Читать книгу Три блудных сына - Сергей Марнов - Страница 10

Капитул магов подводил итоги атаки на Церковь. Итоги неутешительные: Церковь устояла и окрепла. Несмотря на огромное количество отпавших, ядро сохранилось, и авторитет исповедников веры возрастал не только среди христиан, но и среди язычников.

– Не понимаю! – всплеснул руками Гамилькар. – Нормальные, обычные люди, любители вкусно поесть и выпить, приласкать женщин! Не бледные, испостившиеся до веса пуха фанатики, а вполне полнокровные люди прячут христиан, предупреждают их, носят еду в тюрьмы! Мы же при помощи магии усилили комические эффекты во время отречений, уважение к христианам должно было рухнуть, почему этого не произошло?!

– Есть такая вещь, как подлинное величие, – пожал плечами Катон, – его нельзя подделать. В исповедниках и мучениках оно есть, и народу это нравится. Гонение, которое вы устроили, стало первым общеимперским, и число исповедников выросло, по сравнению с прежними временами, в несколько раз. Так что христиане должны быть вам благодарны.

– Нет! – завизжал, брызгая слюной, Апепи. – Величие раздражает людей, оно колет им глаза! Людишки радуются, когда великий падает: тогда его можно извалять в грязи, топтать, вытирать об него ноги! Нет никакого величия, все одинаково мерзки! Ты, я, все мы!

– Вот-вот, как раз этим и отличаются люди от людишек, – усмехнулся Катон. – Людей величие радует, потому что дает надежду его достичь; людишек – раздражает, потому что для них недостижимо.

Апепи вскочил со своего места, уставил палец в лицо Катону и зашипел:

– Ты, мальчишка, выскочка, предашь нас, я это чувствую! Ты ненавидишь нас… а-а-а, мы все друг друга ненавидим, это неважно… ты ненавидишь то, что нас объединяет, то, что мы больше всего ценим в жизни!

– Скучно, – сказал Катон и вытянул руку вперед растопыренными пальцами. Затем медленно сжал пальцы в кулак и повернул его на четверть оборота.

Апепи схватился обеими руками за горло и захрипел; глаза его полезли вон из орбит, ноги подкосились. Несколько мгновений маг еще пытался бороться, но не выдержал и рухнул на мрамор пола.

– Катон, мальчик мой, отпусти его, – с опасливой ноткой в голосе попросил Василид.

– Скучно, – повторил Катон и разжал кулак. Апепи на четвереньках добрался до своего кресла, вскарабкался и застыл, злобно посверкивая черными глазками.

– Здорово это у тебя получается, Катон, – завистливо сказал Гамилькар. – Научишь?

– Нет.

– Правильно, – вздохнул Гамилькар, – я бы тоже не стал. А как ты объяснишь то, что отрекшиеся христиане буквально на коленях ползают перед исповедниками и просят принять их обратно в Церковь? И мучений больше не боятся…

– Не понимаю, – задумчиво ответил Катон. – Этого я пока не понимаю. Но обязательно пойму!

– Так что же делать? – раздраженно спросил Паниск. – Я признаю, что моя идея была не из лучших, но делать-то что?

– Можно попробовать убить их Церковь, – предположил Катон.

– Легко сказать! Как убить-то? Истребить сотни тысяч христиан?! – поинтересовался Анаксимен.

– Не нужно сотни тысяч, достаточно двух-трех сотен человек, точно не знаю, но могу выяснить, – ответил Катон. – Я кое-что читал о сакрилегах. Если уничтожить всех епископов, а их не более двух-трех сотен, Церковь умрет. Без епископов невозможны сакрилегские мистерии.

– Выберут новых!

– В том-то и дело, что невозможно! Нового епископа могут рукоположить только старые, у сакрилегов очень строгая преемственность.

– Деций на это не пойдет, – с сомнением проговорил Василид.

– Уберем Деция, и все! – отмахнулся Паниск. – Идею нашего юного коллеги надо воплощать в жизнь. Сыновья Деция оба в отца: набиты идеалами до самой макушки, поэтому годятся лишь как промежуточные фигуры. Пусть сакрилеги опять расслабятся, а мы за это время вычислим всех епископов. Я даже знаю имя императора, который всех их уничтожит!

– И кто же это? – с любопытством спросил Гамилькар.

– Марк Порций Катон!