили голову воеводе-жениху и на кол водрузили. Но и этого было мало хану. Велел тогда сложить костер у ног княжны и поджечь. Пущай горит заживо…

Ворон замолчал, вглядываясь в темноту.

– Кажись кто-то едет…

– Так что было дальше, сгорела княжна? – допытывалась Умилена.

– А? Княжна? В том то и дело. Как только вспыхнул огонь высоты невиданной, так и окутал дым войско хазарское, что чуть было не задохлись все. А как дым развеялся все охнули от увиденного. Оказалось, от княжны и следа не осталось, будто и не было ее вовсе. Даже хворост не обгорел. Испарилась, и все тут!

– А, куда ж подевалась она?

– Говорят, сам Один забрал ее, или… Она.

– Кто, «Она»?

– Воительница Великая, вот кто. Только после этого кануло Погорынье в болота вязкие, что и следу от него не осталось. А сама княжна стала появляться в белом одеянии как предвестник беды. Прозвали ее Бродячей Девой. Потому, что ищет убийц своих. Рубит головы кого повстречает, и на кол насаживает. Все пытается разглядеть в них черты лица хана хазарского. Вот такая легенда. Мне ее еще дед мой поведал.

Умилена еще больше сжалась в объятиях Годолюба.

– Страшное сказание, – молвила шепотом.

– Это всего лишь легенда, – успокоил любимую Годолюб.

– Кажется, Чеслав возвращается. Вроде один…

На полном скаку подъехал десятник. Лицо его даже в сумерках отражало ужас и мертвенную бледность. Он, тяжело дыша, показывал назад рукой, пытаясь выдавить из себя слово.

– К-княже… ты знаешь меня с детства… я не из робкого десятка… но…

– Да что случилось-то? Засада впереди?

– Не… Это чудовище… Призрак… Такого я отродясь не видывал. Еле ноги унес.

– Воины твои где?

– Не успели мы догнать Деву ту… Как поднялся вихрь, подхватил побратимов моих, и понес невесть куда… Меня с конем наземь повалил. Выбрался я, сел верхом, как услыхал над самой головой свист клинка. Пригнул голову, только кусок гривы у моего скакуна и срезало…

– Сколько вражин было?

– В том то и дело, что никого не видел я. Только свист невидимых мечей. Чуял, что ежели не уеду, то смерть заполучу от призрака.

– Что ты несешь? Струсил?! – глаза князя стали наливаться кровью.

– Погоди, Годолюб! – вступился Ворон. – Правду молвит десятник. Я же предупреждал, не гнаться за Бродячей Девой!

– Тьфу! – сплюнул князь. – Или сплю я, или чудится мне бредятина эта. Призраки, Девы! Хватит болтать! Поехали вперед! Там и ночлег организуем. Заодно товарищей своих разыщем!

Кони спокойным шагом двинулись с места. Годолюб оказался прав. Двоих исчезнувших воинов, вернее их головы, насаженные на колья, удалось найти. Хотя особых поисков и не понадобилось. Они торчали на виду, вдоль лесной просеки. Как раз на пути следования княжьего эскорта.

– Кто ж их так? – хрипло произнес Лотарь.

– Чего тут гадать-то? – ответил Ворон. – Известно кто – Бродячая Дева.

– Какая чушь! – возмутился князь. – Обыскать все в округе! И приготовиться к бою!

Но все приготовления и поиски оказались напрасны. Обследовав округу, и не найдя даже тел погибших, князь вынужден был выставить дозоры и разбить временный лагерь.

Ночь прошла без происшествий. Наутро княжий эскорт снова отправился в дорогу, держа курс на Рерик. Остаток пути молодые проделали без приключений. Умилена была расстроена увиденным, но нежная забота любимого и успокаивающие беседы наставника-волхва оказали на девичью психику благотворное влияние. И, въезжая через городские врата, красавица-княжна переполнилась радостным волнением предстоящей свадьбы. Юную девичью головку, заполнили уже новые мысли будущего супружества.

Свадьба удалась на славу. Мачеха Годолюба – Едвига, взяла на себя главные приготовления торжества. За что молодой князь был ей искренне признателен.

– Никогда бы не подумал, что она с такой душевной радостью будет стараться для меня, – сказал князь на ухо молодой супруге. – Глазам не верю. Я был убежден, что Едвига меня ненавидит, и готова сжить меня со свету.

– Видать ошибался, – с улыбкой отвечала Умилена.

– Это да, – согласился Годолюб.

Молодые девицы водили хороводы с песнями и плясками, воспевая счастливую жизнь супружеской новоиспеченной четы. Уважаемые гости ели мед и запивали пивом жареную дичь. Стол был полон яствами и напитками. На серебряных блюдах лежала жаренная свинина, гусятина, курятина. Рядом, в глиняных мисках – горячие приправы с перцем и лавровыми листьями. Деревянные бочонки были полные грецких вин.

– Во здравие твое князь, прошу испить эту чашу вина доставленного из Греции! – поднялся Чеслав, протягивая жениху кубок, наполненный до краев игристым напитком.

– Благодарю тебя, верный Чеслав! – поклонился Годолюб, собираясь принять из рук десятника деревянную чашу. Только не успел.

Покачнулся Чеслав, чуть было не свалившись. Под ногами шастали княжьи собаки, подъедая упавшую со стола снедь. Пролилось вино игристое, образовав небольшую лужу. Тут же кинулись псы вылизывать пахучую жидкость…В мгновение ока, с собаками начало твориться неладное. Они, скуля, подыхали…

Повисла в воздухе рука князя на полпути к кубку, и стало вдруг тихо. Даже на дальних столах замерли от гневного крика молодого супруга.

– Травить меня вздумал?! – указал перстом князь на псов, бившихся в предсмертных конвульсиях. – Не удалось по дороге убить меня, так ядом решил прикончить?!

Чеслав стоял белее снега. По его лицу было видно, что он сам поражен увиденным не меньше Годолюба.

– Клянусь, княже, нет моей вины здесь…

– Молчи, лиходей! К столбу его! – гневно повелел князь.

Несколько дюжих молодцов скрутили руки десятнику, и потащили к столбу, стоявшему посредине двора.

– Сам допрошу его, – отстраняясь, от попыток Умилены удержать его, сказал князь. – Все мне расскажет! И, как двоих воинов погубил, и как на мою жизнь покусился!

Привязав десятника, стражники отошли на несколько шагов назад, давая возможность Годолюбу самому строить допрос.

– Гляди, какого змея пригрел я на груди своей, – сказал он, пронизывая взглядом Чеслава.

– Нет на мне вины, княже…!

– Ты еще смеешь брехать?!

– Клянусь… Не я, наполнил вином тот кубок…

– Кто же, по-твоему?

– Мне его дал…

Стрела, выпущенная Лотарем, пронзила сердце десятника. Голова безсильно свесилась на грудь, а грузное тело осело вниз.

– Тварь подлая! – воскликнул Лотарь, опуская лук. – Никто не смеет покушаться на нашу семью!

Годолюб взглянул на сводного брата и безнадежно махнул рукой.

– Зря ты его… Он что-то поведать хотел.

– О чем может поведать продажный пес?

– Может, сообщники были у него?

Подошла Едвига, наблюдавшая издали эту расправу.

– Ежели были сообщники, значит, и их разыщем. Я сама займусь этим. Самолично. Ты правильно поступил, Лотарь, убив негодяя.

– Только свадьба теперь испорчена, – хмуро молвил Годолюб. – Уберите его! – приказал стражникам. – Вывезите за городские ворота и предайте земле. Погребального костра для него, не будет!

* * *

Спустя некоторое время после свадьбы Годолюба и Умилены, Едвига наведалась в свою маленькую лесную крепость. Как и в прошлый раз, княгиня была в сопровождении верного Неврата, исполнявшего обязанности телохранителя и следопыта. Увидев у крыльца привязанную лошадь Зигфрида, Едвига заметно повеселела. На этот раз, молодая вдова не оставила Неврата караулить у дверей, а велела следовать за ней. Войдя в горницу, оба увидели Зигфрида жадно поглощающего пищу. В одной руке он держал баранью лопатку, а в другой кружку с пивом. Каждый раз, откусывая большой кусок мяса, воин тут же прикладывался к хмельному напитку. Судя по его движениям руками, можно было с уверенностью сказать, что он уже окончательно выздоровел после тяжелого увечья плеча. Сквозь глазные прорези маски на Едвигу смотрели зеленые, вертикальные зрачки не то человека, не то рептилии.

– Рада видеть тебя, Зигфрид! – княжна подошла к столу и села напротив. Неврат остался стоять у двери.

– Хорошая у тебя еда, вкусная, – ответил Зигфрид, вытирая засаленные губы тыльной стороной ладони.

– Насытился?

– Вполне.

– Тогда перейдем к делу. Ты все передал Готфриду?

– Дословно. Как ты велела.

– Каков был его ответ?

– Он согласен.

– Говори, я слушаю, – Едвига оглянулась на Неврата. – Он мой страж и следопыт.

Зигфрид согласно кивнул. Отодвинув снедь, он сказал:

– Готфрид быстро согласился взять Рерик и Умилену. Он не простил ей отказа. Только на длительную осаду у него не хватит сил.

– О длительной осаде речь не шла. Я найду способ отворить городские врата. Он захватит Рерик внезапно.

– Ежели так, то проси короля, о чем хочешь.

– Единственное, что мне нужно, это вернуть княжеский трон, и усадить в него настоящего правителя – Лотаря.

– Твоего сына?

– Да.

– Не думаю, чтобы король возражал. Все справедливо: ему любимая невеста, тебе – княжество. Но, где обещанное мне?

– После. Сначала договорим о главном. Когда Готфрид прибудет с войском?

– К следующей весне.

– Долго ждать.

– Ничего не поделаешь. Сейчас он отправился собирать дань. Осень и зима создают трудности передвижения. Надо ждать весны.

Едвига от досады закусила губу.

– Ладно, ничего другого не остается, придется смириться и ожидать. Теперь, что касается ребенка Мариньи. Он, – Едвига, кивком, указала на Неврата, – лучший следопыт в Рерике…

– Мне безразлично кто он. Ты знаешь, кто мне дал поручение найти детеныша воительницы.

– Знаю.

– Тогда я не буду говорить, что с нами будет, если не удастся разыскать этого выродка.

В разговор вмешался Неврат.

– Пока известно одно: берсерки с детенышем находятся под сенью Волка – жреца. Он дал им приют.

– Где обитает этот Волк, известно?

– На дальних болотах. Скоро я смогу назвать их точное местопребывание. Уж очень надежно их укрыл этот волхв.

Зигфрид поднялся во весь рост и неторопливо подошел к следопыту. Приблизившись, он пристально стал вглядываться Неврату в глаза. От чего тому стало не по себе.

– Найди их, Неврат, – шепотом произнес Зигфрид, – иначе все сдохнем.

Следопыту вдруг почудилось, что перед ним стоит огромный змей. В ногах он почувствовал тяжесть, а на лбу выступила испарина.

Всю обратную дорогу, Неврат пребывал в удрученном состоянии духа. Он не видел ничего вокруг, кроме зеленых драконьих глаз Зигфрида. И только когда подъехали к городским воротам Рерика, он вздрогнул от легкого прикосновения руки княжны.

– Что с тобой, Неврат? – спросила она.

– А?… Нет-нет… все в порядке. Просто взгляд этого Зигфрида… какой-то не человеческий.

– А чей, собачий? – усмехнулась молодая вдова.

– Драконий, – вздрогнув, ответил следопыт. Голос его был похож на шипение змеи.