Читать книгу Три блудных сына - Сергей Марнов - Страница 6

При храме Аполлона тайно собирались жрецы разных храмов Рима, что было нарушением закона, запрещающего тайные собрания. Не исполнялся также и закон, согласно которому на любых собраниях должен присутствовать представитель Римского Народа. Впрочем, власти уже давно смотрели на такие нарушения сквозь пальцы.

Если бы представитель пришел, он увидел бы много любопытного. Рядом с почтенными служителями традиционных римских, греческих и некоторых восточных богов сидели непонятно откуда взявшиеся жрецы запрещенных культов Молоха, Беленоса, Луга[11] и других, за принадлежность к которым полагалась смерть.

Участников ночных собраний объединяла принадлежность к братству высших магов. Хотя название «брат» меньше всего подходило к членам этого странного сообщества, девиз которого можно было выразить так: «Каждый за себя, и все против одного». Только необходимость координировать усилия по воздействию на внешний мир заставляла их собираться вместе.

Маги бродили по святилищу, угощались около уставленных яствами столиков и ждали, когда капитул братства закончит свое отдельное заседание. Конечно, это было унизительно, и некоторые участники собрания открыто возмущались, но… как-то вяло. Капитул терпели потому, что каждый надеялся когда-нибудь в него войти и получить вожделенную возможность унижать остальных.

Капитул состоял из пяти магов и главы не имел: подчиниться одному для остальных было бы уж слишком… Говорили по очереди, решения принимали только единогласно.

Очередь говорить выпала старейшему магу капитула, друиду Вигеториксу, тайному служителю Беленоса. Впрочем, в миру Вигеторикса звали Паниск[12] и промышлял он торговлей мулами. Белоснежную бороду, непременную принадлежность друида, он при этом отвязывал.

– Так он и вправду так хорош, как о нем рассказывают? – спросил Вигеторикс.

– Да! – ответил Василид. – Он совсем не ошибается и никогда не прибегает к иллюзии. Здесь, между своими, мы можем признаться, что половина всех наших чудес – обыкновенные фокусы…

– Что уж там половина, – хмыкнул краснобородый пуниец[13] Гамилькар, жрец Молоха, – почти все!

– Это у кого как, за себя говори, – жеманно огрызнулся Анаксимен, завитой и надушенный жрец Асклепия[14].

– Хи-хи-хи, – тоненьким голосом засмеялся кастрат Апепи, жрец Исиды[15], – а кто говорящую змею публике показывал?!

– Ну и что? – обиделся Анаксимен. – Змея была настоящая! Почти…

– Братья, братья, не будем ссориться! – призвал магов к порядку Василид. – Все мы знаем, как это происходит. Сначала сила дается нам легко и чудеса почти всегда получаются; потом сила исчезает и приходят существа, которые ее давали. Они предлагают сделку… э… скажем так, посвящение, и сила возвращается, но уже под контролем… э… этих существ. Если… существа… нами довольны, то сила возрастает, а если нет – убывает. У всех ведь так?

Ответом ему было молчание, видимо, так было у всех.

– У Катона сила хлещет через край и не кончается! У него не бывает этих досадных «почти»! На моей памяти ничего подобного не случалось, а ведь я вырастил тридцать семь магов! – с жаром говорил Василид.

– Расскажи, какой он? – задумчиво попросил Паниск-Вигеторикс.

– Ну, он горд, высокомерен…

– Мы все такие! – отмахнулся Паниск. – Что его отличает от других магов?

Василид задумался, стараясь припомнить, потом неуверенно заговорил:

– Он не умеет лгать. Всегда доискивается правды. Справедлив даже с врагами…

– Девственник?

– По-моему, да… И еще: однополый эрос вызывает у него какое-то патологическое омерзение, не выносит даже намеков.

– Понятно, – Паниск с важностью помахал привязанной бородой. – Наш – только не обижайтесь на правду! – наш э… Хозяин стремится сам подчинить человека милым и естественным слабостям – удовольствиям, которые мы все так любим. Для Хозяина это дело чести, что-то вроде спорта. Второй ученик ведь не блещет успехами?

– Флакк? На уровне рыночного фокусника.

– И какой он, этот Флакк?

– Обычный человек, стремится взять от жизни все… довольно дрянной мальчишка, между нами.

– Вот видите! Хозяину просто неинтересно с ним возиться; он, так сказать, уже готовый результат. Вспомните, какие жертвы мы приносили во время… посвящения.

Присутствующие поморщились: воспоминания никому радости не доставили.

– Итак, – продолжил Паниск, – достопочтенный Василид предлагает провести досрочное посвящение своего ученика…

– Я против! – пискнул Апепи, которому за всю жизнь не удалось воспитать ни одного порядочного мага. – Пусть все идет своим чередом!

– Да, собственно, голосования и не нужно, – смущенно сказал Василид. – У меня был контакт…

Все разом поскучнели, задвигали креслами, только огненнобородый Гамилькар захохотал, грозя пальцем Василиду:

– Ну Василид, ну хитрец! Если бы мы все проголосовали за посвящение, получилось бы, что великий Василид великого мага вырастил! А у него, оказывается, контакт был! Хозяин приказал – говорить не о чем! Ха-ха-ха!

Василид притворился, что не обижен, и деловито сказал:

– Подготовьте все. Подходящая статуя у кого-нибудь есть?

– У меня, – откликнулся Анаксимен. – Новенькая, только из мастерской, в два человеческих роста. Аполлон, между прочим.

– По такому случаю, – с необычайной мягкостью в голосе сказал Паниск, – хорошо принести в жертву младенца. Или, на худой конец, девственницу. А?

– Указаний не было, а проявлять инициативу… сами знаете, – сухо сказал Василид.

Судя по мрачным физиономиям, знали все.

– С этим решили, – подвел итог Паниск. – Что у нас вторым вопросом? Засиделись мы, маги ждут.

– Подождут, – сурово отрезал Василид. – Второй вопрос их тоже касается. Второй вопрос – христианство. Мы все хорошо поработали, проводя в императоры Деция[16], на которого можно исподволь влиять, подталкивая к нужным решениям. Он сделает все, что мы захотим; надо только определиться, чего мы от него хотим.

– Как это «чего»?! – задохнулся от возмущения Гамилькар. – Истребить всех сакрилегов под корень, и все! Я всегда за простые решения!

– А я с самого начала возражал против кандидатуры Деция, – подал голос Апепи, – слишком уж он положительный, ну просто человек без недостатков! Сорвется, что будем делать?

– Убьем, – отмахнулся Василид. – Ты забыл, что это был не наш замысел – сделать инициатором гонений честного и энергичного человека, искренне радеющего о благе народа.

– А ведь они отвыкли от гонений, – усмехнулся Паниск. – Расслабились, разжирели… приняли в свои общины много случайных людей. Нет, Гамилькар, не надо «под корень». Или… Василид, нам позволено проявить инициативу?

– Приказано.

– Тогда я предлагаю никого, по возможности, не казнить. Никаких толп, скандирующих: «Христиан – львам!», никаких показательных убийств в духе старины Нерона! Пусть все будет просто и по-деловому; я бы даже сказал – буднично…

– Поясни, – заинтересовался Василид.

– Деций издаст эдикт, предписывающий всем, без исключения, жителям Империи продемонстрировать свою лояльность. Понимаете? – Паниск поднял палец, привлекая внимание к этой своей мысли. – Всем, а не только сакрилегам! Принести чисто символическую жертву гению императора, поклониться его изображению – все пристойно, культурно, без драматических отречений… Хорошо бы даже подчеркнуть казенный формализм этого акта.

– Справки! – тонкий голосок Апепи срывался от восторга. – Пусть им выдают справки![17]

– Эдикт ударит и по иудеям, – озабоченно сказал Гамилькар, – а они оказывали нам помощь в сборе сведений о сакрилегах… могут быть полезны и в будущем.

– Детали! – отмахнулся Паниск. – Решим по ходу. Ну… как последователи древней и разрешенной религии, иудеи получат право продемонстрировать свою лояльность при помощи денег. Это всего лишь предположение, уточним позже. Главное – получить как можно больше отрекшихся от этого… Распятого; каждый отступник прибавит нам сил и могущества. Сакрилеги за последнее время привыкли к безопасности и благополучию, многие из них – вполне здравомыслящие люди, как и мы. Поставим их перед выбором: горошина фимиама в огонь и справочка в руки – или разорение, тюрьма, муки, крушение всей привычной и уютной жизни.

– Паниск умен настолько, что отныне я буду называть его только Вигеториксом, даже наедине, – с важностью изрек Гамилькар. – Думаю, мы решили единогласно? Действуем, как предложил Вигеторикс?

Маги молчали.