Читать книгу Крысиные бега - Сергей Георгиевич Михайлов, Сергей Михайлов - Страница 9

Мы заняли целое купе. Олег приплатил проводнику, чтобы к нам больше никого не подсаживали. Александр тут же запрыгнул на верхнюю полку и завалился спать. Вскоре сверху послышалось мирное посапывание.

А мы с Олегом расположились внизу, за столиком. Запасливый сержант извлёк из сумки, которую предусмотрительно прихватил с собой из дома (знал ведь, подлец, что удастся меня уломать!), целую гору подходящих случаю продуктов: соленья, колбасу, варёную картошку, чёрный хлеб, а венчала всю эту царскую снедь бутылка «Завидовской охоты». Где уж он её откопал, не знаю – спиртзавод в Лотошино, где разливали эту лучшую в России водку, уже пару лет как обанкротился.

Олег вскрыл пузырь, налил по стопарику.

– Ну, будем. За успех нашего предприятия.

– За то, чтобы вернуться домой живыми, – поддержал я.

– Да уж неплохо было бы.

Мы выпили, от души закусили. Только сейчас я понял, насколько проголодался.

– Странный парень, – указал я кивком на верхнюю полку. – Где всё-таки ты его откопал?

Дохрумкав солёный огурчик (под хорошую водочку да ядрёный огурчик – никаких фазанов с трюфелями не надо!), Олег поведал мне такую историю.

– Нашёл я его на вокзале. Это было примерно с полгода назад. Парень был в плачевном состоянии, натуральный бомж. Оборванный, грязный, голодный. Сидит, неприкаянный, отрешённый, на полу, где-то в углу большого зала и раскачивается, словно китайский болванчик. Люди мимо него снуют, чуть не перешагивают, а он ничего не замечает. Таких бомжей на вокзалах хоть пруд пруди, но этот меня чем-то зацепил. Может быть, тем, что ни у кого ничего не просил, подаяние не клянчил, как другие. Накормил я его от пуза, денег дал, он за мной и увязался. Идёт поодаль, дистанцию держит. Делать нечего, притащил его домой, благо, один живу. Жена-то от меня, как с первой войны вернулся, ушла. Всё вывезла, стерва, даже мебель. Ну да Бог ей судья. Отмыл я пацана, одел во всё чистое. И оставил. Нехай, думаю, живёт, вдвоём как-то даже веселей. Но парень со странностями оказался. Во-первых, немой, хотя и слышит всё. Во-вторых, какой-то, как бы это сказать… неадекватный, что ли. Держится странно, движения угловатые, словно ломает его всего. Может, думаю, с психикой проблемы? Знаешь, обычно они себя так ведут, психи которые. Потом присмотрелся, пообщался, гляжу – нет, с головой у парня всё тип-топ. Но, чувствую, давит его что-то, крепко давит. Согнула его жизнь, шибанула, а выпрямиться сам не может, силёнок не хватает. Молодой совсем ещё пацан, зелёный, закалки жизненной нет.

Нашли способ общения. Я говорю, а он в ответ записки пишет. Вот и поведал он мне таким образом о своих злоключениях.

Олег налил ещё стопарик и в одиночку выпил. Волнуется, парень. Видно, прикипел он к Сашку всей душой.

– Извини, лейтенант, что тебе не налил, – спохватился он. – В горле что-то запершило. Так вот, прочитал я его поэму. Потом ещё раз. Ты знаешь, лейтенант, такого в книжках не пишут. История жуткая. Да суди сам. – Он выдержал небольшую паузу. – В две тысячи третьем парень попал в Чечню, на срочную. Служил в спецназе, где-то под Грозным. Прошёл хорошую подготовку, владеет навыками рукопашного боя, да и силёнкой Бог не обидел. Рядом с их расположением блокпост был оборудован, там «вэвэшники» стояли. На День артиллериста пригласили они к себе наших орлов, праздник как следует отметить. Водки где-то палёной надыбали, бочонок местного коньяка прикатили, да и наши армейские не с пустыми руками пришли. Словом, гульнули по полной программе, перепились все вусмерть. Потом поцапались по какой-то мелочи, слово за слово, до драки дело дошло. Бились крепко, хорошо хоть не перестреляли друг друга. Наш тоже махался будь здоров, марку армейского спецназа держал. А потом провал. Говорили после, кто-то металлической трубой ему по затылку приложил, со всего маху. Парень с катушек. Двое суток в подвале каком-то провалялся, потом те же «вованы» его и нашли. Думали, помер, перетрусили страшно. Но парень живучим оказался, как выжил, одному Богу известно, другой бы на его месте давно коньки отбросил. Переправили в медсанчасть, там врач местный, как глянул, говорят, на нашего Сашка, так целый час трёхэтажным матом крыл всех и вся. Врач-то толковый оказался, на войне не первый день, всякого навидался, но такого бардака… Словом, подлатал малость нашего бедолагу и лично в Ханкалу отвёз. Там Сашок на глаза представителю комитета солдатских матерей попался. Женщина боевой оказалась, добилась от руководства, чтобы первым же бортом в Моздок отправили. Сама же его и сопроводила. У самой сын, рассказывала, в плену чеченском сгинул, ищет теперь вот по всей грёбаной Ичкерии. В Моздоке в госпиталь поместила. А черед два месяца Сашка нашего выпихнули на улицу, с диагнозом «шизофрения». Ни документов, ни денег, не приличной одежды – ничего, одна только справка с заключением врача. Иди куда хочешь. Хорошо хоть, подлечили его немного, на своих ногах передвигаться мог, хоть и с трудом. Какие-то двигательные центры оказались у него задеты, а тут ещё и речь отнялась, изъясняться толком не может. Все на него как на юродивого смотрят, стороной обходят, никому дела до него нет. Как на бойню посылать, так они первые, а как парня сломали, так морды воротят. Уроды!.. И побрёл наш Сашка сам не зная куда, прочь из города. Видно, в тот момент плохо ещё соображал, что с ним происходит, всё как в тумане для него было – и перед глазами туман, и в башке туман. Сколько он так шёл, не помнит. Может, сутки, а может, и трое. Машины мимо него по шоссе снуют, но ни одна тварь не останавливается. И знаешь, кто его в конце концов подобрал? Духи на «волжанке», из местных, причём духи реальные. Отвезли в Пятигорск, билет до Москвы купили, на поезд посадили, денег на дорогу дали – и отправили. Вот тебе и духи. Свои пинка под зад дали, а эти, кого мы врагами считаем, людьми оказались, помогли. Жизнь всё-таки чертовски сложная штука, лейтенант. Давай, что ль, дёрнем ещё по одной?

Я молча разлил. Мы выпили.

– Вот так он до первопрестольной и добрался. Здоровье уже здесь, в Москве, восстановил, почти полностью. Сам, без всяких там докторов. А спасли его молодость, уникальная живучесть, большой запас жизненных сил и могучий организм. Немота вот только не прошла, да двигается он несколько странно, зато силы былые вернулись, качества бойцовские, профессиональные навыки. Да и с головой у него всё в норме, можешь мне поверить. Если бы мне позволили вынести врачебный вердикт, я бы сказал только одно: адекватен. Проблема в другом: если его найдут, за дезертира запросто сочтут – ведь документы его в части остались, никто его со службы не отпускал. До сих пор, небось, в «сочах» значится, а это, согласись, трибунал. Вот потому и держу его на полулегальном положении, от греха подальше. И знаешь что ещё. – Он понизил голос. – После того удара по голове что-то там у него в мозгах включилось, что у обычного человека выключено: он стал чувствовать приближение опасности. Ведь давно уже известно, что травма головы может пробудить в человеке экстрасенсорные способности. Здесь как раз тот случай. Вот он сейчас спит без задних ног, – Олег кивнул на верхнюю полку, где безмятежно похрапывал Сашок, – но стоит только замаячить какой-либо опасности, неважно какой, он тут же будет на ногах, уж извини за каламбур. Так что можешь, лейтенант, расслабиться: пока Сашок спит, нам ничего не грозит. Такой вот парадокс.

– Жаль парня, – искренне посочувствовал я.

История, рассказанная Олегом Киселёвым, оказала на меня угнетающее действие. А ведь это только одна история из тысяч подобных. Хотелось как-то развеяться. Я достал пару сигарет.

– Пойдём, что ли, покурим? – предложил я. – В тамбур.

Олег кивнул. Я вынул из сумки красную папку и сунул её за пояс, прикрыв сверху свитером. Теперь можно и на перекур.

Было около полуночи, немногочисленные пассажиры давно рассредоточились по своим купе и видели уже седьмые сны. Одни мы, как лунатики, толкались в тесном прокуренном тамбуре. Выкурили по сигарете, потом ещё по одной. Мысли переключились на события ушедшего дня.

– Одного я никак не могу понять, – сказал я, напрягая извилины, – как этот Пастухов пронюхал, что папка у меня? Откуда он вообще о папке узнал?

Олег пустил струю дыма из ноздрей и задумался.

– Не нравится мне его упоминание о ФСБ. Как бы это не оказалось правдой. Я имею в виду его причастность к Конторе. Если, как ты говоришь, он находился у них в разработке, то так запросто они бы его не выпустили.

– Думаешь, вербовка?

– Похоже на то. Прижали к стене, пригрозили хорошим сроком, потом предложили работу. Чёрную, в грязи копаться. Стандартный алгоритм.

Я кивнул.

– Была у меня такая мысль.

– Да и о папке он мог узнать только там.

– Или от тех, кто преследовал нас с майором Куценко, – заметил я.

– Логично. Тогда возникает вопрос: кто эти люди? кто за ними стоит? на кого работают? Уж слишком хорошо они осведомлены. А потому опасны. И если уж за твоей хатой кто и установил наблюдение, то только они. Больше некому.

– Согласен. За сутки они вполне могли обнаружить мою брошенную машину и определить владельца, даже если та и без номеров. По заводскому номеру на двигателе, или ещё как, не знаю. Но это реально.

– Вполне, – согласился Олег, но тут же сам себе возразил. – Однако слежка – это не их стиль. Обычно бандиты прут напролом, берут силой, грубо, нахрапом. Если бы они были уверены, что папка у тебя в квартире, церемониться бы не стали. Вломились бы и взяли то, что им нужно. И оставили бы только труп остывать. Твой, лейтенант.

– Значит, уверены не были.

– Возможно. Сочли, что папку ты где-то припрятал, по крайней мере, допускали такую вероятность. Всё может быть, лейтенант. Можно было бы, конечно, устроить тебе пятую степень устрашения и вытрясти из тебя всю душу, а заодно и информацию о папке, но как знать, расколешься ли ты под пытками. А им верняк нужен, сто процентов. Похоже, задача перед ними поставлена конкретная: добыть эту грёбаную папку во что бы то ни стало. Дождаться, когда ты на неё выведешь, и гарантированно её взять.

Я покачал головой.

– И всё-таки не вяжется что-то. Ты прав, это не их стиль. Прижали бы к стене и раскололи. Послушай, сержант, а может быть, зря мы себя накручиваем? Может быть, и не было никакой слежки? Может быть, насмотрелись мы с тобой американских боевиков, вот и лезет в голову всякая бредятина?

– Как знать. Только знаешь, лейтенант, вся эта дешёвая западная кинопродукция – лишь жалкая пародия на то, как работают настоящие профессионалы.

– Ты имеешь в виду Контору?

– Не только. Среди бандитов сейчас тоже много профи. Время нынче такое, профессиональный уровень преступности значительно вырос. Кроме того, среди них много выходцев из спецорганов.

– Ты-то откуда знаешь, сержант? Откуда такая осведомлённость?

– Знаю. – Киселёв выдержал значительную паузу, потом посмотрел мне прямо в глаза. – Я был в одной такой банде. Целых два года.