Читать книгу Прыжок в сказку. Сборник рассказов - Сергей Кулагин - Страница 9

Иллюстрация Рыхва Алиса

Обещаю достичь до мрака,

Притащить из пещерных глубин

Что-нибудь вроде явного знака

Человеческой нашей любви.

Варлам Шаламов, «Пещера»

Тёмные небеса молчали. Редкие снежинки опускались на волосы. Девочка смотрела на крысу в углу переулка. Маленькие чёрные глазки блестели и крутились безостановочно, замечали всё, что двигалось – все ноги, проходящие мимо переулка, все руки, упрятанные в карманы, все опущенные головы. Но только не девочку.

Девочка не двигалась. Она стояла, сцепив руки на груди. Из ноздрей её выходил едва заметный пар. Люди тоже не замечали её. Шли дальше, на работу, за хлебом, дальше от забвения ночи, дальше от неё. Девочка уподобилась призраку. Её оболочка истончилась, а внутри всё истлело. От неё мало осталось.

Другие глаза разглядели её. Выхватили тонкий образ из тьмы и вцепились крепко. Скользили по тонким нечёсаным волосам, на которых не таял снег, по ногам в старых серых колготках и тоненьких башмачках, очерчивали каждый острый изгиб её тела, оценивали.

Люди ушли, и крыса опустила глаза. Принялась выискивать съестное под ногами, копошиться в обломках жизни. Мышцы ворочались под толстой шкурой и грязной шерстью, сильные мышцы, живая плоть. Крыса вздёрнула острую морду, коротко пискнула и исчезла во тьме.

– Не боишься их?

Девочка обернулась. Незнакомец стоял в паре метров от неё, спрятав руки в карманы, как все. Высокий, широкоплечий, без шапки. Лицо его выглядело румяным, а от шеи поднимался пар.

– Нет, – ответила девочка. – Уже нет.

– И зря. Они хитрые, подлые и жестокие. На них тяжело охотиться.

– А я и не охочусь.

Незнакомец улыбнулся. Под острыми скулами появились мелкие морщинки, а сильно вздёрнутый нос шевельнулся.

– А что ты делаешь?

– Наблюдаю.

Он помолчал. Улыбка сошла с его лица, острого, похожего на морду куницы. Мелкие снежинки таяли на его волосах мгновенно, едва успевая коснуться.

– А где твои родители?

– Ушли.

– А друзья?

Девочка посмотрела вверх.

– Наблюдают.

Улица опустела. Ворона хлопала крыльями где-то рядом, вздымала снег.

– Пошли со мной за хлебом, – предложил незнакомец. – У меня есть талоны. Я с тобой поделюсь.

Девочка помотала головой.

– Не хочу.

– А мясо? Ты, наверное, давно не ела мяса. Настоящего мяса.

Девочка отвела глаза. Раньше она любила курицу. Папа готовил курицу с картошкой, сметаной и шампиньонами, посыпал сверху укропом и петрушкой, которые выращивал на балконе. А мама жарила ножки на большой сковородке с чесноком. Девочка забыла вкус курицы, вкус любого нормального мяса. Только изредка вспоминалась свинина – полусырая шкура да сало, – и к горлу подкатывала тошнота, а рот наполнялся слюной.

Она убрала правую руку за пазуху и медленно кивнула.

– Как тебя зовут? – спросил незнакомец.

– Сначала ты скажи.

Незнакомец нахмурился, но затем снова улыбнулся.

– Саша.

– Докажи.

Незнакомец округлил глаза и вздёрнул брови, лицо его пересекли морщины. Он полез во внутренний карман, достал паспорт и раскрыл перед девочкой.

– Читай.

Его, правда, звали Александр. Тридцать два года, холост. Девочка присмотрелась к фотографии. Лицо на карточке отличалось от того, что было перед ней – скулы не такие, и нос другой. Но самое главное – глаза: на карточке они казались тусклыми, а сейчас блестели, как гладкие бусины. Девочка засомневалась. Но под её тонким истрепавшимся пальто ещё теплилась жизнь. Ей было нужно мясо. Девочка кивнула.

– Ну, так как тебя зовут?

– Аня.

– Приятно познакомиться, Аня.

Саша протянул правую руку. Аня пожала левой. Его пальцы были тёплыми и мягкими, а её – ледяными и тонкими, как иголочки.

Саша зашагал впереди, девочка поплелась следом. Они вышли из переулка и завернули налево. На узкую улочку смотрели пустые окна, скалились осколками стекла. Саша оглядывался как бы невзначай и шёл спокойно.

– А где ты живёшь, Аня?

– Недалеко.

Он хмыкнул.

– Я тоже. А работаю токарем на заводе.

– Ты не врёшь?

– Про работу?

– Про мясо.

Саша улыбнулся. Аня заметила, как его уши двинулись – заострённые, длинные.

– Не вру.

Они повернули налево ещё два раза, и вышли к дому без двери. Окна на первых двух этажах были выбиты, и ничьих следов на свежем снегу рядом не было. Саша остановился и указал на дверь.

– Вот тут я и живу, Аня. Скромно, не очень уютно, но уж чем богаты. Заходи.

Девочка замерла. Чёрный дверной проём казался пастью, голодной, разверзнувшейся перед броском. Пальцы правой руки под пальто сжались.

– А какое у тебя мясо?

Саша вдруг растерялся. Лицо его сделалось на мгновенье гладким, а затем нахмурилось.

– Тебе какая разница? – спросил он сквозь зубы.

Девочка опустила глаза и наклонила голову к груди.

– Он не любит свинину.

– Он?

Девочка не ответила.

Мужчина подошёл к ней, выдыхая густой пар. Мягкие пальцы схватили лацкан пальто и отдёрнули. Девочка вздрогнула, потянулась второй рукой к груди и вся сжалась. Из её лёгких вырвался слабый стон.

За пазухой правой ладонью она держала котёнка. Крохотного чёрного котёнка с голубыми глазами и белым пятнышком на груди. Глаза девочки намокли, а губы сжались.

– Его маму съели, – сказала Аня. Голос её дрожал, срывался. – Он совсем один. Один во всём мире… А он хищник. Ему нужно мясо! Но он не любит свинину…

По бледному лицу девочки полились крупные слёзы, закапали на пальто. Её губы дрожали, и впалые щёки тоже, и тонкие ноги, но только не руки – они держали котёнка.

Мужчина отпрянул. Лицо его исказилось вдруг ужасом. Несколько секунд он смотрел на девочку пустыми глазами, а затем отвернулся. В феврале сорок второго его кота съели. Его Пушка. Пушку было двенадцать лет, и на груди у него было белое пятно. Мужчина хотел закричать, что есть сил, разбить свою голову о камни. Руки потянулись к шее, к горячей коже, не прикрытой шарфом, и сдавили. Мужчина заплакал. В марте сорок второго он сам ел кошек. А к марту сорок третьего его лицо изменилось.

Снежинки опускались на щёки и быстро таяли, растворялись в солёных каплях. Он не мог просить прощения, не мог просить прощения за то, что хотел её съесть. И не мог дать ей мяса – не такого, какое ей было нужно. Но кое-что дать всё же мог.

– Подожди, – бросил он и побежал в дом.

Аня вслушивалась. Он топал по лестнице несколько этажей. Затем хлопнул дверью. Через минуту хлопнул опять и затопал по ступенькам вниз. Выбежал из темноты запыхавшийся, растрёпанный, с мокрым блестящим лицом и красными глазами. Дрожащей рукой протянул целую продовольственную карточку.

– Можем взять мяса! Пятьдесят грамм, больше не дадут. А ещё мандаринов. Там привезли мандарины.

Девочка прижалась щекой к котёнку и улыбнулась. Снежинки таяли на её волосах.

С рассветом небеса содрогнулись: прогремел «январский гром».

* * *

14 января 1944 года началась «Январский гром», или Красносельско-Ропшинская операция, или операция «Нева-2» – наступательная операция Красной армии против 18-й немецкой армии, осаждавшей Ленинград.

14 января в России отмечают Новый год по старому стилю – или старый Новый год.

Литературное сообщество «Леди, Заяц & К»