Читать книгу Крысиные бега - Сергей Георгиевич Михайлов, Сергей Михайлов - Страница 5

Мы сидели с Верой на кухне и молча курили.

– И что же теперь делать? – нарушила тишину жена. – Ты хоть понимаешь, в какую историю влип?

Я кивнул.

– В скверную историю, Вера. В очень скверную.

– Скверная – это ещё мягко сказано. Ты в дерьме по самые уши, уж прости меня за грубость.

– У меня был выбор?

Она помолчала, ткнула докуренный до фильтра бычок в пепельницу.

– Да нет, конечно. Это я так, риторически. Что будем делать?

Я улыбнулся. Это её «будем» вместо «будешь» характеризовало мою верную подругу лучше и точнее всяких там анкет, официальных характеристик и результатов всевозможных тестов. Выслушав мою историю, она тут же приняла часть ноши на свои хрупкие женские плечи и готова была нести её вместе со мной до конца. Причём неважно, будет ли конец счастливым или последним.

– А делать мы будем вот что. – Я забычарил окурок вслед за ней. – Я выполняю инструкции покойного чекиста и передаю папку с документами его доверенному лицу, а ты вместе с Васькой на какое-то время уезжаешь.

– Нет-нет, так не пойдёт, – запротестовала она. – Я должна остаться с тобой.

Этого я опасался больше всего. Теперь мне необходимо было использовать всё своё красноречие, чтобы убедить её не усложнять мне и без того трудную задачу.

– Послушай, Вера, я здесь справлюсь один. А ты должна позаботиться о сыне. Я должен быть уверен, что у меня крепкий тыл. А крепким он будет только тогда, когда я буду знать, что вы с Васькой в безопасности. Это та реальная помощь, которую ты мне можешь оказать. Да ты и сама всё прекрасно понимаешь.

Она недовольно засопела и сунула в рот следующую сигарету.

– И где же мы, по-твоему, будем в безопасности?

Так, рассмотрение вопроса перешло уже в другую плоскость. Это уже кое-что.

– Да у Дмитрия, в Куролесово! Там вас ни одна тварь искать не будет. А коли нужно будет, братан сумеет обеспечить вашу неприкосновенность. Вспомни, какие у него орлы в охотничьем хозяйстве работают: не то что белке – комару в глаз из своих винторезов запросто попадут. Даром что ли в Афгане снайперами работали. Уж они-то сумеют за вас постоять!

– Ну хорошо, допустим, – сдала она ещё одну позицию. – А как мне с работой быть? Что я им объясню? Что за моим непутёвым мужем какие-то бандиты охотятся и мне необходимо скрыться, чтобы заодно под раздачу не попасть?

– Больничный возьмёшь, и ничего никому объяснять не придётся.

– Кто мне его даст, этот больничный? Я здорова, как… как… Да на мне…

– …пахать можно, – улыбнулся я.

– Вот именно! А ты меня в Сибирь упрятать хочешь, да ещё зимой. Не стыдно?

– Очень стыдно! – ещё шире улыбнулся я. – Надеюсь, ты не лишишь меня возможности сполна испытать чувство стыда? Может быть, даже сгореть от него?

– Как же, сгоришь ты, – проворчала она, пустив мне в лицо струю дыма, – от тебя дождёшься.

Но не выдержала и тоже улыбнулась. Всё, сдалась!

– Больничный я тебе устрою, не волнуйся, – поторопился я закрепить успех. – У меня врачиха знакомая в поликлинике, с юных лет меня знает. Я её попрошу, она не откажет.

– Когда ехать?

– Завтра. Думаю, на ночь глядя пороть горячку не стоит. Так быстро они меня не вычислят.

Она покачала головой.

– Тревожно мне как-то, Ваня. Может быть, моим сообщим? – Она работала в архиве МВД и под «моими» подразумевала своё эмвэдэшное начальство. – Подстрахуют, а?

– Ни в коем случае, – категорически отрезал я. – Это епархия ФСБ, ваших туда не допустят. Сама знаешь, чекисты очень ревниво оберегают свою территорию. Как собаки – сначала пометят, а потом стерегут, чтобы чужие не ходили.

Мы ещё обсудили кое-какие детали наших дальнейших действий, потом Вера пошла собирать вещи на завтра. А я сел за компьютер: нужно было сделать ещё одно важное дело. Полчаса спустя я закончил работу, вынул из CD-ROMа свежезаписанную болванку, аккуратно упаковал её и сунул в карман пиджака. Пригодится.

Утром я позвонил шефу в редакцию нашей газеты, где я работал фоторепортёром, и попросил отпуск на неделю за свой счёт. Он поскрипел зубами, но в конце концов согласился: я был у него на хорошем счету. Это была небольшая, но серьёзная газета, читателями которой в основном были люди бизнеса. Попал я в неё около трёх месяцев назад, после того, как прежняя газета, в которой я работал до этого, перестала существовать. В буквальном смысле: редакция сгорела, главный редактор был убит. Но это уже совсем другая история.

Итак, добро от шефа я получил. Теперь надо было решать вопрос с Верой. Сбегал в магазин, купил шикарную коробку конфет, отнёс её той самой врачихе в поликлинику (благо, в этот день она работала в утреннюю смену) и вернулся домой с больничным для моей верной боевой подруги. А Вера тем временем сообщила на работу, что где-то умудрилась подхватить сильнейшую простуду и теперь лежмя лежит в постели с высокой температурой, облепленная полудюжиной компрессов. Там тоже поскрипели зубами, но «пилюлю» проглотили. А куда деваться?

Не теряя времени даром, я слетал на вокзал и купил два билета до Куролесово, один взрослый и один детский. Проблем с билетами, ясное дело, не возникло: в это время года желающих прокатиться в Сибирь явно не хватало.

До отхода поезда времени было более чем достаточно. Воспользовавшись моментом, я решил приступить к поручению Куценко немедленно. От Центральных железнодорожных касс до Ярославского вокзала было рукой подать. Вряд ли вчерашние архаровцы успели выйти на мой след, поэтому хвоста за собой я не опасался. Этим важным обстоятельством я и решил воспользоваться. Спустился в подвальный этаж, в камеры хранения, и долго плутал, пока не нашёл нужную ячейку. Ага, вот она!

Открыл я её не сразу. Нет, код я не забыл, просто ощутил вдруг сильный озноб, который прошил меня с головы до пят. Торжественность момента требовала почтительной паузы. Ведь открывая металлическую дверцу этой ячейки, я оказываюсь ещё более втянутым в опасную игру, правил которой мне никто не объяснил. Но отступать было уже поздно.

Я набрал нужный код и открыл ячейку. Ничего не произошло. (В глубине души я опасался, что сработает взрывное устройство). Ниша была пустой, если не считать мобильного телефона. Он сиротливо лежал в самом центре ячейки и словно призывал, как в старой доброй сказке про Алису: «Возьми меня!» Я осторожно протянул руку, всё ещё опасаясь подвоха. А потом подумал: была не была! семь бед – один ответ, всё равно ведь не узнаешь, когда тебе руку оторвёт или башку снесёт. Схватил аппарат, невольно зажмурился. Ничего, всё тихо. Ладно, значит, не сейчас.

Мобильник как мобильник. Старенький «Сименс» без новомодных наворотов (даже фотокамеры нет! древность эпохи неолита). Зачем он здесь? А затем, осенило меня, что через него они свяжутся со мной. После того, как я подам им условный сигнал: мол, папка у меня, приходите и забирайте. Сигналом же служил тот самый спичечный коробок, который оставил мне Куценко.

Его-то я и положил в ячейку, взамен мобильника, а аппарат сунул в карман. Аккуратно закрыл дверцу, подёргал, надёжно ли, а потом приступил к следующему этапу операции.

Проверил соседнюю ячейку – оказалась пуста. Великолепно. Достал из кармана компакт-диск, записанный накануне, и положил его в эту – соседнюю – ячейку. Закрыл дверцу, набрал код (дата рождения, прочитанная с конца – очень легко запоминается) и с облегчением вздохнул.

Всё! Два важных дела с плеч долой. Теперь – домой: там Вера с Васькой ждут, готовые к отъезду в далёкую сибирскую глушь. У меня вдруг защемило сердце: всё бы на свете отдал, чтобы они сейчас не уезжали. Но выбора у меня не было.

Какое-то шестое чувство подсказывало мне, что хвоста за мной до сих пор нет. Профессиональные ищейки, за долгие годы намотавшие десятки и сотни километров слежки, приобретают так называемый «липкий взгляд»: «приклеившись» к клиенту, они уже не отпускают его ни на секунду. Если бы ко мне «прилип» такой взгляд, я бы почувствовал.

Домой я добрался без происшествий. Вера была уже собрана, сидела на чемоданах и ждала меня. Василёк, обычно непоседливый и шумливый, сегодня был не в меру серьёзен. Общее волнение, похоже, передалось и ему. Он терпеливо ждал моего возвращения возле собственного чемоданчика, в который упаковал любимые игрушки.

На вокзал я отвёз их на Вериной машине.

– Вещи тёплые взяла? – спросил я на ходу, прокладывая путь сквозь толпы пассажиров. – Морозы сильные обещают.

– Взяла, Ванюша, взяла, не беспокойся. Не без понятия всё ж, знаю, куда еду.

Я посадил их в вагон.

– Ну всё, дорогие мои, берегите себя. Привет Дмитрию и Лиде передавайте, самый горячий. А тебе, Васёк, видишь, как повезло: каникулы-то твои продолжаются. Пельменей сибирских налопаешься от пуза, на лыжах находишься по тайге. Эх, мне бы сейчас с вами!..

– Пап, а ты к нам потом приедешь?

– Вот как дела закончу, так сразу.

– Нет, серьёзно, – сказала Вера, – приезжай. Если удастся расквитаться пораньше.

– Хотелось бы верить, – пробормотал я. Потом улыбнулся, крепко обнял их обоих. – Я буду очень стараться. В любом случае, ждите от меня вестей.

Вагон дёрнулся и начал медленно набирать скорость. Когда наконец хвост его исчез за поворотом, я одновременно ощутил два противоречивых чувства: тоски и свободы. Тоски от разлуки с близкими и свободы от того, что теперь у меня развязаны руки для решительных действий – если они потребуются, конечно. Степень моей уязвимости сократилась до бесконечно малой величины.

Покинув вокзал, я заскочил на почту и отбил телеграмму Дмитрию: мол, встречай родственников. Поезд такой-то, вагон такой-то.

Позвонил Киселёву на мобильник. Он извинился и сказал, что дома будет только после шести вечера. Обещал перезвонить.

Я почему-то занервничал. Интересно, как там моя папка?

Поехал домой. Хотя понимал, что там меня уже могут ждать. Но мне сейчас больше некуда было идти. И я пошёл на риск. В конце концов, папки у меня с собой не было, а без папки я для них неинтересен.