Читать книгу ЛЮБОВЬ к быстрой езде. Ночное чтение - Сергей Магомет - Страница 6

Душевный инструктор действительно изрядно похлопотал где следует, и Алексея Орлова перевели из воспитательного учреждения для слабоумных в специальный интернат – для особо одаренных детей. Даже и некоторое время спустя инструктор интересовался существованием мальчика и присылал подарки, пока не спился совершенно и не затерялся в неизвестности.

C этого момента Алексей Орлов обнаружил недюжинную волю к самосовершенствованию, постоянно работал над собой и всячески развивал свои положительные задатки. Причем не только в смысле физическом и интеллектуальном, но в смысле, так сказать, нравственном.

Последнее он культивировал в себе особенно ревностно, и это потребовало от него мужества исключительного и героического, коим обладал далеко не каждый взрослый.

Дело в том, что с годами черты его лица видоизменялись, делаясь все более определенными. И то, что сначала, казалось, указывало на «дауна», теперь с абсолютной определенностью проступило как нечто пугающе жестокое и неординарно брутальное.

Уже в детстве, всякий раз взглядывая на себя в зеркало, он отдавал себе отчет, какого рода природное тавро он принужден носить на своем челе… И именно мужество требовалось, чтобы преодолеть отчаяние, – постоянно ощущая на себе это несправедливо позорное клеймение, которое как бы кричало каждому встречному и поперечному о якобы исходившей от него опасности из разряда самых мрачных, зоологически—грязных отклонений… Даже людям, прекрасно его знавшим – сверстникам, воспитателям и учителям, – знавшим, что на самом деле в нем живет душа нежная и предельно деликатная, – даже этим людям приходилось день за днем доказывать свою безобидность.

Можно лишь удивляться, как, будучи еще ребенком, он так стойко противостоял этому развращающему, вечно обращенному на него ожиданию зла, которым окружающие его буквально магнетизировали. А может быть, именно эта всеобщая подозрительность, а затем и откровенный страх в отношении его персоны, и питали его стойкость, – хотя обычно принято считать, что определенное ожидание со стороны окружающих как раз и провоцирует соответствующее поведение.

Поистине удивительно, как, не имея перед глазами никаких видимых примеров особенно высоконравственного поведения, ему удавалось двигаться именно в этом направлении. Как будто с младенчества он имел в себе какой—то нравственный камертон… Впрочем, возможно, любой человек, как бы он не поступал и что бы не говорил, все—таки в первом движении сердца всегда с абсолютной точностью отличает злое о доброго, – и в этом смысле всегда вменяем и может отвечать за свои поступки.