Читать книгу Пленник времени - Сергей Куликов - Страница 13

Неожиданно зазвонил телефон. Приятели недоуменно переглянулись. Симаков не спеша подошёл к телефону.

– Симаков слушает, – сказал он в поднятую трубку.

– Добрый день! Извините, пожалуйста, за беспокойство, господин Симаков, это из турагентства «Карабастау» вам звонят. Я бы хотела переговорить с господином Куленом, Генри Куленом, – заворковала телефонная трубка приятным женским голоском.

– Не понял, с каким господином Куленом?..

– Да я это, Васильич, я Генри Кулен, ты что, уже забыл? – улыбнулся Кулаков.

– Извините девушка, передаю трубку Генри Кулену, – растерялся Симаков и, прикрывая рукой трубку продолжил, – ну, ты даёшь, полчаса не прошло, а ему уже звонят!

– Добрый день, Генри Кулен у телефона.

– Извините, пожалуйста, господин Кулен, вас беспокоят из турагентства «Карабастау». Этот номер телефона мне дал администратор гостиницы, где вы остановились. Мне сказали, что после одиннадцати часов я могу застать вас по этому номеру телефона.

– Совершенно верно! А что случилось?

– С вами хотел бы переговорить наш руководитель турагентства, Кайрат Тукебаев. Я передаю ему трубку, – прощебетала трубка голосом девушки.

– Добрый день, господин Кулен! Меня уже вам представили. Дело в том, господин Кулен, что у нас появились непредвиденные обстоятельства с вашим выездом на озеро Иссык. Только, пожалуйста, не беспокойтесь, предупреждаю вас заранее, всё будет нормально! – поспешил успокоить руководитель турагентства, – машина, которая должна была вас отвезти, попала в аварию. Весь остальной транспорт в разъезде. Сегодня пятница, и все машины уже в пути к местам отдыха наших клиентов. Мы приносим свои глубокие извинения за предоставленные неудобства, но так получилось, хоть и не совсем по нашей вине. Завтра рано утром я сам лично отвезу вас на озеро Иссык на своей машине. Только скажите, когда и где вас забрать? Я сегодня созвонюсь с дирекцией комплекса и извещу о небольших изменениях по поводу вашего заезда.

– Одну минутку, господин Тукебаев, я сейчас уточню, когда и где меня можно будет забрать, – Кулаков прикрыл трубку рукой и спросил у Симакова, – Васильич, я могу у тебя остаться до утра?

– Что ты спрашиваешь, ты бы мог ещё два дня назад у меня остановиться! – как бы обижаясь, ответил Симаков.

– Хорошо, господин Тукебаев, я вас жду завтра в семь часов утра по адресу…, – и Генка назвал адрес Симакова.

– Ещё раз приношу вам извинения за неудобства по нашей вине, а господину Симакову за беспокойство! Завтра ровно в семь часов утра я буду по указанному вами адресу, господин Кулен, – вежливо извинился Тукебаев.

– Ничего-ничего, господин Тукебаев! Это даже и к лучшему, что выезд отложили на завтра. Спасибо вам за звонок и за то, что предупредили. Всего вам хорошего. До свидания, – сказал Кулаков и, дождавшись ответного прощания, положил трубку.

– Что случилось, Гена? – спросил Симаков.

– Ничего страшного, просто нам продлили свидание, – с улыбкой сказал Кулаков.

– А как же тебя нашли у меня?

– Васильич, ну, ты чего, как маленький? Я перед тем, как к тебе ехать оставил твой номер телефона у администратора гостиницы и попросил, если кто будет спрашивать меня, пускай позвонят к тебе, вот и всё!

– Да-да, конечно, что-то я совсем не сообразил. Старый стал, всё не сразу доходит, – смущаясь, сказал Симаков.

– Ну, ладно, это даже и к лучшему. Наливай! У нас появилось время, хоть я и говорил, что расскажу всё потом, но поведаю я сейчас тебе свои приключения с того момента, когда прекратилась между нами всякая связь, – и Кулаков замолчал, собираясь с мыслями, как лучше начать рассказ.

*****

В последних числах октября 1980 года в мастерскую Кулакова позвонил Сурков и попросил Генку срочно зайти к нему. Надо, так надо, решил Кулаков и пошёл в кабинет к Суркову.

– Геннадий Петрович, я не знаю зачем, но вас срочно требует к себе зам военного советника, полковник Северцев. Возьмите мою машину с водителем и поезжайте к Северцеву, – сказал Сурков, когда Генка зашёл к нему.

– Хорошо, Николай Александрович, я поехал, там разберёмся, – спокойно сказал Генка и ушёл.

В своём кабинете полковник Северцев был не один. За приставным столиком сидел офицер в звании майора, и они о чём-то оживлённо беседовали. Когда Кулаков постучал в дверь, разговор между офицерами прекратился.

– Можно войти? – спросил Кулаков, когда после стука в дверь, приоткрыл её.

– Заходите, Геннадий Петрович, мы вас ждём, – отозвался полковник.

– Здравствуйте! Мне Николай Александрович Сурков сказал, что вы срочно хотите меня видеть, товарищ полковник, – сказал Кулаков, когда вошёл в кабинет.

– Здравствуйте, здравствуйте, Геннадий Петрович! Мы вас уже заждались, знакомьтесь, майор Кочанов Евгений Михайлович. Ваш коллега – связист. Начальник связи 40-й Армии, – представил полковник Кулакову майора, – а это наш, так сказать, гражданский специалист по связи, Кулаков Геннадий Петрович, – теперь майору представил Кулакова полковник.

– Очень приятно, – пожал протянутую руку майора Кулаков.

– Взаимно, – ответил майор.

– Что ж, не будем терять время и перейдём к делу, – начал полковник, – информация, которую вы сейчас получите, Геннадий Петрович, на данный момент времени является абсолютно секретной. Поэтому попрошу вас отнестись со всей необходимой ответственностью. У нас нет выбора и времени для того, чтобы решить проблему в кратчайшие сроки своими силами. Вся надежда на ваш большой опыт и, естественно, на вашу помощь, Геннадий Петрович.

– Слушаю вас, товарищ полковник, – спокойно сказал Кулаков.

– Вчера утром миномётным обстрелом был уничтожен узел связи 40-й Армии. Два офицера, обслуживавшие этот узел связи, получили тяжёлые ранения. Было уничтожено всё оборудование. Армия осталась без связи. Сейчас у 40-й Армии очень серьёзные проблемы. Она контролирует северную часть Афганистана, прилегающую к Пакистану, а это наш самый уязвимый район. С территории Пакистана постоянно проникают в Афганистан большие группы вооружённых бандитов, а у командования Армии нет оперативной связи между своими подразделениями и Центральным Штабом ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Сегодня ночью из СССР грузовым самолётом доставлено новое оборудование. Майор Кочанов оборудование принял и уже отправил в расположение 40-й Армии. Груз немаркированный, поэтому о том, что находится в ящиках известно только майору, мне и теперь вот, ещё и вам. У нас совершенно нет времени искать военных специалистов по монтажу аппаратуры, и мы обратились за помощью к вам. Сейчас вы вместе с майором и его водителем на УАЗе поедете догонять колонну автомашин, которые находятся уже часа три в пути. Вас по прибытию в расположение 40-й Армии обеспечат всем необходимым. А сейчас я бы хотел пожелать вам счастливого пути! – закончил свою речь полковник.

– Как? Вот так вот сразу и в путь? – спросил Кулаков.

– Да, прямо из моего кабинета в машину и в путь! – сказал Северцев.

– А как же моё руководство, оно же ни о чём не знает? Я должен предупредить Суркова, а то он будет меня искать, – недоумевал Кулаков.

– Геннадий Петрович! Эти формальности я беру на себя, всё будет нормально!

– Мне хотя бы куртку прихватить, в горах уже прохладно, – беспокоился Кулаков.

– Возьмите мой бушлат, – полковник открыл стенной шкаф и протянул Кулакову свой бушлат, – по размеру он вам подойдёт. Вернётесь, отдадите, – улыбнулся полковник, – а сейчас езжайте, у вас совсем нет времени. Вам больше двухсот километров надо преодолеть, а по здешним дорогам это у вас займёт весь световой день. В расположение Армии вы должны добраться засветло, ночью передвижение запрещено!

– Ну, хорошо, ехать, так ехать, – Кулаков взял бушлат и направился к двери.

– Кочанов! Евгений Михайлович! Подожди минутку! У тебя с пропуском всё в порядке? – спросил Северцев.

– Так точно, товарищ полковник!

– А на Кулакова пропуск-то отсутствует! Сейчас оформлять времени нет…. Что же делать? – задумался Северцев.

– Да не беспокойтесь, товарищ полковник! С моим пропуском я могу человека три-четыре провезти через посты. Были бы у них документы, удостоверяющие личность, – успокаивающе сказал майор.

– Геннадий Петрович, временное удостоверение личности у вас с собой?

– Конечно, вот оно, – и Генка протянул полковнику своё удостоверение.

– Так, хорошо! На всякий случай вот вам моя визитка, – и полковник достал из ящика стола визитную карточку, – на обратной стороне я напишу: «В качестве пропуска» и подпишусь. На всех блокпостах есть образец моей подписи. А если что не так, пусть начальник блокпоста связывается непосредственно со мной, по указанным в визитке телефонам. В любое время! С Джелалабадом телефонная связь есть. До Джелалабада проблем не будет. А дальше, когда вы поедете по горному ущелью в сторону Асадабада, связи нет и вы знаете почему. Там придётся тебе, Евгений Михайлович, самому разбираться. Вотчина вашей Армии. Удостоверение ваше, Геннадий Петрович, пусть будет пока у майора, ему же на всех постах надо отмечаться. Вам я визитку в карман бушлата положу. Понадобится, достанете, не понадобится, вместе с бушлатом вернёте. Всё ребята, давайте езжайте, уже обед скоро, а вам ещё ехать и ехать, – и полковник, почти, вытолкнул из своего кабинета Кулакова и Кочанова.

Выйдя из резиденции военного советника Кулаков про себя отметил, что машины Суркова возле здания уже не было. На её месте стоял потрёпанный УАЗик, брезентовый тент которого, особенно задняя его часть, был искромсан. Как будто кто-то нарочно наносил удары ножом и пытался вырезать куски брезента. Возле машины суетился солдат. Кочанов обратил внимание на то, как Генка посмотрел на машину и улыбнулся.

– Когда вчера снаряды рвались, уничтожая наш узел связи, возле этого УАЗика сзади, разорвалась мина. Вот и порвало тент. Новый тент ещё не нашли, времени не было, а так машина в полном порядке. Закиров! – окликнул солдата майор, – машину заправил?

– Так точно, товарищ майор! – встал навытяжку солдат, – полных два бака, по 37 литров каждый!

– Молодец, Закиров! Заводи машину, поехали! – скомандовал майор и сел на переднее сидение, – Пропуск на ветровое стекло прицепи! Чего ты его убрал?

– А чтоб не украли!

Кулаков устроился на заднем сидении, сразу за водителем. Так было удобней в пути разговаривать с майором, да и брезентовый тент в этом месте был не такой дырявый. Солдат завёл машину и уверенно повёл её по улицам Кабула. При выезде из города машину остановили на первом же посту. Майор, не выходя из машины, показал своё удостоверение. Постовой козырнул и дал знак водителю, что он может ехать дальше. По дороге на Джелалабад УАЗик пытались раз пять или шесть остановить, но при приближении машины к посту, увидав пропуск на ветровом стекле, постовые давали знак, что машина может двигаться дальше. Дорога, хотя и была асфальтирована, но имела множество таких рытвин, что попади в них на полной скорости, ходовой части машины пришёл бы конец. С большими предосторожностями, лавируя между рытвин, УАЗик добрался до Джелалабада за два часа. Нигде не останавливаясь в городе, доехав до центра, повернули налево и направились к мосту через реку Кабул, где находился очередной блокпост. Около блокпоста майор приказал остановиться. Водитель прижал машину к обочине. Майор, выйдя из машины, направился в будку к начальнику поста. Через минуту Кочанов вернулся и плюхнулся на сидение.

Афганские дороги

– Поехали дальше, – приказал он Закирову, – наши машины два часа назад проехали этот блокпост, – обернувшись к Кулакову, сказал майор, – почти полтора часа у них отыграли на этом участке! Но это был самый лучший отрезок дороги. Сейчас начнётся, пыль, ямы, камни, а мы ведь ещё и полпути не проехали! Эх, дороги, пыль да туман…, – неожиданно запел Кочанов, и также неожиданно замолчал.

– Ничего, товарищ майор, засветло мы доберёмся до своей части. Не первый же раз здесь едем, – весело сказал Закиров.

– Вот именно, что не первый раз, – мрачно заметил майор.

Переехав мост через реку, машина начала подниматься вверх по ущелью реки Кунар. Километра через два асфальт кончился, но дорога была хорошо наезжена. Попадались небольшие ямки, камни на дороге, но водитель умело объезжал препятствия. Машина постепенно поднималась всё выше и выше по горному ущелью. Заметно похолодало. Кулаков плотней закутался в полковничий бушлат. Печка в УАЗике работала на полную мощность и создавала необходимый комфорт в районе ног водителя и майора, но до Генки это тепло уже не доходило. Через рваный тент всё тепло улетучивалось, смешиваясь с поднятой пылью и бесследно исчезало. Разговаривать не хотелось, ехали молча. Майор внимательно смотрел на дорогу и иногда пристально всматривался в склоны гор по обе стороны реки. Часа за полтора, проехали километров 60. Кулаков временами впадал в полусонное состояние, из которого его выводила очередная ямка на дороге.

– Закиров! Ты знаешь, где расположены наши подразделения в Асадабаде? – спросил водителя майор, когда за очередным поворотом показались строения городка.

– Конечно, товарищ майор!

– Тогда давай, поехали прямо туда! Может у них чего и перекусить найдётся. А то вторые сутки мы с тобой Закиров толком ничего не ели. Да и вы, Геннадий Петрович, тоже небось, проголодались? – повернулся майор к Кулакову.

– Ну, вообще-то, обед давно прошёл. Хоть бы чайку горячего попить, – отозвался Кулаков, – а то в вашем УАЗике что-то холодновато.

– Сейчас, чего-нибудь сообразим, тут уже наши ребята! – пообещал Кочанов.

Блокпост

Как и предполагал майор, всех накормили остатками солдатского обеда и напоили горячим чаем. Через пятнадцать минут все трое готовы были трогаться в путь. Когда начали усаживаться в машину Кочанов что-то вспомнил и быстро вернулся в здание, из которого только что вышел. Минут через пять майор показался в дверях, держа в руках солдатское одеяло, а на плече у него висел автомат.

– Геннадий Петрович! Вы с оружием обращаться умеете? – спросил майор Кулакова.

– Умею, в армии служил, – ответил Кулаков.

– Тогда держите этот автомат, пару рожков к нему и одеяло, ноги накроете. А ты, Закиров, достань наши автоматы!

– Есть! – козырнул Закиров и через десять секунд держал в руках два автомата.

Откуда он их вытащил, Генка даже не заметил, поскольку в это время принимал из рук майора оружие и одеяло.

– Что-то неспокойно мне, тревожно как-то, – как бы оправдываясь, сказал Кочанов, – вот у товарища и одолжил на время ещё один автомат да одеяло. С оказией верну и то, и другое. Всё, Закиров, поехали! Быстро свой автомат под сидение положи и так, чтоб через пару секунд он был готов к бою. Понял? Я свой на коленях пристрою и вам, Геннадий Петрович, советую, – распорядился майор.

– Что, так серьёзно обострилась обстановка? Пока ехали, я ничего не заметил. Правда, я временами дремал, но всё равно мне кажется, что всё было спокойно, – сказал Генка.

– Вот и мне подозрительно это спокойствие. Лучше приготовится ко всяким неожиданностям, чем потом локти кусать, – возразил майор.

Возле моста через реку, машина остановилась у блокпоста. Кочанов приоткрыл дверь и спросил у постового, когда проезжали два БТР и ЗИЛ-157. Ему ответили, что не прошло и сорока минут как машины проехали мимо поста вверх по ущелью.

– Надо же, мы их почти догнали! Если бы не обедали, то уже были бы с ними в колонне. Ничего, сейчас начнутся подъёмы, а ЗИЛ-157 не так уж быстро и едет. На своём УАЗе мы их быстро догоним, – возбуждённо заговорил майор.

За мостом дорога начала плавно подниматься вверх вдоль берега реки Кунар. Кулаков задумчиво глядел на причудливые изгибы реки и вспоминал реки своих гор. Кунар была многоводна и похожа на горные реки Северного Тянь-Шаня Чилик и Чонг-Кемин. Такая же быстрая горная река. Иногда Кунар на ровных участках разливалась на множество рукавов и замедляла свой бег. В таких местах её можно было без особого труда перейти вброд. Попадались и участки, когда её с двух сторон сжимали скальные породы. В этих местах река становилась неширокой, но зато глубокой и бурной. От этих мечтательных сравнений рек Кулакова отвлёк громкий возглас Кочанова, когда машина миновала крутой поворот и открылся хорошо просматриваемый участок дороги. В этом месте дорога делала большую петлю, повторяя изгиб реки.

– Вон они! Вон! Видите?! На противоположном склоне! Мы их уже догнали! Всего-то в двух километрах! Сейчас объедем изгиб реки и догоним! Непременно догоним! Они ещё не успеют скрыться за поворотом, – радостно закричал майор, – с километр будет до поворота и от поворота не больше километра! А едем мы быстрее их раза в два! Закиров! Будь осторожней! На повороте скалы с левой стороны. Там часто камнепады бывают, а справа крутой обрыв до самой реки.

– Евгений Михайлович! Посмотрите направо, туда, где у реки крутой изгиб! Там какие-то люди среди камней и кустарников копошатся. Человек двадцать будет! – сказал Генка, рассматривая противоположный берег реки.

– Где? Геннадий Петрович!

– Да вот же! – рукой показал Генка.

– Ах ты, чёрт! Вот оно моё дурное предчувствие! Закиров! Прибавь газу, нам надо быстро проскочить поворот, где могут быть камнепады! Сейчас рванут с миномётов по скалам и завалят дорогу!

– Смотрите! Ниже по течению человек десять на лошадях через реку переправляются! К нам с тыла заходят! – теперь уже прокричал Кулаков, глядя назад, сквозь разорванный брезент.

– Это уже серьёзно! – только и смог сказать майор, обернувшись назад.

До поворота оставалось совсем немного, метров сто. Кулаков краем глаза заметил, что впереди идущие машины остановились и с БТР соскакивают солдаты, рассыпаясь по обочине дороги со стороны реки. УАЗ начал входить в поворот, когда в нависавшую скалу над дорогой ударил снаряд. Мотор взревел, и Закиров успел проскочить поворот до того, как посыпались камни. Но тут же, прямо впереди на дороге, метрах в двадцати, почти одновременно разорвались ещё две мины, сея смертельный дождь из осколков. Генка почувствовал, как в левое колено его будто оса ужалила. Нога сразу онемела и стала чужой. УАЗик оказался заблокирован с двух сторон. Сзади камнепадом, спереди двумя огромными воронками от разорвавшихся мин.

– Быстро из машины! На обочину, за валуны! – прокричал майор, и первым выскочил из машины.

Закиров через пару секунд с автоматом в руках был рядом с майором. Кулакову понадобилось немного больше времени. Преодолевая боль в колене, вылез из УАЗа через дверь со стороны скал, и пополз к обочине в сторону реки, где Закиров и майор короткими очередями обстреливали людей на другой стороне реки, суетившихся возле миномётов. По дороге вниз от грузовика и двух БТР в сторону УАЗика, бежало человек десять солдат на помощь Кочанову, Кулакову и Закирову. Стараясь отрезать солдат от попавших в засаду пассажиров УАЗа и водителя, нападавшие люди у реки открыли огонь из автоматов. В этот момент майор решил сменить позицию и пригнувшись побежал за соседний с Кулаковым валун. Не добежав несколько шагов Кочанов внезапно упал на спину. На кителе, чуть ниже левой ключицы, моментально появилось бурое пятно. Майор пытался перевернуться на живот, но у него ничего не получалось. Генка встал во весь рост и приволакивая левую ногу бросился на помощь майору. В это время за его спиной ухнула очередная мина. Взрывной волной Генку толкнуло вперёд, а в правое плечо вонзился кусок металла. Оглушённый взрывом Кулаков покатился по крутому берегу к обрыву, и с пятиметровой отвесной скалы, раскинув руки в стороны, плашмя, спиной, упал в мутные воды реки. Окунувшись в ледяную воду Генка пришёл в себя. Полковничий бушлат застёгнутый на все пуговицы, сшитый из добротной водоотталкивающей ткани, несколько минут был, как спасательный жилет. Генка попытался грести к берегу, но осколок в правом плече вызвал такую боль, что Генка вновь потерял сознание, несмотря на то, что он находился в ледяной воде. Холодная вода не смогла притупить боль. Сильным течением Генку понесло к противоположному берегу, прямо в руки к нападавшим людям. Подоспевшие солдаты и Закиров, открыли шквальный огонь по бандитам у миномётов. Они сразу прекратили стрельбу и растворились в прибрежных кустах. Сумевший приподняться майор увидел, как Кулакова из реки вытащили трое бандитов и быстро утащили его за большие камни.

Бой

Генка медленно приходил в себя. Какой-то внутренний голос говорил ему: «Не спеши, не шевелись, не подавай голоса, не открывай глаза. Приди в себя, послушай, оцени окружающую обстановку». Генка ответил своему внутреннему голосу: «Хорошо, буду делать, как ты велишь». Кулаков окончательно пришёл в себя, но, подчиняясь внутреннему голосу, ни шевелился, ни подавал голоса и не открывал глаза.

«Вначале надо оценить своё физическое состояние, – решил Генка и его мозг начал анализировать ситуацию, – Во-первых, чувствуется сильная боль в правом плече и левом колене. С этим понятно, болит – значит жив! Во-вторых, нахожусь в каком-то помещении, поскольку мне не холодно и дышу тёплым воздухом. В-третьих, рядом со мной находятся несколько человек, слух улавливает мужские голоса, а обоняние – табачный дым. В-четвёртых, раз меня притащили сюда, а не убили там у реки, значит, я им нужен живой и, если я сделаю вид, что очнулся, большой беды не будет. Так, хорошо! Теперь необходимо восстановить события до того момента, когда я потерял сознание. Ехали в машине…. Обстреляли с миномётов…. Начался бой…. Ранило майора…. Бросился на помощь…. Всё, дальше провал…. Пришёл в себя в ледяной воде…. Попробовал плыть к берегу и всё…. Дальше ничего не помню. Выходит, из реки меня выловили бандиты. Сам бы я до берега не добрался. Ну, что ж с этим понятно! Подключим ещё один орган для сбора информации, – Кулаков чуть-чуть приоткрыл веки и, не поворачивая головы, осторожно, одними глазами, стал осматривать помещение, – около печки сидит шесть человек в каких-то грязно-серых балахонах с автоматами в руках. В ногах на матрасе лежит полковничий бушлат, похоже, уже сухой. Интересно, сколько же я здесь валяюсь, если бушлат уже сухой? Ладно, выясним потом. Руки ноги не связаны, во всяком случае, не чувствую. Значит, не бояться, что могу убежать. В принципе, всё понятно, пора приходить в сознание и давать о себе знать. Посмотрим, что будет дальше». Генка открыл глаза и застонал.

Мужские голоса затихли и шесть пар глаз уставились на Генку. Несколько секунд все молчали. В этот момент Генка попробовал пошевелить руками и ногами, чтобы почувствовать своё тело. Мужики вновь загалдели, видимо обсуждая, что делать дальше. Через минуту поднялся один из бандитов и направился к двери. Когда дверь приоткрылась, Генка увидел, что снаружи светло. Кулаков уже не таясь, начал оглядываться по сторонам. Лежал он на каком-то грязном матрасе, набитом, скорее всего, овечьей шерстью. Прикрыт Генка был каким-то цветастым покрывалом. Рубашка и свитер лежали сразу же за бушлатом и даже, скорее всего, были постираны. Правая рука, в районе предплечья, туго была прибинтована к туловищу. Видно так перевязали рану на правом плече. Немного откинув цветастое покрывало, Генка увидел, что на нём его джинсы. А вот японских часов фирмы «Ориент», купленных им в первые дни пребывания в Афганистане, не было. Всё это время пятеро бандитов, не шевелясь, с интересом наблюдали за Кулаковым. Неожиданно входная дверь открылась и в хижину вошёл бородатый афганец, неопределённого возраста, в таком же грязно-сером балахоне, как и на других бандитах. За ним следом вошёл и тот бандит, который несколько минут назад вышел из хижины.

– Ну что, полковник, очухался? – спросил вошедший афганец на русском языке, – А мы тебя собакам бросить хотели, ты совсем мёртвый лежишь, вот уже целых три дня! – с сильным акцентом и делая большие паузы между словами, не дожидаясь Генкиного ответа, произнёс афганец, – думали, лечим тебя зря. Осколок из плеча вытащили, рана забинтовали, а ты совсем мёртвый, не шевелишься! – афганец присел рядом с Генкиным ложем на какую-то скамейку.

– Не полковник я, – слабым голосом ответил Генка, – ошибаетесь вы.

– Как не полковник? А этот фуфайка чей? Мой, что ли?

– Рубашка и свитер, вот эти, – Генка кивнул в сторону вещей, – мои, джинсы на мне, тоже мои, где вы видите на мне военную одежду, кроме бушлата?

– А с военными кто ехал? Я что ли? Тут кроме военных никто не едет! На этой дороге только военный туда – сюда едет, – не унимался афганец.

– Выходит не только военные могут по этой дороге здесь проезжать, – уже более твёрдым голосом возразил Кулаков.

– Ты что?! Меня дураком делаешь?! Полковнику нельзя джинсы одеть?! Вот, в твой фуфайка нашёл! По-русски мал, мал, читать умею. Здесь написана, полковник Северцев, – афганец достал из своего кармана визитку зама военного советника и гордо посмотрел на Генку.

– А если бы у меня в кармане была визитка генерала Черенкова, за генерала бы меня приняли? – улыбнулся Генка.

– Какая визитка? По обратной стороне написана: «В качестве пропуска». Пропуск эта для полковника Северцев! На! Смотри! – и афганец сунул визитку Генке под нос.

– Чего мне на неё смотреть, я уже видел. Позвоните по этим номерам телефонов, которые там записаны, и будете разговаривать с полковником Северцевым, – невозмутимо сказал Кулаков.

Афганец замолчал и начал растеряно смотреть, то на Генку, то на визитную карточку, то на полковничий бушлат. Растерянность афганца продолжалась около минуты.

– А ты кто? – наконец спросил он.

– Кулаков Геннадий Петрович. Инженер-связист, – просто ответил Кулаков.

– Какой такой инженер?! Какой связист?! – афганец недоумённо смотрел на Генку.

– Обыкновенный инженер-связист. Прилетел в Афганистан ещё в августе прошлого года помогать вашим специалистам осваивать новую технику связи, – начинал уже врать Генка, поскольку за всё время нахождения в Афганистане ни с одним специалистом афганцем не сталкивался, – да и сюда ехал в посёлок, вверху ущелья, название его не помню сейчас, что-то там проверить надо. А с военными поехал, по пути было. Вот и всё!

– А тогда, где твои документы? – хитро спросил афганец.

– У майора, в УАЗике остались. Ему же их на каждом посту показывать надо было, – тут уж Кулаков не врал.

– А фуфайка чей? – упрямо называя бушлат фуфайкой, опять спросил афганец.

– В машине лежала. Может майору полковник дал, не знаю. Холодно стало, я бушлат и надел, – спокойно объяснил Кулаков.

– Хорошо! Я тебе поверю! – афганец смотрел прямо в глаза Генке, – Хамид! – не оборачиваясь позвал он кого-то.

На окрик к нему подбежал молодой афганец, который несколько минут назад привёл его. Афганец встал со своей скамейки, повернулся к Хамиду и грозно глянул на того. Потом начал что-то громко и быстро выговаривать ему на своём языке. Размахивая руками он всё больше и больше распалялся. Несколько раз ткнул бушлат под нос Хамиду. Тот молча стоял перед афганцем, потупив глаза. Сцена разноса начинала забавлять Генку, но он, с не выражающим никаких эмоций лицом, лежал на своём матрасе и наблюдал. Наконец афганец что-то громко выкрикнул и указал рукой на дверь. Хамид опрометью бросился вон из хижины.

– Болван! – уже по-русски сказал афганец, присаживаясь на скамейку возле Генки, – Совсем такой дурак! – более спокойно произнёс он, – Ничего доверять нельзя этим болванам! Инженер… Я тебя так буду звать, – пояснил афганец Генке, – можешь звать меня Мустафа. Я здесь, как это по-русски…. А, вот, хозяин! Ты мой пленник и будешь у меня столько, сколько мне надо! Понял?

– Понял, Мустафа.

– У нас с тобой произошла ошибка. Ошибся этот болван Хамид. Хамид будет наказан, жестоко наказан, – опять заговорил Мустафа, делая большие паузы между словами.

– В чём же его ошибка? – наивно спросил Кулаков.

– Хамид сказал по рации из Асадабада, что в маленькой машине он видел военного с большими звёздами на погонах, полковника, как он сказал. А это был ты, Инженер!

– На его месте мог любой ошибиться. Я был в бушлате с этими погонами. Откуда он мог знать, что я инженер? Я не вижу большой ошибки Хамида, – вступился за молодого афганца Кулаков.

– Слушай, я смотрю у тебя голова совсем седой, ты умный, да? – с ехидством спросил Мустафа, – чего ты за Хамида слово говоришь?

– А мне не нравится, когда человека не заслужено обижают, а ты его ещё наказать хочешь. Разве это справедливо? – перешёл на «ты» Генка.

– Тебе никто слова говорить не давал! – отрезал Мустафа, – а за ошибки наказать надо! Из-за него у меня один человек мёртвый стал и ещё трое пули получили, это справедливо, да? Накажу Хамида, пусть смотрит хорошо, когда ему говорят: «Смотри!»

– Ну, и как ты его накажешь?

– Убью! – коротко бросил Мустафа.

– Не стоит делать этого. Он что увидел, то и передал, – опять заступился за Хамида Генка, – он что, слишком часто видел полковников?

– Нет, но как выглядит погон у полковника я ему рассказывал, – Мустафа посмотрел на Генку каким-то задумчивым взглядом.

– Только рассказывал, а показать забыл, – осмелел Генка, – вот он и ошибся.

– Ты мудрый, Инженер! Нравится ты мне начинаешь! Хорошо! Я не буду убивать Хамида! Но наказание он получит! Он заберёт тебя с собой в один кишлак, высоко в горах. Будет тебя кормить, поить, следить за тобой, чтоб ты не убежал. Раз ты за него слово сказал, вот пусть и будет рядом с тобой всегда! Придёт время, я решу, что с тобой делать и что делать с Хамидом, – уже совсем спокойно сказал Мустафа.

– Мустафа! А где ты русскому научился? – перевёл разговор на другую тему Генка.

– Таджик я! Мои родственники в Хороге жили. Когда маленький был, я там у дяди жил три года. В русскую школу ходил, вот и знаю русский. Даже читать и писать чуть-чуть могу. А потом, когда большой стал, двадцать лет каждое лето пять-шесть раз туда-сюда ходил через границу. С русскими людьми разговаривал.

– А чего тебе на месте не сиделось? Туризмом занимался что ли? – со скрытым подвохом спросил Генка Мустафу.

– Какой туризмом? Контрабанда! Туда – наркотик, оттуда – оружие, вот и вся туризма! Зато сколько денег заработал! Вот, хозяином стал! У меня три кишлака в горах, я главный! – гордо сказал Мустафа.

– Тогда понятно, почему ты хозяин, – сказал Генка, удовлетворив своё любопытство.

– Вот и я говорю, что всё понятно! У меня в отряде лет 12—13 назад, был уже один Инженер, хороший такой. Институт закончил у русских, потом сбежал к нам. Года три-четыре вместе ходили туда-сюда. Мы с ним часто по-русски говорили, чтоб другие наши не слышали, о чём мы говорим. Сейчас говорят, он большой человек в Америке! Но мне сказали, что летом видели его где-то здесь. У него жена и двое детей в Читрале живут. Это в Пакистане, недалеко отсюда. Из Америки он к ним каждый год прилетает, раза два, наверно. Давно его уже не видел, хотел бы увидеть, – мечтательно задумался Мустафа.

– Что тебе мешает? Узнай, когда он будет здесь, да поезжай к нему, если говоришь, что это не очень далеко! – посоветовал Генка.

– Сейчас война! Так просто туда-сюда не пойдёшь! Но я послушаю тебя. Пошлю человека чтоб узнал, когда он будет здесь. Может и тебя ему покажу. Он тоже мудрый человек, может совет даст, что с тобой делать, какую лучше тебе работу дать.

– Извини меня Мустафа, но я что-то сильно устал, и голова закружилась, – извинился Кулаков перед Мустафой и закрыл глаза.

– Ты голодный! Вот и голова кругом идёт! Хорошо! Я скажу Хамиду, чтоб он тебя накормил, напоил, пускай следит за тобой и начинает своё наказание, – сказал Мустафа и вышел из хижины.

Минут через 10, после того, как ушёл Мустафа, в хижину вернулся Хамид, неся что-то наподобие сумки в руках. Пятеро мужчин всё это время молча сидели около печки и курили. Хамид что-то сказал им, упомянув при этом, как расслышал Генка, имя Мустафы. Все пятеро тут же поднялись и покинули хижину. Хамид достал из своей сумки кусок лепёшки и небольшой глиняный кувшин в кожаном чехле, обмотанный тряпкой. Взял с полки у печки пиалу, налил что-то из кувшина и подал пиалу вместе с хлебом Кулакову. В пиале был горячий, мясной бульон, по всей видимости, из баранины. Генка с трудом сел на своём ложе и левой рукой взял пиалу. В правую Хамид сунул лепёшку. Генка хотел было поинтересоваться на счёт ложки, но вовремя сообразил, что в таком положении работать ложкой просто невозможно. Он стал прихлёбывать бульон и закусывать его лепёшкой. Приятное тепло сразу же разлилось по всему телу. Когда Генка допил бульон, Хамид потянулся за кувшином, но Кулаков жестом показал, что больше не хочет. От сытного бульона потянуло в дремоту. Генка улёгся на свой матрас и погрузился в глубокий сон. Разбудил Генку Хамид, тряся его за левое плечо. Генка с трудом приоткрыл глаза и услышал голос Мустафы.

– Просыпайся, Инженер! Ты после еды, пять часов совсем убитый спал! Я пришёл тебе сказать, что с тобой будет дальше. Ты должен слушать. Что ты будешь думать, мне не интересно! Ты будешь делать так, как я скажу! А скажу я тебе так! Через пять или шесть дней, ты Инженер, Хамид и ещё двое моих людей, на лошадях, поедете в горный кишлак. Он высоко в горах. Скоро зима будет, снег упадёт. В кишлак до весны никто прийти не сможет, кроме меня, потому что я знаю, как это делать! С Хамидом будешь жить в одном доме. Пока твоя рана не заживёт, он тебе будет помогать. Как совсем здоровый будешь, ты на Хамида будешь работать. Зимой какая работа? Так, ерунда! За баранами посмотреть, козу подоить. Учиться будешь, если ничего не умеешь. Не будешь хотеть, заставим! Я приезжать буду. На тебя, на Хамида смотреть буду. Пока снег не уйдёт в том кишлаке жить будешь. Потом я дальше думать буду, что с тобой делать. Вопросов у тебя не должно быть. Я всё понятно сказал. Но если ты имеешь вопрос, можешь свой вопрос спрашивать, разрешаю, – снисходительным тоном завершил свою речь Мустафа.

– Всё ясно, Мустафа! Какие вопросы, ты хозяин, ты и заказываешь музыку, – ответил Генка.

– Да, я хозяин! Хочу сказать тебе ещё. Ты мне живой нужен. Я хочу тебя обменять на сына, он у русских уже месяц. Мне обещали помочь. Можешь не бояться, я тебя убивать не буду! Но, пока, убивать не буду! – Мустафа поднял указательный палец вверх и хитро улыбнулся, – поменяю тебя на сына или выкуп просить буду. Ты, наверно дорого стоишь? Инженер! – Мустафа опять поднял указательный палец вверх.

– Ну, на счёт выкупа, тут, Мустафа, у тебя осечка будет, – Мустафа удивлённо посмотрел на Генку, – у меня ведь, ни родных, ни близких. Один я! Никто за меня беспокоиться не будет.

– А советская власть? Я вот к ним и обращусь!

– Попробуй, буду только рад, если у тебя что-то получится, – подначивал Мустафу Генка.

– И попробую! Связь имею! На сына не поменяю, деньгами возьму! Денег не дадут, оружием возьму! Оружием не дадут, что-нибудь всё равно дадут! – убеждённый в своей правоте, говорил Мустафа.

– Ладно, Мустафа! Желаю тебе удачи в этом вопросе. От твоей удачи зависит моя дальнейшая судьба.

– Конечно зависит! Как же ей не зависеть? Очень, даже, зависит! – огрызался Мустафа, не замечая Генкиной иронии.

– Ну и прекрасно! Значит, обо всё договорились! – сказал Генка, давая понять, что разговор на эту тему затянулся.

– Хорошо! Ещё до твоего отъезда я кое-что узнаю про тебя. Мои люди у русских есть. Они должны знать, сколько ты стоишь! – Мустафа, не прощаясь, вышел из хижины.

Кулаков с трудом сел на своём ложе. Правое плечо уже не болело, а вот левую ногу согнуть в колене, никак не мог. Колено по-прежнему болело. Генка решил снять джинсы и осмотреть рану. Скорее всего, когда он был в беспамятстве, на рану в колене, тот, кто оказывал медицинскую помощь, не обратил внимания. Хамид молча смотрел со своего места, как Генка пытается снять джинсы. Когда он понял, что хочет Генка, сам подошёл со светильником в руках и стал осматривать рану. Ранка была небольшая, меньше сантиметра в длину и миллиметра два в ширину. Видимо осколок попал в такое место, где было мало кровеносных сосудов. Кровь запеклась, почти не испачкав джинсы. Однако обширная область вокруг раны опухла и покраснела. «Ну, вот. Ещё мне гангрены не хватало», – подумал Генка. Хамид молча осматривал несколько минут рану, затем поставил светильник на стол и вышел.

Отсутствовал он недолго. Пришёл с какой-то бутылкой, поставил её на стол, рядом со светильником. Поковырялся в ящике и достал бинты. Помыл руки в тазике, что стоял в углу возле печки, взял кинжал в руки. Отрезав кусок от бинта, обильно полил его жидкостью из бутылки и стал протирать свой острый кинжал. По запаху Генка определил, что это был спирт. Срезав на ране запёкшуюся кровь так, чтоб из раны опять потекла кровь, начал смачивать уже другой кусок бинта. Приложил смоченный кусок к ране и начал ловко бинтовать ногу. От жгучей боли у Генки потемнело в глазах. На следующий день Хамид повторил промывание раны. Опухоль заметно спала.

К тому времени, когда надо было уезжать в другой кишлак, опухоль прошла. Покраснение ещё оставалось вокруг ранки, но было не таким обширным. Рана была ещё инфицирована и доставать осколок в такой ситуации было опасно. Генка решил пока осколок не трогать. Нога в колене потихоньку начала сгибаться и боль заметно поутихла.

Наступил день отъезда. На улице было прохладно, и Хамид принёс откуда-то балахон, наподобие того, что был на нём. Генка брезгливо осмотрел балахон, но нашёл, что он довольно чистый и одел его. Усевшись поудобней на лошадь Генка огляделся по сторонам. Определить где он сейчас находится, было трудно. Но то, что это не долина реки Кунар, Генка был уверен.

Провожать небольшой отряд пришёл Мустафа. На своём языке сделал какие-то наставления Хамиду и двум его товарищам. Затем подошёл к Кулакову и сказал: «Езжай, Инженер! Я скоро к тебе приеду! Про тебя ещё ничего не узнал. Как узнаю, так и приеду!» – повернулся и пошёл прочь.

Отряд медленно двинулся вверх по ущелью на север, туда, где Генка видел высокие горы, выше, чем его родные горы. Склоны гор, примыкающие к высоким вершинам, были уже кое-где припорошены снегом. Генка уезжал в неизвестность. Неизвестно куда, неизвестно зачем, неизвестно насколько.