Читать книгу ЛЮБОВЬ к быстрой езде. Ночное чтение - Сергей Магомет - Страница 21

Алексей Орлов возвратился из командировки немного раньше намеченного. В его ушах еще стояло эхо канонады, а в глазах вспыхивали отблески ослепительных ракетных ударов. Было лето, и семья проживала на даче. Он приехал, когда солнце только что село, и красное марево, в которое погрузилась окрестная березовая роща, превращалось в густой синий дым.

Мальчик—вьюночек был в доме один. Он не скучал и не куксился, а развлекался тем, что наряжался в мамино нижнее белье. От сына Алексей Орлов узнал, что жена ушла к посаженому отцу, дом которого находился неподалеку.

– Подождем, – решил Алексей Орлов и, устроившись в плетеном кресле, наблюдал за игрой сына, который был чрезвычайно похож на мать и нисколько на отца; ему, пожалуй, надо было родиться девочкой.

Прошло и два часа, и три… Окно было распахнуто настежь. Синий дым превратился в белый ночной туман. Жена все не возвращалась. Утомившись игрой, сын спал поперек постели. Алексей Орлов укрыл сына и вышел из дома. Всего через минуту, легко перемахнув через два соседних забора, он приземлился на участке боевого товарища. Сделав шаг к дому, он услышал шорох, прыжки и глухой рык, который мгновенно сменился удивленно—радостным повизгиванием. Шершавый, горячий язык заюлил по его руке.

– Альфа, девочка моя, – нежно сказал он, потрепав по колючей шкуре черную немецкую овчарку, которая вполне стоила двух вооруженных телохранителей. Отлично натасканная, она в три секунды добралась бы до горла любого чужака. – Давай, – оттолкнул он ее, – работай!.. – И собака исчезла в темноте, а он вошел в дом.

Генерал был закоренелым холостяком и дом содержал в таком исключительном порядке и с таким любовным мужским щегольством, какие и были по силам лишь закоренелым холостякам. Свет в доме был погашен, но луна прекрасно освещала все комнаты. Алексей Орлов не то рассеянно, не то в задумчивости медленно переходил из комнаты в комнату. На кухне, на веранде, в гостиной – никого. Он все еще надеялся обнаружить их дружески беседующими то в одном помещении, то в другом, но всюду было пусто… Вот он оказался в кабинете, обстановка которого была предметом особой гордости и заботы генерала. Все здесь было и ему, Алексею Орлову, хорошо знакомым и родным. Наверное, так же выглядели в прошлом веке кабинеты, хозяевами которых были видавшие виды боевые офицеры. На стенах множество маленьких рамок – почетные воинские дипломы, портреты боевых товарищей, групповые фотографии академических выпусков и штабов, снимки любимых женщин, лошадей, кораблей и боевых орудий. Ковры, кожаные кресла и диван пропахли хорошим табаком. Над диваном – непременные сабля и кинжалы, – трофейные, душманские, может быть. Пара изящных, дорогих охотничьих стволов… Но и в кабинете он никого не обнаружил. Оставалось, значитца, распахнуть последнюю дверь – в спальню. Только в спальне они, значитца, и могли находиться. Собственно, и находились же.

Подсознательно знакомые каждому мужчине гадкие образы, словно болотные пузыри, поднимались откуда—то из генетических глубин и, ядовито распухая, лопались и отравляли рассудок Алексея Орлова. Узкие и пронзительные мысли, как трещины в стекле, подтачивали в нем все доброе и грозили превратить его в опасно запрограммированный механизм… Однако до того как этот страшный механизм включился, Алексей Орлов вдруг увидел свое отражение в огромном, тяжелом зеркале. Из свинцового полумрака на него смотрел убийца—психопат, сжимавший в руках мощный помповый карабин. Зеркальное отражение как будто ждало сигнала, чтобы рвануться из рамы и, наконец, слиться с реальным человеком.

Неслышно ступая, он попятился от зеркала и потом – из кабинета. Так же неслышно выбрался из дома. Обрадованная овчарка проводила его до забора. Он перелез через забор и спортивной трусцой стал обегать окрестности элитного дачного поселка. Только теперь наружная ведомственная охрана удивленно уловила его в свои приборы ночного видения, установила личность «спортсмена» и сочла нелишним тут же передать сведения по инстанциям.

На следующий день жена Алексея Орлова вполне невинно недоумевала и даже пеняла ему: да, она действительно ожидала его приезда только через два дня и действительно навещала «посаженого отца», так почему же, мол, он не потрудился тут же зайти к старшему боевому товарищу, – тем более, что последнему, между прочим, было что—то неладно с сердцем.

– Почему ты не зашел, милый?

Но он лишь грустно качал головой.

– Это ему—то, говоришь, было неладно с сердцем…